Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

И Калигула в сентябре 39 г. отправился на Рейн. Двигался он туда необыкновенно быстро, приблизительно 18 миль в день, что превышало даже скорость движения армии Цезаря в Италии в 49 г. до н. э. Быстрота движения Калигулы показывает, сколь важным было для него как можно быстрее устранить опасность со стороны рейнской армии. Гетулик был схвачен и тоже казнен, а солдат император сумел успокоить богатыми подарками. Возможно, казнен был и тесть Гетулика Л. Апроний, командовавший войсками в Нижней Германии.

После этого Калигула совершил ряд небольших походов против германцев, перейдя во время этих походов Рейн, и начал готовиться к переправе в Британию. Туда его призывал бежавший с острова сын могущественного местного вождя Кунобелина (Цимбелина) Амминий. Однако вскоре подготовка к заморской экспедиции была прервана, и Калигула решил вернуться в Рим, возможно, не доверяя армии или боясь возникновения в столице нового заговора. Чрезмерно преувеличенные сообщения о своих победах Калигула пересылал в Рим, а вернувшись туда в 40 г., торжественно их отпраздновал. Еще по пути в столицу он направил своим прокураторам требование, чтобы они подготовили такой роскошный триумф, какого римляне еще не видели. Именно тогда, решив, вероятно, что теперь он имеет достаточный авторитет и силу, Калигула решительно выступил против сената, отказавшись от титула принцепса и пытаясь стать монархом плебса.

Такой неприкрытый курс принцепса на установление некоего вида царства, как определил цель Калигулы Светоний, вызвал в ответ возрождение политического республиканизма. И выражением его в значительной степени стал новый заговор. Точнее, возникли три параллельных заговора, затем объединивших свои силы. Заговоры были очень разветвлены. Заговорщиками были даже оба префекта претория. В заговорах участвовали люди с разными взглядами и целями. Среди них были те, кто ставил вопрос не о ликвидации принципата, а лишь о замене Калигулы другим человеком. И такой фигурой, вероятнее всего, был дядя правившего принцепса Клавдий. Несколько чудаковатый, интересовавшийся, как казалось, только наукой, особенно историей, он не считался опасным ни Тиберию, ни долгое время Калигуле. Но, когда Клавдий женился на Валерии Мессалине^[56], внучке племянницы Августа Марцеллы-младшей, положение изменилось. Теперь у Клавдия вполне могли появиться дети, в жилах которых текла бы кровь основателя принципата. Это могло вызвать подозрения и даже страх Калигулы. Так что дядя, хорошо зная нрав племянника, вполне мог желать его смерти. Кроме того, несмотря на внешнюю неуклюжесть и сравнительно низкое общественное положение (брат Германика оставался всадником вплоть до своего вступления в консульство в 37 г.), он в действительности успел приобрести определенный политический опыт и некоторое влияние в обществе. Еще при Тиберии у него появились влиятельные друзья. После активности Тиберия и Сеяна Клавдий оставался единственным мужским членом правящего дома, а еще раньше, после усыновления Тиберия Августом и Германика — Тиберием, главой знатной фамилии Клавдиев Неронов, потому он являлся вполне приемлемым кандидатом на трон. Его фигура была довольно популярна у всадников. К заговору примкнули и люди, обиженные Калигулой и ненавидевшие его лично. Большое количество заговорщиков, однако, мечтали о полном уничтожении существовавшего политического строя и восстановлении старых республиканских порядков. При всем различии конечных целей и побудительных мотивов всех заговорщиков объединяли ненависть к Калигуле и стремление покончить с ним. И, как только сложились благоприятные для этого условия, они приступили к делу.

Убийство Калигулы и попытка восстановления республики. 24 января 41 г. преторианские трибуны Кассий Хереа и Корнелий Сабин убили Калигулу. Как только это произошло, консул Гн. Сентий Сатурнин, участвовавший в заговоре, в соответствии со старым законом созвал сенат и выступил с сообщением о свершившемся событии. Он объявил о восстановлении свободы, отнятой у римского народа Юлием Цезарем, назвал Херею автором свободы и сравнил убийство Калигулы с поступком Кассия и Брута, заявив при этом, что Брут и Кассий своим покушением ввергли государство в гражданскую войну, а Хереа, убив тирана, избавил Рим от бедствий.

