Трафальгар. Люди, сражение, шторм (ЛП) - Клейтон Тим

Сразу после того, как грота-рей «Виктори» снесло шквалом, «Ройал-Суверен» лишился последней остававшейся на нем мачты — фок-мачты. В пять тридцать она рухнула за борт, унося с собой паруса и такелаж. Десять минут спустя буксирный трос оборвался, и огромный неуправляемый корпус отнесло от «Марса». Команда установила временную фок-мачту и подавала сигналы бедствия. Капитан Ротерам часто проводил замеры глубин, чтобы определить, приближаются ли они к берегу. Корабль качало так сильно и резко, что одна карронада упала за борт с полуюта. Огромная волна ударила в кормовую галерею, ворвалась в каюту и сбросила раненого и находившегося без сознания лейтенанта Джеймса Клавелла с койки на палубу кают-компании. Клавелла смыло бы в море, если бы капитан морской пехоты Джозеф Валлак не схватил и удержал его бесчувственное тело. Ротерам признал в своих личных заметках, что его корабль "был очень близок к тому, чтобы затонуть во время шторма из-за пробоин от ядер и потери всех мачт".

Обстановка на «Марсе» лейтенанта Уильяма Хенна была лучше до того, как вскоре после наступления темноты он потерял фор-стеньгу. На рассвете Хенна обнаружил, что фок-мачта была настолько сильно повреждена, что его плотникам пришлось ее срубить. Мичман Джеймс Робинсон писал своему отцу в Эдинбург: "Никогда корабли не сталкивались с такой ужасной погодой, как у нас: без мачт (их оторвало) нас швыряло во власти ветра и волн, и, что было еще хуже, земля — проклятие моряка — находилась рядом с нами". Утром и «Марс», и «Ройал-Суверен» подавали сигналы бедствия, но вместе они с трудом добрались к кораблям, стоявшим на якоре у Чипионы, и, когда ветер немного стих рано утром в субботу, сумели встать на якорь неподалеку от них.

Фрегат Томаса Кейпела «Феба» не смог эвакуировать всех людей с французского «Свифтсюра». Прежде чем он потерял связь в разгар шторма, он снял с приза раненых, а его плотники заделали большинство пробоин в нем. Он не смог снова взять француза на буксир, но ухитрился высадить на его борт группу своих людей, которые 26 октября поставили «Свифтсюр» на якорь.

«Африка» также была близка к гибели. Вскоре после наступления темноты в пятницу вечером ее грот-мачта надломилась на высоте всего в двенадцать футов над палубой и, падая, снесла реи фок-мачты. Через три четверти часа, пока матросы расчищали палубу от всей этой неразберихи, рухнула бизань-мачта, разбив при падении две шлюпки. В два тридцать ночи фок-мачта раскололась в трех местах. Под проливным дождем и бушующим ветром, когда волны сбивали их с ног, люди изо всех сил пытались расчистить обломки и установить временные мачты, чтобы удержать судно против ветра и избежать опрокидывания. Этот ущерб был гораздо серьезнее, чем тот, который причинили французы. Экипаж уменьшил вес верхней части корабля, сбросив за борт четыре 18-фунтовых орудия и четыре из десяти 32-фунтовых карронад. В субботу во второй половине дня «Конкерор» увидел сигналы бедствия «Африки» и взял ее на буксир.

Джеймс Мартин и другие матросы «Нептуна» в последние дни усердно трудились над укреплением его мачт и реев: "Мы укрепляли мачты якорными штоками, а реи — лисель-спиртами, вымбовками и тому подобным". Они попытались поставить штормовые комплекты нижних парусов и стакселей, но грот-стаксель разлетелся на куски сразу же, как только его подняли в полдень. Затем они зарифили фок и грот, но в четырнадцать тридцать грот разнесло в клочья. С оставшимися парусами они шли по ветру и с последними лучами солнца увидели берег южной Португалии примерно в девяти милях. Проштормовав всю ночь для избежания опасности налететь на берег, Томас Фримантл заметил «Виктори» около полудня в субботу и приблизился, чтобы взять его на буксир. Около шестнадцати часов ему это удалось, и два трехдечника медленно заковыляли в южном направлении при сильном, но уже менее опасном ветре.

