Миры внутри нас? - Дмитрук Михаил Алексеевич

— Сначала я испытала блаженное ощущение невесомости, — рассказывает Вера. — Казалось, что мое тело погружено в жидкость. Оно находится в емкости яйцеобразной формы. Потом поняла, что это были околоплодные воды, а я плавала в них в позе эмбриона. Вдруг появились другие ощущения — словно я закована в какой-то деревянный скафандр и освобождаюсь от него, испытывая невероятное блаженство. Опять возникла невесомость. Только теперь казалось, что я парю в воздухе: мое тело поднялось над полом и медленно смещалось в горизонтальном положении. Я видела какое-то неземное сияние… Неужели такое блаженство испытывает новорожденный? После этого сеанса я целый месяц находилась в необычном для меня приподнятом настроении.

И все это лишь потому, что в сеансах Вера избавилась от психологической травмы рождения. Трудно было поверить, что небольшие усилия, которые от нее потребовались, дали столь мощный эффект. Но потом я убедился в этом на собственном опыте.

Жизнь после смерти «эго»

Впрочем, расскажу по порядку. Примерно за полгода до эксперимента, который проводил Станислав Гроф, я участвовал в подобных сеансах под руководством его соотечественницы Сондры Рей. Испытал драматические переживания, зато последствия были благотворными. Сначала все шло хорошо. Я глубоко дышал, появились вибрации в руках и ногах, меня стали захлестывать потоки энергии, начались слабые судороги… Неожиданно увидел яркий свет и подумал, что на потолке зажгли лампы. Открыл глаза — вокруг по-прежнему полумрак.

Закрыл — опять светло как в ясный день. Потом увидел невероятное: излучали свет… руки моего ситтера Патрика Кол орда — это хорошо было видно на темном фоне. Из любопытства я поднял к глазам свою руку — она тоже светилась.

Что это — аура? По мнению советского исследователя Игоря Борисовича Марковского, ее могут видеть новорожденные, а я как раз воскрешал в памяти свое появление на свет. Правда, в обратной временной последовательности: сначала увидел яркий свет в родильном отделении, потом ощутил сдавливание тела, которое испытывал когда-то в родовых путях. Но так, наверное, и должно быть при регрессии возраста…

А что если это просто игра воображения: я много читал, писал, думал об ауре — ив необычном состоянии сознания мозг создал из этой информации причудливый образ? Но о том, что новорожденный испытывает озарение, я ничего не знал и тем не менее увидел это. Почему же сияние рук должно быть плодом фантазии?

…Потом свет исчез, а судороги усилились. Тело налилось свинцовой тяжестью — меня давила, скрючивала, ломала чудовищная сила. Казалось, на грудь наваливается что-то огромное, темное, тяжелое — оно может раздавить…

И вдруг я понял, что испытывал нечто подобное в кошмарных снах раннего детства. Смутные воспоминания о них сохранились в виде тяжелого страха смерти, который нередко возникал в юности. Тогда я часто испытывал желание совершать рискованные поступки — не потому ли, что бессознательно стремился изжить этот страх?

На Южном берегу Крыма есть много скал, нырять с которых опасно для жизни. Я выбирал самые опасные, где с большой высоты надо было перелетать нижние выступы, рискуя разбиться. Выискивал такие места, где нельзя сделать разбег для прыжка и надо с места изо всех сил отталкиваться ногами. Летел не ласточкой, а сгруппировавшись, обхватив руками голени, прижав колени к подбородку, головой вниз…

Не потому ли, что бессознательно принимал позу плода? Во время смертельно опасного прыжка я, сам того не зная, воскрешал в памяти ощущения, связанные с появлением на свет. Совпадения были просто поразительными: и там и тут жуткий страх во время полета над бездной, скорченное, перевернутое тело, которое мучительно распрямляется, испытывая сильнейшую боль.

