У любви есть время (СИ) - Шерив Екатерина

– Ты говоришь, что хочешь убедиться, что с ним всё в порядке, – наконец сказал он, продолжая перебирать бумаги. – А если он будет не в порядке, что ты будешь делать?

– Я буду переживать и… буду переживать до тех пор пока не увижу, что с ним всё в порядке.

– Но он взрослый человек и должен сам о себе заботиться. Я верю, что он тебя действительно любит, но ты не в силах помочь ему забыть о тебе. – Павел развернулся к ней лицом. – Что за чувство у тебя к нему?

– Мне жаль его. У меня есть ты и Эмма, а у него… У него тоже есть семья, но они нуждаются в ещё большем внимании. Когда-то этот человек был центром моей жизни. Я не могу с ним вот так расстаться…

Его лицо выражало противоречие: он водил глазами туда-сюда, прикладывал руки к голове, тяжело вздыхал. Это была борьба.

Но когда он всё-таки взял ключи от машины и сказал, что будет ждать её на улице, она ещё раз убедилась, что у неё лучший муж на свете.

***

По дороге Аэлита молила Бога, чтобы Максим оказался дома. Павел всё это время хранил молчание.

Когда они подъехали к многоквартирному дому, Аэлита убедилась, что Бог услышал её молитвы: на скамейке возле подъезда сидел Максим. Он не двигался, а его голова была опущена вниз. Аэлита почувствовала, как от этой картины сжалось её сердце.

– Паш, он здесь. Я подойду к нему.

Павел ответил, смотря в сторону:

– Хорошо.

Аэлита вышла из машины и направилась к Максиму. Погода всё ещё стояла тёплая, но под вечер заметно похолодало – Аэлита поправила воротник своей вязаной кофты.

Когда Максим заметил её, то подскочил со скамейки как ошпаренный кипятком.

– Лита… Ты пришла!

Она подошла к нему. Свет фонарей оттенял его белую одежду, из-за чего она казалась желтоватой. Его вид был измученным, а взгляд – мутным. Но в глазах начал разгораться огонёк, как в костре, в который перед затуханием успели подкинуть дров.

– Лита… – Максим хотел подойти к ней ещё ближе, но она сделала шаг назад.

– Максим… Я так рада, что смогла застать тебя… Я боялась, что ты уже уехал из Москвы.

– Я уезжаю сегодня ночью, – он сделал паузу, разглядывая её. – Аэлита, ты пришла… Значит, ещё не всё потеряно…

– Нет, – она отрицательно замахала головой. – Я пришла, чтобы попрощаться с тобой.

Огонёк в его глазах начал затухать, а тело на глазах расслаблялось, принимая ту же форму, в которой она его увидела, когда ещё сидела в машине.

– Нет… Когда я увидел тебя, то подумал… Господи ну конечно! – он сложил руку в кулак и стукнул им себя по голове. – Какой же я дурак! Как ты можешь остаться с человеком, который обманывал тебя. Я знаю, что был виноват, скрыв от тебя жену и сына. Но я всё равно люблю тебя.

– Максим, давай не будет говорить об этом. Я не хочу считать обиды и выяснять кто из нас прав.

– Потому что ты любишь его?

Она ответила быстро, потому что он, казалось, не сомневался в её положительном ответе:

– Да.

– Я понимаю тебя… – еле шевеля губами, проговорил Максим. – Он твой муж, у вас общий ребёнок. А я обманщик и слабак… Твой выбор очевиден.

– Максим, ты не так всё понимаешь. Да, у меня есть муж и дочь. Но у тебя тоже есть жена и сын. Возвращайся к ним. Не беги от своей судьбы. Они – твоя жизнь, а не я. Ты сам понимаешь, что это правильный путь.

– Но я люблю тебя…

Аэлита почувствовала укол в сердце. Он говорил с такой нежностью, а она не могла ответить на такое искреннее чувство взаимностью.

– Максим, подумай хорошенько. Ты заблуждаешься в своих чувствах. Ведь ты всего лишь хотел с помощью меня сбежать от реальности, которая была невыносима для тебя. Но тебе придётся принять эту реальность. Тебе придётся отпустить меня…

– Но я не смогу!

Неожиданно выкрикнул он и резко подбежал к ней, схватившись за её плечи.

– Неужели ты действительно больше не любишь меня?

Аэлите казалось, что её лицо было для него, словно яма, в которой рылся отчаявшийся старатель, пытавшийся в последних попытках добыть золото.

