Франция. Магический шестиугольник - Щербина Татьяна

«Кого убивать-то?». Ответ стал знаменитым: «Убивайте всех, Бог узнает своих».

Инквизиция была практически тем же, чем сталинские «тройки», пытки в подвалах Лубянки, суды над врагами народа, лагеря, расстрелы. Вакханалию крестового похода было не остановить: убивали катаров, ткачей (многие катары были ткачами), тамплиеров, феодалов, католиков. Надо было придать «законную» форму всем этим убийствам. Инквизиция «судила» в подвалах крепости Каркассон, приговаривала и сжигала на кострах. Женщин, объявленных ведьмами, их детей, всех неугодных или попавшихся под руку. Инквизицию и вовсе было не остановить, она распространилась по всей Европе, став нормой жизни. Однажды я была в голландском городке Аудеватер, где туристам выдают индульгенции – копии тех, для инквизиторов. Сначала взвешивают, потом выдают справку, что ты имеешь такой-то (человеческий) вес. В этом месте был знаменитый на всю Европу честный «взвешиватель», а индульгенция уберегала от сжигания на костре. Другие взвешивали и писали тот вес, который им указывала церковь: скажем, два килограмма, то есть вес «ведьм», «колдунов» и злых духов.

Инквизиция продолжалась полтора века, конец ей положила страшная эпидемия чумы, разразившаяся в 1348 году и унесшая еще больше жизней, чем инквизиция. А там приспела и Столетняя война с англичанами, так что бывшую катарскую землю трясло несколько веков. И все из-за теологических, так сказать, расхождений. Тамплиеры же были схвачены в один день: в пятницу, 13 октября 1307 года. Страх перед пятницей тринадцатого жив до сих пор. Не знаю, о каких тамплиерах говорят сегодня, но тогда они (изначально – хранители храма в Иерусалиме) были «зачищены» на корню. Прежде чем умереть, они припрятали свои сокровища. Где-то здесь, в стране катаров, но последний великий магистр Жак де Молле и под пытками не выдал тайны.

Так, собственно, и родилась легенда о том, что тамплиеры спрятали «Грааль» в Ренн-ле-Шато.

Одним из высокогорных укреплений, где скрывались катары, было Ренн-ле-Шато. Спустя пять веков в бедную неказистую церквушку Ренн-ле-Шато назначили священника Жака Соньера. Тоже очень бедного человека. Через некоторое время и церковь, и вся высокогорная деревня утопали в роскоши. Соньер построил башню Магдала (намек на Магдалину), башню-библиотеку, особняк, где собрал коллекцию золота, алтарь церкви заказал из резного самшита, присовокупив фигуру полуобнаженного дьявола с нимбом (венцом) над головой. Не Бафомет ли? Строительство и украшательство продолжалось два десятка лет. Все только диву давались, откуда у бедного священника взялось столько денег. Церковное начальство вызвало его на ковер, объяснений происхождения богатства Соньер дать не смог. Его лишили сана, и вскоре он умер, в 1917 году. Похоронили его там же, в Ренн-ле-Шато. Считается, что свою тайну он сообщил только служанке Марии, а она до конца жизни хранила молчание. Так, собственно, и родилась легенда о том, что тамплиеры спрятали «Грааль» в Ренн-ле-Шато, Соньер нашел сокровища и разбогател. Есть и другая версия: что нашел не он, а последователи тамплиеров пришли за сокровищами, чтоб увезти их в Англию, дав Соньеру «отступного» за молчание.

Я, конечно, не преминула подняться в Ренн-ле-Шато. Женщина-шофер, моя сопровождающая, только с четвертого раза нашла дорогу. Нет указателей к этому месту (несмотря на вал искателей Грааля), не любят его лангедокцы. Считают Грааль выдумкой, а почему разбогател Соньер – ну мало ли, может, был мошенником. Разыгралась непогода, гроза, что не совсем комфортно на узком серпантине, но я не могла не увидеть своими глазами столь таинственное место. Местная служительница заперла меня в церкви, сама вышла в придел священника. «Зачем?» – спрашиваю. «Чтоб Вам никто не мешал», – ответила она. Может, думала, я хочу интимно поискать в церкви сокровища тамплиеров, после всех тех, кто рыл, копал и обследовал все щели? Нет, таких мыслей у меня не было. У меня были другие мысли. Что вся трагическая история страны катаров не только осталась в летописях, она вот, в замке Каркассон, где я провела ночь, – в четырехзвездочной гостинице «Ситэ», одной из лучших во Франции. Она прямо в самом замке, который пусть и музей, но почему бы ему не быть обитаемым. История во Франции не разрушается, не сгорает дотла, не отменяется, не начинается с нуля, а продолжается как жизнь, несмотря на все испытания и потрясения.