Лидеры сената рассчитывали на спокойный переход власти в их руки. Выпустив воззвание к народу с призывом к спокойствию и обещанием снижения налогов и подарков воинам, они вправе были рассчитывать по крайней мере на нейтралитет и народа, и римского гарнизона. Германские телохранители Калигулы устроили погром во дворце и готовы были учинить бойню в цирке, куда на праздник собрался народ, но, поняв, что вернуть убитого не могут, они относительно быстро успокоились. В распоряжении сената находились городские когорты, а участие в заговоре префектов претория и ряда трибунов, казалось, обеспечивало и поддержку преторианцев. «Силовой блок» решительно возглавил Хереа. Он тотчас направил то ли трибуна, то ли центуриона Юлия Лупа убить жену и дочь Калигулы, ликвидировав тем самым опасность использования auctoritas дома Августа кем-нибудь, кто мог бы стать либо новым мужем, либо в далеком будущем зятем вдовы убитого принцепса. Оставался Клавдий, но он оказался вне досягаемости Хереи. И тот обратился к консулам, дабы те дали пароль солдатам на предстоявшую ночь, подчеркивая этим, что отныне именно консулы обладают высшей властью в государстве. Паролем стало слово «свобода». Его многократно повторял в своей речи Сатурнин, оно стало лозунгом происходившего.

Однако очень скоро события пошли совсем не так, как рассчитывали республиканцы. Основная масса народа, действительно, сначала оставалась пассивной, но солдаты повели себя иначе, чем хотелось бы сенаторам. Никаких сожалений по поводу убийства Калигулы у них не было, но и отдавать всю власть сенату и консулам они тоже не желали. Решительно стали действовать преторианцы. При известии об убийстве Калигулы они тотчас собрались на сходку. Префекты не смогли оказать на них никакого влияния. Солдаты сами решили, что ни о какой ликвидации принципата не может быть речи, а если, полагали они, кто-либо без их помощи захватит власть, то они лишатся своих привилегий. Этими настроениями явно и решили воспользоваться те из заговорщиков, которые делали ставку на Клавдия. Кроме всего прочего, они не могли не рассчитывать на преданность воинов, прежде всего преторианцев, дому Августа. Преторианцы, действительно, провозгласили на сходке императором Клавдия. Затем они ворвались во дворец, где едва ли случайно тот находился, и торжественно принесли его в свой лагерь. Позже распространилась версия, что преторианец Грат случайно нашел дрожавшего Клавдия и объявил его императором. Но это был хорошо подготовленный экспромт.

Действия преторианцев изменили отношение народа к свершившемуся. Как только появился реальный кандидат в принцепсы, народ тоже выступил против попытки сената вернуть себе прежнюю власть. Городские когорты еще подчинялись консулам и сенату, они заняли Капитолий и форум, и возникла реальная возможность столкновения между ними и преторианцами, что неминуемо привело бы к новой гражданской войне. Однако эти когорты скоро тоже склонились к необходимости избрания единого правителя. Когда Херса и его сторонники пытались убедить солдат (явно городских когорт, поскольку преторианцы уже сделали свой выбор в пользу Клавдия) подчиниться сенату, то им сначала даже не давали говорить, требуя назвать имя нового императора, ибо им уже надоело ждать. Все это ясно показало, что никакой опоры ни в армии, ни в народе республиканцы не имеют. В страхе перед возможностью междоусобицы значительная часть сенаторов вообще попряталась по своим домам и загородным имениям, а оставшимся пришлось менять планы. Теперь они решили все же избрать нового принцепса, но такого, кто своим положением будет обязан именно сенату. Это, разумеется, привело к раздорам, ибо выдвигалось, естественно, несколько кандидатур, причем возможность избрания определялась как знатностью кандидатов, так и их родством с императорским домом. Следовательно, склонившись под давлением обстоятельств к восстановлению принципата, сенат был вынужден признать и auctoritas правящей фамилии. Так, одним из кандидатов на трон стал Μ. Виниций, муж сестры Калигулы. Выдвигалась и кандидатура будущего императора С. Сульпиция Гальбы (его мачеха была сестрой Ливии), но он предпочел отказаться. Попытался было выдвинуть свою кандидатуру Валерий Азиатик, который никаким родственником правящей фамилии не был, но мог опереться на весьма разветвленные родственные связи и галльские племена, а возможно, и на рейнскую армию. Но активный заговорщик и республиканец Винициан сумел его переубедить.