Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

Сторонники Домициана остались в сенате. Более того, часть видных деятелей предыдущего правления вошла в ближайшее окружение Нервы. Среди них был, например, Гн. Октавий Тицин Капитон, близкий друг Домициана (Нерва оставил его на важной должности ab epistolis, т. е. фактически своего личного секретаря). В «ближний круг» Нервы входил другой видный деятель домициановского времени — Фабриций Вейентон. Сохранили свои места большинство провинциальных наместников, назначенных Домицианом (недаром нового императора прозвали «кротчайшим»). Нерва всячески подчеркивал свое стремление объединить правящую элиту вокруг себя независимо от ее отношения к тому или иному императору. Лозунгом правления стало indulgentia (снисходительность, прощение). Был издан эдикт, подтверждавший все привилегии, данные предыдущими принцепсами. Став по обычаю ординарным консулом в следующем, 97 г., он избрал своим коллегой Л. Вергиния Руфа. Это был знаковый выбор.

Руфу было уже 83 года, и он, в отличие от Нервы, был тесно связан с армией. Он происходил из довольно незнатного всаднического рода, и его карьера была долгой и трудной. Тем не менее в 63 г. в возрасте 50 лет он достиг поста консула, причем сразу ординарного, а не суффекта. Все годы службы Руф подчеркивал свою лояльность правящему принцепсу. Именно он подавил восстание Виндекса и отказался от императорского пурпура, когда солдаты предложили его ему^[93]. Тем не менее Гальба отозвал его, что вызвало недовольство солдат и стало одной из причин их выступления против Гальбы. После гибели Отона Руфу снова предложили власть, но он опять отказался. Затем он удалился в свое имение в Этрурии и занялся там литературной деятельностью. В глазах римского общественного мнения Руф являлся живым символом всех старинных римских добродетелей. Хотя он и не выступил открыто против Нерона, его причисляли к мстителям за нероновские преступления наряду с Виндексом и Гальбой. К сожалению для Нервы, Руф умер вскоре после вступления в должность консула, и император почтил его торжественной хвалебной речью.

Нерва сразу же противопоставил себя своим предшественникам, подчеркивая не военный, а гражданский характер своего правления. Он тоже включил в свою номенклатуру имя Император, но это уже стало обычным, и само имя более не воспринималось в обязательной связке с армией. И на первых же своих монетах он предстает не в военной одежде, а в гражданской тоге. Прежде всего Нерва, будучи сам сенатором и члены семьи которого были сенаторами не одно поколение, стремился восстановить хорошие отношения с сенатом. Он дал клятву не казнить сенаторов, подчеркивал свое уважение к этому органу. Лозунгами его правления стали столь излюбленные сенатом «Справедливость», «Общественная свобода», «Общественное благо», «Мир», «Благожелательность». При этом подчеркивалось, что речь идет о «восстановленной свободе» (libertas restituta). И это было недвусмысленным противопоставлением правлению Домициана и, может быть, Флавиев вообще. На монетах появилось изображение сената, передающего власть (в виде державного яблока) Нерве. В сенате снова стали обсуждать самые разные вопросы. Тех сенаторов, которые при Домициане были изгнаны, он возвратил, а конфискованное имущество по возможности вернул^[94]. Многих сенаторов принцепс включил в различные оплачиваемые комиссии.

Одновременно Нерва проявлял подчеркнутую заботу о плебсе, в больших масштабах раздавая пропитание, давая деньги неимущим родителям на образование их сыновей. Император провел аграрный закон, согласно которому надо было купить на 60 млн сестерциев землю, а затем распределить ее среди бедняков. Он был проведен как через сенат, так и через комиции, и это последний случай в римской истории, когда народное собрание выступало как законодательный орган^[95]. Для реализации данного закона была создана специальная комиссия из пяти сенаторов. Для смягчения аграрного голода Нерва прибег к выводу нескольких колоний. По его решению на перегринные города было распространено право, ранее принадлежавшее только муниципиям и колониям, принимать местные законы. В Риме Нерва продолжил начатое ранее строительство. Так, им было завершено создание нового форума — Проходного, в дальнейшем получившего название форума Нервы. На нем возвышался храм Минервы. Так его задумал еще Домициан, поскольку Минерву он считал своей покровительницей. Нерва не стал изменять этот план.