Гораздо южнее с трудом штормовала вторая группа британских кораблей, их последние инструкции заключались лишь в том, чтобы отойти как можно дальше от берега. Вечером 24 октября «Колосс» и «Агамемнон» были почти на том же месте, с которого они двинулись после сражения, — на правом галсе, имея мыс Трафальгар по пеленгу зюйд-ост-тен-ост. Важно отметить, что они находились немного дальше в море, и до мыса была примерно двадцать одна миля. Капитан «Колосса» Джеймс Моррис приготовился к еще одной бурной ночи, сбросив с полуюта карронады. Команда тиммермана потратила целый день на устранение течи и более надежное закрепление орудий, чтобы они не вырвались на свободу при качке. Позади шел «Беллерофон», а вслед за ним «Тандерер» буксировал «Сан-Хуан-Непомусено». 25 октября всем им пришлось нелегко, но, поскольку на следующий день погода улучшилась, они отошли на достаточное расстояние, чтобы обогнуть мыс Трафальгар. С первыми лучами солнца 27 октября Уильям Камби с «Беллерофона» оказался в пределах видимости «Агамемнона» и «Колосса» и присоединился к ним. "Обнаружив, что они держат курс на Гибралтар, — докладывал он Коллингвуду, — я счел целесообразным, учитывая небольшое количество воды, оставшейся на борту, и огромные страдания наших многочисленных раненых, последовать за ними". «Тандерер» присоединился к ним. Коллингвуд понятия не имел, где они находились, но через семь дней после Трафальгарской битвы, исключительно по собственной инициативе, лейтенант Джон Стокхэм привел первый уцелевший приз, «Сан-Хуан-Непомусено», в британский порт.

Если жестокий шторм стал испытанием для закаленных моряков на британских кораблях, то значительно большую тревогу он вызвал у тех находившихся в Кадисском заливе, кто не штормовал зимой у берегов Бретани и чье знакомство со своими кораблями и морем было поверхностным. Армейцы, такие как капитан пехоты Перно, беспомощно лежавший на орлопдеке корабля Жюльена Космао-Кержюльена «Плютон», были в ужасе: "Наш якорь не выдержал, и нас потащило. Море бушевало. В результате ударов вражеских ядер во время боя корабль дал течь, внутрь корпуса поступало двадцать шесть дюймов воды в час, и вдобавок ко всем несчастьям возник пожар, так что мы не знали, что произойдет с минуты на минуту: сядем ли мы на мель, затонем или взорвемся". С берега «Плютон» снабдили новыми якорями, водотечность была в основном устранена, так что через пару ночей он был в большей безопасности. Тем не менее, письмо Перно домой, датированное 5 ноября, напоминало отрывок из готического романа:

Реальность, возможно, была не столь мрачной, но скалы в Кадисском заливе во время отлива стояли на пути к спасению, и они действительно погружаются под воду во время прилива, поэтому рассказ Перно о ползающих, увечных, вопящих беднягах, впоследствии утонувших, нельзя сбрасывать со счетов.

24 октября относительно спокойная погода позволила доставить на берег многих раненых. Адмирал Алава был снят с «Санта-Анны». Но даже тогда море было слишком бурным, чтобы можно было перевезти тяжелораненых. Пьер Филибер сообщил, что несколько испанских и французских шлюпок подошли к «Альхесирасу», чтобы забрать раненых, "но штормовое море не позволило нам отправить никого, кроме не слишком тяжело раненых". Лоран Ле Турнер, три раненых лейтенанта и суб-лейтенант Мишель Кербуссо были сняты в тот же день, но вскоре Кербуссо скончался.