Она так и не включила телефон: не смогла себя заставить. Ей нужно время, чтобы понять. Да, она исчезла. Да, скорее всего, Матвей звонил, а телефон вне досягаемости. На самом же деле она вне зоны доступа. Она имела право на эту паузу.
Так прошел день – возможно, самый важный в ее жизни. В оцепенении, несмотря на внешние обстоятельства. Из этого состояния ее не вывел даже звонок Алисии, которая сообщила, что встреча в восемь на сорок седьмом этаже отеля, в ресторане The View.
Звонок девушки только заставил отправиться в душ. Анна стояла под горячими струями полчаса, безуспешно пытаясь согреться. Нанесла макияж, надела черные брюки и такого же цвета свитер с горлом. В том же оцепенении подошла к стеклянной стене: она принимала решение.
Замерла у окна своего номера на сорок третьем этаже «Нью-Йорк Марриотт Маркиз». Перед ней открывалась панорама Нью-Йорка: небоскребы и огни – вид, который не спутаешь ни с чем. Провела пальцем по чуть запотевшему стеклу и написала: «Грех прощения». Взяла мобильный.
Она не собиралась включать сотовую связь – просто хотела запечатлеть вид Нью-Йорка с этой надписью. Сфотографировала картинку, мгновение, состояние души. Открыла Instagram [13], выбрала фото, отметила свое местонахождение и подписала пост: «Не совершай греха прощения». «Опубликовать». Она продолжала стоять у окна.
Анна приняла решение. Оно далось нелегко, но освободило от всего, что мешало быть той, кто она есть, той, кем она стала за полтора года. Это решение мгновенно вернуло ее к себе прежней. Сомнения и терзания остались позади, а вместе с ними исчезло оцепенение. Ему на смену пришло умиротворение. Анна уже смотрела на вид из окна другими глазами. Не бывает правильных или неправильных решений, есть только одна мера – ответственность. Она взяла ответственность за свой выбор. И это освободило из плена терзаний. Оцепенение сменила благодарность жизни за изменения в ее судьбе. Зазвонил телефон:
– Анна, мистер Айрон ждет вас на сорок седьмом этаже.
– Я иду.
* * *
Стеклянный лифт нес ее на сорок седьмой этаж. Этот полет – не подъем, а именно полет – занимал меньше минуты от этажа ресепшена: лифт перемещался со скоростью, стоившей слегка заложенных ушей.
Двери открылись – и перед глазами предстала стойка ресторана The View. Собственно, из-за него отель «Марриотт Маркиз» и стал важной частью культурной программы туристов. Знаменитое на весь мир заведение заняло два этажа: сорок седьмой и сорок восьмой.
Особенность The View – городская панорама, которую открывает вращающаяся конструкция. Посетители, сидя за столиками, могут любоваться великолепными видами Нью-Йорка. Полный оборот занимает около часа. За это время можно насладиться картиной ночного Манхэттена, Гудзона и штата Нью-Джерси, начинающегося сразу за рекой. Анна раза три бронировала здесь столик, но ей всегда не везло. Сегодня же все изменилось. Молодой человек – хостес – с фирменной улыбкой поспешил навстречу.
– Добрый вечер! Добро пожаловать в The View! – на американский манер громко поприветствовал он.
– Добрый, – так же дежурно улыбнулась Анна.
– Вас ожидают?
– Да. Мистер Гор Айрон.
Мужчина утвердительно кивнул, взял меню и движением руки показал: «Пройдемте». Анна шла за ним, изучая обстановку.
Стандартные квадратные столики на четыре персоны, застеленные белыми скатертями, и бежевые кожаные стулья – слишком скромно для такого знаменитого места. Синее ковровое покрытие с красными и желтыми кругами, панорамное окно вместо стены и желтый потолок. Удивительный народ американцы: умудрились испортить такое место низким потолком. Наконец она поняла, как работает конструкция: в ресторане крутился пол. Хост вел ее в самый дальний угол от входа, с каждым шагом приближая к панорамной стене.
– Мистер Гор, – утвердительно сказал он то ли ей, то ли обладателю этого имени и отошел в сторону, пропуская гостью к столику. Анна увидела его. Неожиданно.
– Анна Богинская? – вставая со стула, растерянно произнес мистер Гор.
