Искатели приключений на… - Гурангов Вадим Алексеевич

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75

Я вдруг понял, что рассказ дона Хенаро о путешествии в Икстлан – сплошная метафора от начала и до конца.

– То есть твое путешествие в Икстлан – не настоящее? – спросил я.

– Путешествие-то – настоящее! – возразил дон Хенаро. – Путники – не настоящие.

К. Кастанеда. «Путешествие в Икстлан»

Перескочив за одно утро сразу несколько энергетических ступенек, космогонщики достигли особого состояния. Условно его можно было назвать «трамплином». В этом состоянии любое, даже самое «обычное» действие являлось энергетической практикой (прыжком с трамплина) и стремительно разгоняло скорость вибраций. То, чего раньше возможно было достичь лишь сверхусилиями, сейчас приходило само – легко и просто.

Серега с Вовкой присели на коврик и снова погрузились в созерцание. Их внимание привлекли две бабочки – такие же, как та, что присела на плечо конферансье, – кружившие в воздухе прямо перед ними. Трепеща нежными крылышками, бабочки исполняли парный танец потрясающей красоты. Синхронные движения, сложный рисунок, смена ритма, мастерские развороты и фигуры высшего пилотажа – все это завораживало и вызывало утонченный восторг. В какой-то момент Тараканов обнаружил, что они с Серегой наблюдают за бабочками, затаив дыхание – на задержке после вдоха!

Серега, не выдержав, воскликнул:

– Вовка, смотри, смотри! Они кружатся, а потом разлетаются… В точности как мы с тобой, когда плясали рэп «Кто я?»

– Да-да, я вижу! А сейчас по прямой слетаются…

Бабочки затрепетали в нескольких миллиметрах друг от друга и, махнув крылышками на прощанье, разлетелись в противоположные стороны.

– А вон стрекозы, в таком же танце! – обратил внимание Тараканов. – Что творится! Уму непостижимо!

Возле молоденьких тополиных побегов дрожали в воздухе две большие стрекозы. Вовка даже слышал шелест их голубоватых крыльев. Стрекозы вились друг возле друга в колдовском танце, стремительно перемещаясь, то и дело меняя место встречи. Вот они рванули в разные стороны, казалось бы, навсегда…. Но спустя несколько мгновений красавицы-летуньи снова пересеклись – теперь уже высоко, над кустами облепихи, – а вскоре исчезли из поля зрения.

– День подглядывания завершился, – улыбаясь до ушей, констатировал Сергей. – Весь мир уже открыто разыгрывает представление!

– Начался День прямых взглядов! – согласился Вовка.

После выхода конферансье они намеренно стали назначать роли окружающим объектам. Подняв глаза к небу, Тараканов промолвил:

– Облака тоже исполняют свой, медленный танец. Все позируют.

Серега запел:

– «Я пригласить хочу на танец Вас и только Вас, и неслучайно этот танец – вальс»… Слушай, Вован, а мы «Элль» только два раза спели.

– Мы так отлетели, что про третий раз забыли.

– Я и второй-то раз забыл, – признался Серега. – Сделал вдох, а на задержке понесло, как в водовороте. Вот и забыл, что мы собирались на выдохе «Элль» петь. Если бы ты не запел, я бы и не вспомнил.

– Я и сам непонятно как вспомнил. Ну, что, споем? В принципе можно ничего не делать – и так прет. Но хочется еще дальше рвануть!

– Да, интересно – неужели может быть круче? Ну, встаем, и погнали!

И в третий раз спели они «Элль». Высокий вибрирующий звук стрелой пронзил пространство, раздробив его на множество поющих микрочастиц. Задержав дыхание и сделав серию довдохов, Вовка почувствовал, как по ногам поднимается неукротимая, могущественная сила – энергия Кундалини, заполняющая тело кипящими струями. Эти струи, будто змеи, переплетались причудливым образом, раскачивая Вовкино тело вправо-влево, как ваньку-встаньку. Когда они, слившись в единый поток, достигли макушки, раскачивание прекратилось. Из макушки полилась огненная река, которая в считаные секунды превратила весь мир в полыхающее море энергии. Вовку поглотила пучина Огня, не имеющая ни верха, ни низа, ни право, ни лево…

Все было залито ровным ярко-оранжевым светом невыразимой красоты. Вовка знал, что это энергия Огня. Кроме нее, не было ничего, и он был ею. Он был самой сутью Огня, его источником и его океаном. И это доставляло сказочное наслаждение, которое тоже существовало неотделимо от Вовки. Не было ни субъекта, ни объекта, лишь чистое наслаждение в его высшей форме. Это блаженство являлось истинной природой того, кто привык считать себя Вовкой Таракановым.