– Я любила тебя… Я правда любила тебя больше всех на свете. Но это на самом деле была не любовь, а влюблённость. Ведь любви нужно время, чтобы оправдать своё название. Не обманывай себя и не держись за меня. Иди вперёд, – она улыбнулась. – Ты очень добрый и светлый человек… Ты ещё обязательно встретишь женщину, которая будет любить тебя…

– О чём ты говоришь? О чём ты говоришь? – Максим резко дёрнулся и отошёл подальше. – Мне уже сорок пять! А моя жена в сумасшедшем доме…

Ей показалось, что его голос сорвался на последних словах. Он приложил руку к лицу так, как будто пытался спрятаться от неё, а потом уставился в асфальт.

– Она совсем плоха? – спросила Аэлита.

– Иногда она всё понимает, а иногда…

Аэлита не стала ждать, когда он закончит фразу. Было очевидно, что он этого делать не собирается.

– Максим, я и представить себе не могу насколько это тяжело. Но она твоя жена и нуждается в твоей заботе. Она узнаёт тебя?

– Время от времени, – не отрывая взгляда от асфальта проговорил Максим.

– Ты ещё любишь её?

Он поднял глаза и посмотрел в сторону от неё. Его лицо немного смягчилось и просветлело. Казалось он говорил, обращаясь к безмолвной ели, зелень которой трудно было отличить от черноты, которую создавал фонарный свет.

– Бывает, я ловлю в её взгляде что-то родное и моё сердце переполняется чувствами. Но чаще всего я не узнаю эту женщину, – он перевёл взгляд на неё. – Душа, Аэлита… у неё больна душа… Я мог бы попытаться вылечить её тело, но не душу.

– Максим, боже мой… – она приложила руку к груди и не смогла сдержать слёз. – Как же это страшно… За что только тебе это?..

Аэлита не знала, как его поддержать. Да кем она возомнила себя считая, что может помочь этому человеку вылезти из такой тупиковой беды?

И вдруг её будто осенило и она, задыхаясь проговорила, подойдя к нему ближе:

– А сын? Твой сын? – она пыталась заглянуть в его глаза. – Ты говорил, что его случай не настолько страшен?

– Это так.

– Тогда почему ты так мало общаешься с ним?

– Боль, Аэлита… – хрипло произнёс Максим. – Он напоминает мне о моей разбитой жизни.

– Максим, но он твой родной ребёнок и прежде всего хочет почувствовать твою любовь.

– Мне нечего дать ему, Аэлита. Я пуст.

Он подошёл к той самой еле и упёрся в неё лбом.

– Ты просто устал и измучил себя, но ни в коем случае не пуст. Как бы я хотела помочь тебе…

Максим развернулся и теперь опирался на чуть покатый ствол ели спиной и плечами.

– То, что ты сюда приехала, уже огромная помощь. Я не мог и мечтать, что ты захочешь меня ещё раз увидеть.

– Максим, ты мне дорог и я хочу, чтобы у тебя всё было хорошо. Я понимаю, тебе невыносимо трудно. У меня от твоего рассказа сердце разрывается на части, что уж говорить о том, как ты живёшь с этой бедой… Но ты добиваешь свою жизнь окончательно, когда бежишь от родных людей. Ты должен быть рядом с ними как бы больно и тяжело тебе не было.

– А ты бы так смогла? – в его вопросе не было издёвки. Скорее, просьба о совете.

– Мне страшно это даже представить. Я наверно ночами бы выла от боли… Максим, но они же не виноваты. Мы живём на этом свете, чтобы учиться мудрости и становиться лучше. Тебе досталось тяжкое бремя, но ты выдержишь. Не стремись к лёгкой жизни: она существует только в красивых историях. Ты обретёшь покой, когда примешь свою жизнь такую какая она есть.

– Ты права, Аэлита, – он оторвался от ели и прошёл чуть вперёд. – Твоя правда идеальна как кристалл.

Потом он повернул в её сторону и подошёл почти вплотную.

– Но я не могу представить свою жизнь без тебя.

И опять эта нежная интонация… Ей не давала покоя мысль, что она делает этого человека несчастным, хотя и не виновата в этом.

– Ты заслуживаешь настоящего счастья. Я не могу подарить тебе его. Ты хочешь от меня того, что я тебе дать не способна. Я уверена, ты будешь счастлив. Ты заплатил за своё счастье вперёд высокую цену.