Девочка. Книга третья (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator"

Милтон, недовольно посмотрел на Макса, как на опоздавшего к обеду сына, но старик Клиффорд, напротив, улыбнулся Максу и похлопал того по плечу. Со стороны эти три мужчины выглядели очень символично — словно я сейчас наблюдала три поколения компании "GF".

Первым взял слово Клиффорд. Он был краток, всех поблагодарил за лояльность и верность компании "GF". Затем на трибуну вышел Милтон и начал вступительную речь:

— Уважаемые дамы и господа, коллеги. Очень приятно видеть всех вас на Юбилее нашей компании. Некоторые из вас работают здесь уже давно, некоторые пришли к нам недавно, но я бы хотел подчеркнуть, что именно все Вы являетесь главным достоянием компании, главным ее активом…

Он говорил спокойно и убедительно, а я наблюдала за Максом, который, казалось, внимательно слушал, но было видно, что он лишь выполнял очередной ритуал, думая о чем-то своем и иногда бросая на меня спокойный взгляд.

— А теперь слово молодым, — произнес Милтон, послышались аплодисменты, и на трибуну взошел Макс.

Он улыбнулся всем присутствующим, потом поправил галстук, но я видела, что это не от нервозности — он играл и держал паузу.

Народ совсем стих, и только когда в зале воцарилась полнейшая тишина, Макс заговорил:

— Простите, я тут немного нервничаю, стоя рядом с такими Мэтрами, — он повернулся к владельцам и вновь поправил воротник, будто тот его душил.

Но я понимала — Макс ни разу не нервничал. Он играл и был превосходным актером.

— Черт. Чувствую себя учеником начальной школы Рузвельта, которого пригласили на встречу выпускников Кембриджа, — и весь зал залился смехом и аплодисментами.

Я бросила взгляд в толпу и про себя улыбнулась. Макс был великолепен — он, как шахматист, высчитал правильный подход к этим людям, которые бросали на него завистливые взгляды, считая его выскочкой-янки, который непостижимым для них образом, всего за два года, сумел войти в доверие и занять место партнера в "GF".

— Я бы хотел поблагодарить свою команду, которая работала одним сплоченным организмом и руководство, которое поверило и поддержало наши смелые, на первый взгляд рисковые идеи.

Макс говорил легко и с улыбкой на лице. Он не был занудным, но и не стал клоуном. В его речи чувствовалась серьезность, и в то же время непринужденность, благодарность мэтрам, но и отстаивание своих позиций. Это был совершенный баланс, как сказал бы он сам — идеальный алгоритм.

— Все, что достигнуто компанией и новым направлением, которое я возглавляю, — между тем продолжал он, — было бы невозможно без сплоченности команды и доверия руководства, которое видит новые горизонты и перспективное будущее.

В зале послышались аплодисменты, Макс поблагодарил за внимание, блеснув одной из своих доброжелательных улыбок, и я видела, насколько он завладел этой толпой, несмотря на подводные камни в виде зависти и непонимания. Он по праву был Лидером — его слушали, его слышали, за ним хотели идти.

Как только Макс сошел с трибуны и подошел ко мне, я шепнула ему на ухо:

— Как сказала в свое время Джулия Ламберт в "Театре": "Чем больше артист, тем больше у него пауза".

— Тебе понравилось? — улыбнулся он.

— Ты был убедителен. Ты покорил всю эту толпу.

— Я старался, — усмехнулся Макс, а к нам уже подходил Милтон, как я поняла, с женой — стройной ухоженной блондинкой лет пятидесяти.

— Максвелл, познакомь нас со своей спутницей, — с легким оттенком снисходительности в голосе произнес он.

Как только я была представлена сэру Джеральду Роберту Милтону и Леди Шарлотте Мэриам Милтон, последняя спросила:

— Как вы находите Лондон?

В отличие от своего мужа, она мило мне улыбалась, ее голос звучал приветливо, но я позвоночником чувствовала, как чета Милтонов меня оценивала — начиная от платья и заканчивая осанкой.

— Лондон не может оставить равнодушным никого, — честно призналась я. — Я покорена этим городом.

— Где вы уже побывали? — склонила она голову.

— Я старалась пройти все туристические маршруты, но Лондон настолько велик и богат историей, что сделать это за неделю практически невозможно.

