Искусство как вид знания. Избранные труды по философии культуры - Шпет Густав Густавович

люстрацией того, что анализ не непременно абстрагирующая операция, и что, следовательно, не противоречиво, а только диалектично, когда структурный анализ понятий есть вместе с тем и средство синтетического восстановления частей в связующее целое. Имея в виду необъятные перспективы открывающейся здесь научной работы, едва ли можно обойтись без ее коллективной организации и, прежде всего, в форме сосредоточенной кабинетской работы. — Самый вопрос о методе, объяснении, теории, - второй вопрос, стоящий непременно после вопроса анализа и дескрипции. Психологически или социологически захотим мы объяснять искусство, в целом ли или в любом его проявлении, мы прежде всего должны установить, что подлежит нашему объяснению. Организованный при Академии Художественных Наук Кабинет художественной и искусствоведческой терминологии — начало организации искусствоведческой работы и в этом направлении. Нельзя жалеть ни материальных средств, ни ученой энергии на осуществление плана терминологической Энциклопедии искусствоведения, которая должна явиться результатом работ этого Кабинета и всей Академии и которая сама по себе должна быть своего рода терминологическим музеем искусствоведа.

Здесь нужно видеть место объединения всех теоретических и обобщающих работ в области искусствознания, ибо в связи с терминологическою работою и из нее непосредственно возникают требования, во-первых, систематики и диалектического упорядочения искусствоведческих теорий, и, во-вторых, приведение во внутренне организованную систему наиболее пригодной современной теории. Чисто практическая необходимость последней иллюстрируется всем вышесказанным. Научная работа всегда совершается в известном кругу: от собирания материала до теории, и обратно, ибо организованное накопление материала необходимо предполагает некоторое теоретическое руководство16. Приведу только один поясняющий пример. Для работы искусствознания нужно собирать материал, т.е. образцы самого искусства, но основной вопрос искусствознания: что есть искусство? То есть, чтобы собирать, нужно уже как-то ответить на этот вопрос. Но, вот, не входя в глубокие анализы, зададим себе простейший, конкретный вопрос: так называемое примитивное искусство (дикарей, детей и т.п.) есть ли искусство? Не всякое знание есть научное знание, и, рассуждая генетически, мы стремимся показать возникновение научного знания из до-научного, - не так ли следует различать стадии также до-искусства и искусства (до-художественного и худо-

16 Здесь, конечно, не место входить в рассмотрение вопроса о том, как вообще в научной работе разрешается упомянутый круг.

жественного искусства)? Эстетика и эстетические критерии здесь помочь не могут (до-художественное может быть эстетическим, и художественное далеко не исчерпывается эстетическим), это — прямое дело совокупных усилий, с одной стороны, принципиального анализа, а с другой — социологии и этнологии17. Само собою ясно, какое значение может иметь решение этого вопроса для практических задач собирания и организации подлежащего искусствоведческому исследованию материала. С другой стороны, работа систематизации, основанная на изучении истории самой науки и ее теорий, создает побуждение укрепить общее положение и признание своей науки распространением классических трудов искусствознания. Их образцовые переводы служили бы не только целям выработки терминологии и целям систематики, но приучали бы к самой работе широкие круги и поклонников искусства, и, что особенно важно, самих деятелей искусства. Авторитетное компетентное издание классических авторов по вопросам искусства, теоретиков и самих художников, насущная и неотложная задача искусствоведческой работы у нас, - задача, выполнение которой удовлетворило бы и нужды самой науки, и нужды просвещения.

Широко разворачивающаяся у нас искусствоведческая исследовательская работа еще многого требует для полного обнаружения потенций молодой науки, — в особенности, что касается планомерной организации ее объекта и материалов, — но из стадии созидания планов и отвлеченного обсуждения методов она уже выходит, и есть уже у нее положительные результаты. Не пришло ли время, — с целью подведения итогов, с целью выяснения настоятельных нужд и с целью проведения в общегосударственном масштабе организационных планов искусствоведческого исследования, - созвать Съезд русских и всесоюзных искусствоведов?

Москва, 1926, февраль. Г. Шпет

р Любопытно ставится вопрос Фирканлтом (Prinzipientragen der ethnologischen Kunst-forschung// Kongressbericht... S. 338 ff.). Распространение понятия «искусства» на примитивное искусство можно считать априористическим пониманием, напротив, генетическое или эволюционное рассмотрение различает здесь два понятия.

Литература

Искусство существенно включает в себя, в свое содержание, интимный культ творческих сил и собственной материи. Словесное искусство без культа слова — несносный цинизм. Как естественное искусство, оно себя противополагает искусственной терминированности и безыскусной прагматичности, имеющих то общее, что слово в них не культивируется в своем самоценном значении, а дико произрастает без художественной заботы, без ласкового внимания к себе со стороны словесного мастера. В лучшем случае человек здесь думает о слове столько, сколько нужно заботиться о приличном состоянии одежды или о сохранности транспортных средств. Как искусство слово становится предметом особенной заботы, художественного культа. Оно возводится в самоценный объект, требующий служения и жертвы. В своей величавости оно требует очищения от нестерпимой для него суеты.

Реальная ценность словесного знака, как знака, состоит в том, что это — знак всеобщий, универсальный. И этой особенности слово не теряет, когда становится предметом художественной культуры. Оно допускает наиболее полный перевод с любой другой системы знаков. Но не обратно: нет такой другой системы знаков, на которую можно было бы перевести слово хотя бы с относительною адекватностью. Как бы ни казалось оно нам эмпирически недостаточным, — если это — не свидетельство нашей собственной слабости и творческой беспомощности, — слово именно эмпирически наиболее совершенное осуществление идеи всеобщего знака. Оттого и соответствующее искусство — наиболее универсально в нашем человеческом смысле и масштабе. Правда, не что иное, как именно культ слова, претворяющий слово в художественное слово, сообщает ему ту исключительность, когда не только художественный образ одного искусства не переводится образом другого искусства, но даже в собственных пределах художественного слова сама исключительная единственность его формы и неповторимость осуществления могли возникнуть лишь в результате преданного служения и пожертвования со стороны художника, может быть, прежде всего суетою универсальности. Но это противоречие, так

как оно заключается в самой природе слова, есть противоречие диалектическое. И оно преодолевается в жизненном единстве слова тем, что и самое единственное слово, при сохранении всей своей поэтической самоценности, не может лишиться своей служебной логической роли средства практического общения человека с человеком и силы своего эмоционально-волевого воздействия на поведение людей.

Из универсальности слова проистекает доступность художественным формам всего действительного и возможного содержания человеческого опыта и замысла. Даже то, что сознательно или бессознательно ищет освобождения от его всепокоряющей власти и непреклонной воли властвовать над человеком, как и то, что игнорирует более чем инструментальную природу слова, может быть все-таки вовлечено в его художественные формы выражения. Научные теории, технические достижения и научения, разговоры лишенных досуга людей, коммерческая реклама, газетный пситтацизм и наивное неразумие, — все прагматическое может стать предметом литературы и словесного искусства, может найти в художественном слове свое художественно предопределенное место. Не только в своей литературной сути, но и как ходячие применения все словесные создания, даже устраняемые из предмета литературоведения, могут занять свое место в литературе, как ее законный объект, и таким образом все-таки вернуться в литературоведение. Может быть, величию и захвату этой идеи более соответствовал бы иной, несловесный знак, но в распоряжении земного человека его нет.