Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

В какой-то степени компенсацией преторам служило то, что их постепенно стали привлекать к исполнению некоторых других функций, кроме судебной, например для надзора за казной.

Сенат (опять же по указке императора) посылал наместников в сенатские провинции. Все они носили титул проконсула, но реально бывшими консулами были только наместники Африки и Азии, остальные — бывшие преторы. Срок полномочий проконсула был один год, и, кроме Африки, где стоял один легион, в сенатских провинциях регулярных войск не было. Проконсул по-прежнему являлся главным представителем государства в провинции, но его империй был меньшим, чем императора, и на этом основании тот мог в любом случае вмешаться в дела провинции. Кроме того, во многих провинциях имелись императорские владения, которыми управлял прокуратор, проконсулу не подчинявшийся, и в его распоряжении находились какие-то воинские силы.

Это не означает, что сенатский аппарат потерял всякое значение. Он еще продолжал играть определенную роль в управлении государством. В еще большей степени это относилось к сенату как органу власти. Пожалуй, его роль даже более возросла. По мере упадка комиций их полномочия переходили к сенату. Со времени Тиберия именно сенат стал избирать магистратов. Конечно, этот акт выборами можно назвать весьма условно, поскольку все голосовали за того кандидата, которого назвал император, но сама процедура поднимала престиж сената как в собственных глазах, так и в глазах народа. К сенату постепенно переходили и законодательные функции комиций. Наряду с императорскими решениями сенатускоисульты, принимаемые сенатом, заменили законы, принимаемые комициями. За сенатом остались и функции верховного суда. Хотя реально сенат, как уже было сказано, находился под полным контролем принцепса, он все еще обладал огромным престижем и теоретически по-прежнему верховной властью и такую же власть вручал каждому новому принцепсу.

Очень важен был состав сената. Хотя в нем относительно широко была представлена знать италийских муниципиев, еще огромным весом обладали представители старинных аристократических фамилий, знатностью ничуть не уступавшие правящему дому. И это делало сенат, по крайней мере в собственных глазах, равносильным принцепсу. Сенаторы, несмотря на императорский террор, в целом сохранили первенствующее положение в римском обществе. И даже когда императоры «разбавляли» сенат выходцами из италийских муниципиев и провинций, сенат благополучно ассимилировал этих людей, как это было с «новыми людьми» в период республики. Самым ярким примером может служить Сенека.

При всем своем раболепии сенат находил силы противодействовать некоторым попыткам принцепсов. Так, он заблокировал намерение Клавдия пополнить сенат представителями «Косматой Галлии», и тот был вынужден пойти на компромисс, согласившись на доступ в сенат только знати эдуев. И даже при Нероне сенат не дал императору отменить пошлины. Какое-то время республиканская оппозиция существовала при Августе, но он скоро показал, что восстановление республики совсем не означает возрождение старых порядков, всевластия сенаторской олигархии и ряда республиканских традиций. После очень немногих триумфов сенаторских полководцев такая почесть стала принадлежать только императору или в крайнем случае членам его семьи. Но в середине I в. в сенате формировалась новая оппозиция, идейной основой которой была стоическая философия, выступавшая за сохранение старых привилегий сената и «нравов предков», уважение к закону и недопущение произвола со стороны принцепса. Ее видные деятели (самый известный из них Тразея Пет) подвергались репрессиям, но оппозиция, хотя и ослабленная, сохранялась. Так, после вынужденного самоубийства Пета ее лидером стал его зять Гельвидий Приск. В известной степени в отношениях между принцепсом и сенатом сохранялось партнерство, установленное Августом, хотя значение сената в нем уменьшалось.