Принятые меры позволили Нерве несколько стабилизировать положение, но политическая ситуация все же оставалась довольно сложной. Хотя сенат, казалось бы, единодушно избрал императором Нерву, в действительности, вероятно, далеко не все сенаторы были довольны этим выбором. Вскоре после прихода Нервы к власти в Риме возник заговор во главе с Г. Кальпурнием Крассом. Он был раскрыт, и Нерва, верный своей клятве, ограничился изгнанием Красса в Тарент. Волновались войска в Паннонии. Но самым опасным оказался бунт преторианцев, очень недовольных убийством Домициана. При приходе к власти Нерва раздал преторианцам подарки, и это на какое-то время смягчило их недовольство. Одним из префектов претория стал Касперий Элиан, занимавший этот пост при Домициане и бывший весьма популярным среди преторианцев. Он и стал инициатором бунта^[96]. В сентябре 97 г. преторианцы потребовали наказания убийц Домициана. Нерва пробовал было сопротивляться, но реальных сил для этого у него не было, и он был вынужден выдать бунтовщикам Парфения и бывшего префекта Петрония, т. е. тех людей, которые привели его к власти. Более того, Нерве даже пришлось благодарить бунтовщиков за наказание убийц императора, что было уже не просто уступкой, а унижением.

Эти события показали всю слабость власти Нервы. Императором его провозгласил сенат при молчании преторианцев и полном безразличии легионов, хотя, как говорилось выше, возможно, что его кандидатура выдвигалась убийцами Домициана. Казалось, воплощался в жизнь сенаторский идеал — глава государства избирается сенаторами из своего числа и выражает волю его высшего органа государства. Как и при избрании Гальбой преемника, решающей становится достойность будущего принцепса своей должности. В отличие от Пизона, выбранного Гальбой практически лишь из-за его знатного происхождения, Нерва действительно прошел большой путь на службе государству. Он исполнял должность претора, дважды был ординарным консулом, причем один раз — в 71 г. вместе с императором Веспасианом. Учитывалось, что он был сыном знаменитого юриста и потомком консула конца республиканской эпохи. Его дед занимал ряд важных должностей при Тиберии, в том числе пост консула-суффекта, и при этом императоре покончил с собой, так что его вполне можно было представить жертвой «тирана». По материнской линии он имел дальнее родство с Юлиями-Клавдиями, к тому же пострадал от Домициана, будучи на короткое время изгнанным из Рима. Но этого всего оказалось мало.

В Риме Нерва не имел достаточной вооруженной опоры в преторианских когортах. Как уже говорилось, с армией он вообще не был связан, так как вся его предыдущая карьера была чисто гражданской. Между тем события недавней гражданской войны показали, несколько велико значение легионов. А только их и можно было противопоставить преторианцам. Монеты, чеканенные Нервой с такими легендами, как CONCORDIA EXERCITUS (Согласие армии) или FIDES EXERCITUS (Верность армии), должны были, вероятно, выразить желание императора найти общий язык с легионами. Возможно, привлекая к себе Руфа, имевшего громадный авторитет в войсках, Нерва надеялся этим уравновесить свое гражданское правление. Но Руф слишком быстро умер. И Нерва по совету друзей, среди которых был уже весьма пожилой бывший консул Вестриций Спуринна, пользовавшийся довольно значительным влиянием в сенате, решил усыновить и сделать своим преемником кого-либо из известных полководцев^[97].

Какое-то время он колебался, выбирая между Μ. Корнелием Нигрином и Μ. Ульпием Траяном. Характерно, что оба они были не коренными римлянами и даже не италиками, а уроженцами Испании. В это время в сенате известно уже 14 испанцев, а учитывая, что далеко не все сенаторы нам известны, можно думать, что их на деле было больше и «испанский клан» обладал довольно значительным влиянием. После некоторых колебаний Нерва сделал выбор в пользу Траяна, бывшего тогда наместником Верхней Германии. Решающим, может быть, был довод, что в распоряжении Траяна имелись 3 легиона, и эта мощная армия находилась близко к Риму^[98].