Людовик VIII все же присоединил Окситанию к Франции, сделал Каркассон своей королевской резиденцией, здесь и умер, ему наследовал Людовик IX, прозванный Saint-Louis, он-то и соорудил третью крепостную стену вокруг Каркассона, так боялся преследований. Чтоб задобрить народ, построил ему внизу, под замком, слободу, город. Но тут налетел английский Черный Принц и поджег Каркассон. Никто не называет Окситанию «многострадальной», но страдания ее были неизбывны благодаря «революционному» решению «невинного» папы. Эти печальные времена остались и в песнях трубадуров, напоминающих «песни сопротивления» советских бардов.

В Перпиньяне довольно много цыган и арабов, они сливаются с общим испанским колоритом города.

Моя сопровождающая-шофер повезла меня дальше, в Перпиньян. Мы уже были в римском Ниме (там История проснулась вместе с имератором Августом, хотя жизнь текла и во втором тысячелетии до н. э.), гурманском Монпелье (не зря Рабле сочинил там «Гаргантюа» – с местной кухней противостоять обжорству невозможно), перепробовали все лангедокские вина – вернее, малую часть, потому что больше всего вина в мире производит Лангедок. И теперь отправились в другую часть региона – Руссильон. Сопровождающая, видимо, чтоб поднять свой статус в моих глазах (шофер, который находит дорогу с четвертого раза, – считай, что плохой шофер), сообщила мне по дороге, что она – дипломированный телохранитель, так что не просто возит меня, но и охраняет. От кого меня охранять, спрашивается? Тем более, что времена, когда в Окситании кого-то надо было охранять, давно прошли. В Перпиньяне (столице Руссильона) бросилось в глаза полное отсутствие людей, будто жители спешно покинули его. «Что случилось?» – спрашиваю у телохранительницы. – «Просто рано еще, – говорит, – тут Испания рядом, и они живут по-испански – сиеста». – «Ничего себе сиеста, – удивляюсь я – 8 вечера». – «Они только после девяти из дому выходят, спят еще».

…вымерший город, только мраморные тротуары, скульптуры Майоля и группы ОМОНа через каждые двести метров.

Мы пошли ужинать в ресторан в самом центре города, где оказались одни. За окнами тоже не было ни души. Я взяла газету и все поняла. Две недели назад здесь один цыган убил араба. А через неделю был убит еще один араб. В Перпиньяне довольно много цыган и арабов, они сливаются с общим испанским колоритом города. После двух убийств люди перестали выходить из дома. Официант сказал, что неделю ресторан был вообще закрыт, как и другие рестораны и бутики. Два убийства за неделю! Во Франции это невероятное ЧП, в то время как в российских городах убивают ежедневно и не по одному. Проза жизни. «Вы не волнуйтесь, – сказала телохранительница, это случилось далеко отсюда». Официант показал место – за углом ресторана. Может, сопровождающая думала, что я без советской пропаганды не умею? Или что я упаду в обморок при известии об убийстве?

После второго убийства арабы подняли мятеж: стали крушить витрины и подожгли целый квартал. Когда после исламских терактов европейские подростки пишут нехорошие слова на мечетях, это вызывает бурю возмущения. Но тут – полное понимание местного населения: арабы будут мстить, из дома выходить нельзя. Из Парижа прислали ОМОН чуть не в полном составе. После ужина я решила пройтись до гостиницы пешком. Что вы думаете, было с дипломированным бодигардом? Ее смыло в одну секунду, она боялась настолько, что бросила меня на произвол судьбы. Я, конечно, тоже дрожала от страха, но такого же больше не увидишь: вымерший город, только мраморные тротуары, скульптуры Майоля и группы ОМОНа через каждые двести метров.