– Я и сама не понимаю своего спокойствия.
Анна перешла на следующий эскалатор и продолжила спуск.
– Сейчас опять прибежит и будет на колени падать!
– Раз уж ты в торговом центре, купи ему наконец наколенники.
– Уже вряд ли прибежит. Тут все закрывают, так что я домой.
– Но он же все равно приедет, – уверенно сказала Гала. – Тебе еще предстоит сегодня разговор об Араме.
Анна пересказала Гале, как Матвей пошутил об ужине с депутатом.
– Мальчик с юмором, – прокомментировала та. – Так ты волнуешься?
– Нет, мне как-то спокойно. Я устала об этом думать. Если он приедет и скажет, что хочет расстаться, так и будет.
– Ты к операции готова?
– А как мне к ней готовиться? Если ты про еду, то она есть. Я боюсь, – призналась она. – Боюсь до дрожи в коленях. Может, я из-за этого такая спокойная по отношению к Матвею: по сравнению с моим страхом перед операцией все остальные опасения не имеют значения. – Она переходила к следующему эскалатору.
– Все будет хорошо, – успокоила ее подруга. – Ты пройдешь и это. Кто тебя заберет?
– Туся.
– Все-таки я этому Матвею такую взбучку бы устроила! Расстроишься, если он не приедет?
– Гала, что ни делается, делается к лучшему.
Анна перешла на следующий эскалатор – последний.
– Аня, может, пошлешь его?
– Завтра операция – зачем? Кроме того, я обещала ему две недели, – она спускалась на эскалаторе, стоя лицом ко входу в торговый центр. – Гала, я его вижу! – пораженно сказала она. – Если бы я пошла к другому выходу, мы бы разминулись.
Он как будто услышал ее слова и посмотрел на эскалатор – прямо туда, где стояла она.
– Пока, перезвоню завтра, – Анна отключила мобильный.
Матвей привычно согнул колени, изображая, что извиняется за опоздание, и быстрым шагом направился к ней. Он остановился перед эскалатором и рассматривал ее издалека. Он с кем-то разговаривал по телефону. Поднял большой палец, оценивая ее вид. Матвей галантно подал руку, помогая сойти. Продолжая говорить по телефону, поцеловал ее в щеку и, взяв за руку, быстрым шагом направился к лифту. Он говорил на повышенных тонах – судя по смыслу, с программистом, делавшим сайт.
Анна остановилась возле лифта, показав, что не стоит ехать наверх. Он кивнул и притянул ее к себе. Анна почувствовала запах ванили. Она видела перед глазами ворот его рубашки, слушала его голос и вдыхала его аромат. Она погрузилась в эти приятные ощущения в ожидании, когда он закончит. Какая-то необъяснимая, непонятная сила влекла ее к этому мужчине.
– Ты такая высокая сегодня. Я неожиданно соскучился по тебе, – прошептал он и прижал ее к себе.
Она подняла глаза и встретилась с его глазами цвета горького шоколада. Этот мужчина одним своим присутствием способен создать эффект шпаклевки на покрытой трещинами стене. Его запах, голос и взгляд «затерли» все ее неприятные мысли. Анна растаяла. Она забыла и о часе ожидания, и о своей грусти, и том, что он не позвонил вчера.
– Такой трудный день, – вздохнул Матвей. – Хочу покурить кальян!
– В ресторане наверху нет свободных мест.
– Поехали тогда покурим где-нибудь рядом с домом, а потом я буду варить тебе борщ, – сказал он, ответив на волновавший, но не заданный ею вопрос, где и как он планирует закончить вечер.
* * *
Они сидели за столиком в «домашнем» ресторане Анны. Время пути прошло в непринужденной болтовне. Матвей рассказывал о своей работе с маркетологом над созданием собственного имиджа. Анна внимательно слушала. Она до сих пор не могла поверить в то, что он не злится из-за Арама. Матвей вел себя непринужденно, держал руку на ее колене. Принесли кальян. Он затянулся и посмотрел вдаль.
– Давай поговорим о том, что произошло в воскресенье, – начал Матвей. Анна замерла. – Что это было?
– Это была реакция на твое поведение, Матвей.
– Аня, я всю жизнь опаздываю, – признался он. – Получается, что каждый раз, когда я занят по работе и не пришел вовремя, ты будешь ужинать с очередным депутатом?
