В раннем ожиданье и тревоге
Эта предвесенняя земля —
Мартовские черные дороги,
Степи и худые тополя.
Я ее тревогой заболею…
Снова — в юность,
вновь — через яры
Потянусь к суровым горам глея,
К голосам шахтерской детворы.
Там, как в сказке, сильными руками
Достают огонь из глубины,
Терриконы синими дымками,
Как преданьями, окружены,
Там взлетают клети с долгим пеньем,
Словно из-за тысячи веков,
И проносят люди нетерпенье
Открывателей и смельчаков.
Там я стукну — и откроет двери
Женщина, похожая на мать,
Даст напиться, все, что ей доверю,
Будет с полуслова понимать,
Сапоги просушит и положит
Ласковую руку на плечо…
— Ну иди. Тебя земля тревожит,
Ждет она и дышит горячо.
И она тебя не успокоит,
Истомит и будет снова звать —
Все, что недостроено, — достроить,
Все, что недосказано, — сказать…
Лишь на миг застыну над разбегом
Влажных изворотливых путей,
Дальним ветром тянет, талым снегом,
Теплой гарью юности моей.