Прыжок, как правило, оканчивался неудачно: я не успевал распрямиться и принять вертикальное положение — входил н воду не «свечой», а плашмя или боком. Иногда забывал закрыть глаза или сложить руки над головой — сильно ударившись об воду, едва не терял сознание… Но опять залезал на скалу для нового прыжка. Мне нужно было многократно испытать эту боль — не потому ли, что она напоминала ощущения во время рождения? Мозг словно выбрасывал это переживание из подсознания — избавлялся от родовой травмы.

Я должен был снова и снова переживать ужас появления на свет, но каждый раз выходить из ситуации победителем. Сам того не подозревая, перепрограммировал свое подсознание: тяжелые воспоминания о рождении дополнялись экстатическими переживаниями после прыжка, когда, полностью расслабившись, я медленно всплывал на поверхность, любуясь игрой преломленных лучей солнца, радуясь, что остался жив. Так травматические переживания стали завершенными — теперь у них был счастливый конец. В результате исчезла потребность их повторять. Теперь я не ныряю с опасных скал.

Но, по-видимому, глубоко в подсознании хранилось еще одно очень тяжелое переживание, связанное с рождением, — интоксикация плода лекарствами, которые вводили роженице. Недаром на втором сеансе у Сондры Рей я почувствовал сильнейшее отравление — казалось, что умираю… И потом дал себе зарок никогда больше не участвовать в таких экспериментах.

Но прошли дни, недели, и я заметил, что со мной стали происходить удивительные перемены. Самое невероятное — отступил тяжелый недуг, с которым безуспешно боролся несколько месяцев, ревматический полиартрит. После сеансов я сумел наконец отказаться от лекарств, а чувствовать себя стал значительно лучше.

Теперь я хотел продолжить сеансы погружения, и такая возможность неожиданно предоставилась. Это была редкая удача: из двадцати советских людей, которым посчастливилось участвовать в эксперименте, было только два журналиста, мой коллега получил один сеанс, я — два.

Но после стольких знаков благосклонности судьбы казался странным один факт: на сеансе я пережил совсем не то, чего ожидал. Хотел увидеть яркие образы — получил физические ощущения. Надеялся попасть в «прошлые жизни», а вместо этого застрял в родовых путях. И уж совсем не ожидал, что буду переживать не свои ощущения, а материнские… Но потом я понял: это были именно те переживания, которые тогда были необходимы.

Подозреваю, что не перенес бы повторения страданий, которые испытал на последнем сеансе у Сондры Рей. Но, чтобы избавиться от родовой травмы, эти переживания должны стать завершенными. Как быть? Организм сам нашел выход, я испытал похожие переживания, которые были для меня не опасны, — ощущения матери: ее муки во время схваток, сам процесс родов и после — блаженное состояние радости со слезами на глазах. Теперь опыт рождения был завершенным — нет надобности его повторять. И передо мной открылся путь к высшим состояниям сознания.

Кажется, я получил их на втором сеансе у Станислава Грофа. Будучи ситтером, должен был заботиться о Елене во время ее путешествий во внутренних мирах. Искренне желал, чтобы этот сеанс был удачным, и помогал ей как умел — согревал прикосновениями холодеющие кисти рук, в критические моменты подсказывал ритм дыхания, пассами экстрасенсов пытался снять головную боль… И незаметно сам вошел в необычное состояние сознания.

Вдруг стал безошибочно угадывать все желания Елены, которые она не говорила вслух. Например, когда ее «приносили в жертву богам», она испытывала огромную потребность в сочувствии. Именно в это мгновение мне захотелось протянуть ей руку — Елена сразу схватила ее, крепко сжала ладонь. Но страшное видение закончилось, и мы разъединили руки.

Во мне открылась неведомая способность сопереживания. Когда по лицу Елены потекли счастливые слезы, я тоже заплакал от умиления. И не было стыдно вытирать со щек соленую влагу, которая не к лицу мужчинам. Ведь моя подопечная не испытывала стыда, путешествуя в прошлом, забыв о настоящем, а я чувствовал себя вместе с ней.

Потом сознание словно расширилось — я стал сопереживать… всей группе. Мне было запрещено отходить от своей подопечной. Но я мысленно желал добра участникам эксперимента. В необычных состояниях сознания это казалось не менее важным, чем реальная помощь.