— Макс говорил, вы живете в "Савой"? — продолжала Шарлотта.

— Да, и иногда, рассматривая Темзу, ощущаю себя Моне в эмиграции. Именно там он писал свой знаменитый "Мост Ватерлоо". Правда, живу я не в его люксе.

Шарлотта довольно блеснула глазами, и я поняла, что она проверяла, знаю ли я такие общеизвестные факты.

— Я вижу, вам понравилась Стелла Маккартни, — бросила она взгляд на мой скромный, но элегантный наряд, будучи сама в черном шелке с бриллиантовым колье на шее.

— Элегантность и талант — всегда превосходный тандем.

— Приезжайте на более длительный срок, — улыбнулась Шарлотта, — и я вас лично познакомлю со Стеллой.

— Благодарю, — склонила я голову, отмечая, что моя интуиция меня не подвела и с выбором наряда, и степенью его скромности.

В это время подошел официант, и я взяла бокал красного вина.

— Вы непременно должны сходить в "GR House", в ресторане "Мэрил" подают восхитительное бордо.

— Мы были в клубе вчера, — ответил за меня Макс, я улыбнулась, но про себя добавила "и бордо в ресторане мы не пили, потому что там скучно".

— Как вчера был клуб? — она посмотрела на Макса, и в ее глазах блеснуло любопытство.

Я понимала, что ей хотелось узнать не мое мнение о клубе, а скорее наоборот, мнение клуба обо мне.

— Джордж был весьма щедр на комплименты, — ответил Макс, Леди Шарлотта лучезарно улыбнулась, а я вздохнула — все эти люди придерживались жесточайших правил и были в какой-то степени подчинены порядкам старой Англии, которая, впрочем, очень отличалась от современной.

Милтон бросил на меня короткий взгляд и спросил:

— Максвелл говорил, что вы учитесь в Вашингтонском Университете и работаете в галерее.

— Да. В галерее Гарри Чейза. Помощницей директора.

— О, я знаю эту галерею, — подхватила миссис Милтон. — Кажется, она находится в Мейфер.

— Да. Недалеко от Гайд-Парка.

— Как ваша галерея относится к Молодым Британским Художникам? — это был очередной экзамен на профпригодность, но я не боялась подобных тестов, потому что не раз проходила их в галерее и на наших выставках.

— Это уже бренд. Херст и Эмин величайшие молодые таланты, которые открыли новое направление в современном искусстве. Нашей лондонской галерее в сотрудничестве с Саатчи посчастливилось поработать с некоторыми из этой группы.

— А вам лично нравится?

— Безусловно. Я бы ни за что не отказалась побывать на их знаменитой выставке "Sensation", устроенной королевской Академией, которая считается одной из самых влиятельных и авторитетных в сфере искусства. Как сказал Сэр Джеральд Милтон в своей речи о молодом поколении компании, — и я поклонилась ему, — это дерзко, смело и талантливо.

— Как и наш Максвелл, — и Леди Шарлотта по-доброму улыбнулась моему спутнику, из чего я поняла, что она тоже попала под обаяние Макса.

Сэр Джеральд Милтон впервые проявил интерес к моей персоне и коротко кивнул, а ладонь Макса, все это время лежавшая на моей талии, сжалась, что означало "тебя приняли".

Не успела я перевести дух, как меня уже знакомили со швейцарской делегацией, и, как только Макс упомянул вскользь, что я говорю не только по-английски, леди Шарлотта блеснула улыбкой и перешла на французский.

Сейчас, отвечая на вопросы и грамотно строя предложения, я была благодарна своей настойчивости — даже в самые тяжелые времена я не бросала факультатив, и теперь мне это очень пригодилось.

И вечер закрутил меня в своём вихре. Макс знакомил меня со своим коллегами — некоторые из них годились ему в отцы, некоторых я уже знала, но теперь в этой корпоративной обстановке под тяжелым взором сэра Джеральда они были торжественно-официальны, словно королевские дети на фотосессии. На их лицах играли парадные улыбки, и я понимала — эти ребята знали, когда можно расслабиться, а когда нужно вести себя соответственно. Будто в их мозгах был тумблер, который переключал их в разные режимы. Это было не хорошо и не плохо — мне показалось, это была ещё одна черта людей будущего.