Несмотря на то что сенатский аппарат, как и сам сенат, продолжал играть определенную роль в управлении государством и отдельных его частей, все большее значение приобретал императорский аппарат. Последний в большой мере сначала формировался как личный аппарат принцепса, а потому огромную долю в нем составляли личные отпущенники императора. Некоторые из них достигали больших высот, но постепенно все большую роль в аппарате стали играть всадники. Хотя роль отпущенников все еще была довольно велика, а с другой стороны, отдельные высшие посты (например, префект Города) занимали сенаторы, всадники все больше превращались в служилое сословие в аппарате принцепса. Из них набирались прокураторы, и число их возросло. Если при Августе их было 23, и к тому же некоторые из них были его отпущенниками, то при Нероне их стало 46, и все они были всадниками. Большинство прокураторов выходило из бывших центурионов, и после отставки они могли приобрести (может быть, не без помощи покровителей и даже императора) всаднический ценз. При Клавдии была создана императорская канцелярия с несколькими подразделениями, становившаяся центром управления. Во главе их при нем стояли вольноотпущенники принцепса, но постепенно в ней увеличивалась роль всадников. Вольноотпущенники Клавдия оказывались чуть ли не всесильными фаворитами^[68], а сменившие их всадники были всего лишь обычными бюрократами.

Принцепс являлся верховным главнокомандующим. И каковы бы ни были его формальные полномочия и как бы ни складывались его отношения с сенатом, наличие в его распоряжении всех вооруженных сил государства реально обеспечивало его власть. Преторианская гвардия и другие привилегированные когорты находились в Риме, легионы и вспомогательные части располагались преимущественно на границах Империи. Воины присягали императору, и в обычное время нарушений присяги не было. Армия являлась реальной гарантией сохранения существовавшего строя и власти императора.

С установлением личной власти принцепса возник и неформальный, находившийся вне правового поля, но чрезвычайно действенный властный институт — императорский двор. Тиберий пытался официализировать этот институт, придавая ему некоторую структуру, но двор так и остался вне официальной структуры государственной власти. По существу, и императорский государственный аппарат возникал именно как часть двора, лишь позже приобретая самостоятельное значение. Двор состоял прежде всего из принцепса и членов его весьма разветвленной семьи, из рабов, обслуживавших ее, из друзей (amici), значение которых все более возрастало, и, наконец, из вольноотпущенников, в соответствии с римским обычаем являвшихся клиентами императора как своего патрона и занимавших место младших членов его familia. Далеко не все эти люди имели прямой, а тем более постоянный доступ к принцепсу. Но те, кто им обладал, приобретал и большое политическое значение.

Местопребыванием двора являлся императорский дворец. Уже Август сделал свой, казалось бы, частный дом на Палатинском холме официальной резиденцией, где принимались послы, собирался совет принцепса, в большой мере вершился суд. Став верховным понтификом, он превратил свой дворец и в культовый центр. То же самое, но в еще больших масштабах делали его преемники. Недаром слово palatium стало обозначать не только здание дворца, но и двор как место осуществления реальной власти.

Хотя официальной резиденцией принцепса являлся его римский дворец, принцепсы по тем или иным причинам время от времени покидали его. А вместе с принцепсом перебиралась и значительная часть двора, а следовательно, и центра принятия важнейших решений. Это стало видно во времена Тиберия, который значительную часть своего правления провел вне Рима, что не мешало ему, особенно после падения Сеяна, крепко держать в своих руках основные нити управления государством. Такое «дистанционное» управление ясно показывает, какова была реальная власть принцепса. Позже возникнет положение «Где император, там и Рим». Практически это произошло уже в период раннего принципата.

Двор был очень разнообразен, к нему были причастны люди разного положения, далеко не всегда определявшегося официальным статусом человека. Многое зависело от возможности «доступа к телу» императора. Борьба за такой доступ постоянно, хотя часто и незримо, велась в придворных кругах. И в основном в ней преуспевали не знатные нобили, а верные (или казавшиеся таковыми) вольноотпущенники. Это были фавориты Клавдия Нарцисс, Паллант и др. В конце своего правления Нерон, отправляясь в Грецию, оставил вместо себя в Риме своего вольноотпущенника Гелия.