Анна улыбнулась. Он уже не в первый раз использовал это слово в адрес ее поклонников: его задевал их высокий статус.
– Матвей, дело не в том, что ты занят работой. Я не принадлежу к той категории женщин, которые мешают своему мужчине развиваться. Наоборот, я очень уважаю твое желание достичь результата и всячески готова поддержать. Дело вовсе не в том, что ты опаздываешь.
– А в чем тогда?
– В том, как ты это делаешь, – уверенно сказала она. – Отношения – это двустороннее движение. И базируется оно в первую очередь на уважении и доверии. То, как ты ведешь себя, мешает доверять тебе.
– При чем тут это?
– Ты ведешь себя как человек, которому есть что скрывать.
– Например.
– Например, никогда не берешь трубку. Всегда перезваниваешь, что наводит на мысль о том, что ты не один и не можешь говорить со мной при этом человеке. Твой мобильный телефон всегда в кармане – и в беззвучном режиме. Опаздываешь на шесть часов и даже не объясняешь, где ты. Причем неоднократно.
– Я никогда не позволю, чтобы меня контролировали, – раздраженно сказал Матвей.
– Это не контроль, это другое. Для меня не проблема позвонить тебе пять раз за день и рассказать, что я делаю и куда иду. Такие мои действия – проявление уважения к твоему спокойствию, – Анна вздохнула. – Ты бы хотел, чтобы я вела себя по отношению к тебе так же, как ты по отношению ко мне? – Матвей вдохнул кальян. – Поменяйся со мной местами. В воскресенье утром мы договорились, что ты позвонишь и вернешься через два часа. Ты исчез на шесть – без объяснений, прекрасно зная, что это последнее воскресенье перед операцией. При этом я предложила тебе варианты. Ты сам сказал, что проведешь день со мной. Матвей, это не опоздание – это наплевательское отношение. Я не трофей, который ты поставил на полку и который ждет, когда ты о нем вспомнишь.
– Я это уже понял! – бросил он.
– Что именно ты понял, Матвей?
– Что мне придется завоевывать тебя всю жизнь!
Анна удовлетворенно улыбнулась: «По крайней мере, хоть какой-то результат».
– Я все понял. Буду звонить чаще. Знаешь, что обидно? – Анна отрицательно покачала головой. – Ведь я действительно в воскресенье ничего плохого не делал, просто так получилось.
Судя по всему, для него это достижение.
– Я буду звонить чаще, – повторил он обещание.
– А почему ты ушел тогда?
– Со мной случилось что-то, чего я раньше никогда не испытывал. Меня накрыла какая-то пелена. Я понял, что «пелена ревности застилает глаза» – это не фигуральное выражение, а самое что ни на есть буквальное. – Анна смотрела на него удивленно. – Я бежал по улице и думал: «Матвей, что с тобой? Ревность? Ты же неревнивый!» – «Ревность», – ставил я сам себе диагноз. Я боялся, что убью тебя! – на высоких нотах закончил он.
– А зачем телефон отключил?
Он вдохнул кальян.
– Боялся, что наговорю тебе чего-то, что уже нельзя будет исправить.
Анна облегченно выдохнула: значит, она ему все-таки небезразлична.
– Нужно еще кое-что обсудить. Мне предложили поехать в Одессу, поработать в клинике.
– Это хорошо. Я очень рада.
– Ты не поняла. Они хотят назначить прием на четверг и пятницу. Это значит, что мне нужно будет уехать завтра вечером. А у тебя операция. Если ты скажешь, что против, я не поеду. Но это очень важно для меня.
Анна молчала. Эта новость стала полной неожиданностью. Обидно. Грустно.
– Я не могу запретить тебе. Если это действительно важно, то поезжай.
Матвей обнял ее и нежно поцеловал.
– Спасибо, что понимаешь, – с благодарностью сказал он. – Я вернусь в субботу и все выходные буду рядом с тобой. Что? Пойдем домой варить борщ?
– Какой борщ? Уже почти двенадцать ночи.
Он опять притянул ее к себе.
– Тогда завтра после работы я приеду и сварю, чтобы ты помнила обо мне.
* * *
Буржуй радостно вышел навстречу. Матвей положил вещи на диван и взял кота на руки.