Спустя вечность (или мгновение) к Вовке вернулось осознание себя как человека. При этом он по-прежнему был энергией Огня. Он-человек узнавал себя-энергию! Откуда-то из глубин подсознания всплыло это волнующее радостное чувство, настойчиво застучав в сердце азбукой Морзе: «Это уже было, было, было!»

Откуда-то Тараканов знал эту энергию, это блаженство, это единство… И вот – проблеск, как от разряда тока, словно замкнулось недостающее звено электрической цепи. Вовка вдруг осознал, что все это связано с костром. Он скорее почувствовал изнутри, чем увидел. Почувствовал себя девушкой, которую окружают языки пламени, проникая внутрь и делая ее пламенем вечности. Вовка стал ведьмой, которую сжигают на костре. Возможно, он вспомнил одну из прошлых жизней, а точнее – ее финал. И вокруг, и внутри был этот удивительно знакомый ярко-оранжевый свет – пламя. Тараканов мимолетно удивился, почему воспоминание не несло никакого оттенка страха или боли. В нем было лишь чистое блаженство, уравнивающее конечную форму с бесконечным содержимым. В его сознании мелькнуло: «И почему люди так боятся смерти? Как можно бояться подобного блаженства!».

Дивный оранжевый свет стал рассеиваться. Приоткрыв глаза, Вовка обнаружил, что «сидит на потоке» в позе всадника. И понял, что он все еще на задержке. Серега, стоявший напротив, принял такую же позу. Неподвижный взгляд его был расфокусирован и направлен куда-то за пределы Матрицы. Выдохнули они одновременно. Вовку прижало к земле, будто многотонным прессом.

Боковым зрением Тараканов увидел стрекозу, сидевшую слева на светло-коричневом стебле тополиного кустика. Стрекоза медленно подняла туловище, задрав хвостик кверху.

– Прогиб после вдоха делает, – озвучил Серега мысль, которая только что шмыгнула в сознании Тараканова.

Крылатое создание замерло, причем надолго. Вовка терпеливо наблюдал и в какой-то момент произнес:

– Вот это задержка! Просто сумасшедшая. Как у нас.

Друзья эмоционально поделились переживаниями. Когда стрекоза, «с выдохом» опустив хвостик, улетела, Вовка предложил Сергею:

– А давай рэп сбахаем, для подъема Кундалини. Посвящается нашему другу, товарищу и брату по палате номер шесть – Капитонычу. Чтобы поднять Ку-ндалини, нужно встать так, чтобы ку-стик оказался точно между ног, под промежностью. Он своей астральной верхушкой будет щекотать и возбуждать нашего Змея Горыныча, Кундалини то бишь!

Серега заулыбался:

– Это мне анекдот напомнило. Илья Муромец пошел сражаться со Змеем Горынычем. Подходит к пещере, заглядывает, а там темень непроглядная. Илья Муромец кричит: «Змей, выходи, биться будем!». Змей Горыныч отвечает: «Биться, так биться. Но зачем же в задницу орать?»

Вовка ответил:

– А я другой анекдот знаю. На берегу озера Иссык-Куль стоял пьяный от экстаза Змей Горыныч и пел «Элль». Хором.

Тараканов встал над кустом, на котором исполняла задержку торчок-стрекоза. Серега занял место напротив, выбрав более внушительный кустик.

Они завели дыхательный рэп, дуэтом:

– Ку-Нда!

– Ли-Ни!

– Ку-Нда! Ку-Нда! Ку-Нда!

– Ли-Ни! Ли-Ни! Ли-Ни!

– Ку-Ку-Ку!

– Нда-Нда-Нда!

– Ку-Ку! Ку-Ку! Ку-Ку! Ку-Ку!

– Ку-Ку-Ку! Ку-Ку-Ку! Ку-Ку!

Серега с Вовкой принялись завывать «Ку-Ку» на разные лады и в разном ритме, упиваясь смешной, но улетной игрой. При этом они забавно пританцовывали, приседая и тряся попой.

Продолжая дышать пранаяму, Тараканов провозгласил:

– «Ку-Ку» – это древняя мантра для подъема Кундалини!

– Вот ты какая, настоящая Кундалини-Йога! – возопил Серега, присев и зажав тополиные веточки между бедер.

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75