Видимо, появление визави стало неожиданностью и для него. Анна кивнула и протянула руку. Его рука оказалась теплой и сильной. «Крайне редкое уверенное пожатие», – машинально отметила она. Администратор положил на столик меню и, пожелав приятного вечера, удалился. Они продолжали растерянно смотреть друг на друга.
– Извините, – он отпустил ее руку и галантно отодвинул стул.
Только садясь, Анна поняла, что он говорит по-русски и делает это без акцента. Мистер Айрон устроился напротив и продолжал смотреть. Они разглядывали друг друга, от неожиданности растянув паузу на минуты.
Высокий брюнет – не меньше метр девяносто, осанка уверенного мужчины, широкие атлетичные плечи, волевой подбородок, чувственный рот, прямой нос (идеальный в ее понимании), карие глаза миндалевидной формы, наполненные смыслом. Мистер Гор Айрон выглядел максимум на тридцать пять и оказался слишком красивым. Он обладал безупречной внешностью. В ее голове крутились вопросы: «Что нужно было сделать в прошлой жизни, чтобы в этой получить такой «скафандр»?» и «Откуда такое знание русского языка?» А еще третий: «О чем он думает?»
– Я представлял вас несколько иначе, – ответил он на один из неозвученных вопросов.
Анна улыбнулась:
– Признаюсь, мистер Гор, вы тоже представлялись мне другим.
– Представлялись? – он обратил внимание на странное слово. – И как?
– Я почему-то думала, что вы дедушка лет семидесяти в сером твидовом пиджаке, очках и обязательно метр шестьдесят ростом. Такой, знаете ли, Вуди Аллен.
Он засмеялся. Смех тоже оказался красивым. Анна смотрела на его безупречную улыбку. «Что нужно было сделать в прошлой жизни, чтобы в этой получить такой «скафандр»?» – опять промелькнуло в голове.
– А я представлял вас женщиной за пятьдесят, тоже в очках и сером твидовом пиджаке. Такая, знаете, Мерил Стрип! – ответил он в том же тоне.
Анна рассмеялась.
– Алиса получит выговор, – добавил глава издательства.
– И от меня, – поддержала она: его удивление при встрече сказало ей о главном.
Он посмотрел в глаза:
– Что же, Анна, вы в Нью-Йорке впервые?
– Нет. Я люблю этот город и была в нем много раз. Но в этом ресторане впервые. Всегда хотела сюда попасть, но никогда не получалось, – ответила она, окончательно утвердившись в своем предположении.
– Расскажете о вашем романе?
– Вы подтвердили мои догадки о вашем нечтении, – не сдержалась она.
Бросил заинтересованный взгляд:
– Нечтении?
– Ну да, вы не читали «Жить жизнь», – уверенно пояснила она значение слова.
– А зачем? Алиса читала, сказала, что это роман века. Дала мне контракт и отправила в ресторан.
Мистер Гор поднял руку:
– Давайте сделаем заказ. Вы не будете возражать, если я закажу бутылку вина? Сегодня у нас точно есть повод.
Она наблюдала за видом из окна: сейчас их столик развернется к Таймс-сквер. Величественность Нью-Йорка поражала. Анна погрузилась во внутреннюю тишину. Она не слышала звуков ресторана и голосов посетителей. В ее тишине где-то вдалеке звучал только его голос – спокойный, грудной, уверенный, чуть глуховатый, такой же безупречный, как он сам.
Мистер Гор разговаривал с официантом. Она смотрела на ночной Нью-Йорк. О чем она думала? Ни о чем. Внутри только необыкновенное спокойствие и тишина. Анна осознавала, что эти переговоры крайне важны для «Жить жизнь», понимала: перед ней глава крупнейшего издательства в мире, который вдобавок еще и оказался неожиданно молодым и красивым, – но волнения не испытывала. Только спокойствие и тишина. Наверное, впервые за последний год. Откуда они и почему именно сейчас?
– Возвращайтесь ко мне, Анна, – прозвучал уверенный голос.
Она обернулась. Официант наливал белое сухое в бокалы.
– «Сонома катрер шардоне, рашен рива, Калифорния», – сообщил мистер Гор название вина. – Ну что же, Анна, добро пожаловать в «Винтаж Букс»!
