361. «Я сегодня весь вечер буду…»
Я сегодня весь вечер буду,
Задыхаясь в табачном дыме,
Мучаться мыслями о каких-то людях,
Умерших очень молодыми,
Которые на заре или ночью
Неожиданно и неумело
Умирали, не дописав неровных строчек,
Не долюбив, не досказав, не доделав.
1939 {361}
362. «А если скажет нам война: “Пора”…»
А если скажет нам война: «Пора»,
Отложим недописанные книги,
Махнем: «Прощайте» — гулким стенам институтов
И поспешим по взбудораженным дорогам,
Сменив слегка потрепанную кепку
На шлем бойца, на кожанку пилота
И на бескозырку моряка.
1939 {362}
363. «Как лес восстановить по пням?..»
Как лес восстановить по пням?
Где слово, чтоб поднять умерших?
Составы, стоны, суетня,
Пурга да кислый хлеб промерзший.
Четвертый день вагон ползет.
Проходим сутки еле-еле.
На невысоких сопках лед
Да раскоряченные ели.
А сверху колкий снег валит.
Ребята спят, ползет вагон.
В печурке огонек юлит.
Сидишь и смотришь на огонь.
Так час пройдет. Так ночь пройдет.
Пора б заре сквозь темноту —
Да нет вот, не светает тут…
Ползут часы. Ползет вагон.
Сидишь и смотришь на огонь.
Но только голову нагни,
Закрой глаза, накройся сном —
В глазах огни, огни, огни,
И тени в воздухе лесном.
…Потом в горах — огни, огни,
Под ветром осыпались дни,
Летели поезда,
И загоралася для них
Зеленая звезда.
…Вперед сквозь горы!
Предо мной распахивалась синь.
Пахнуло солью и смолой,
Гудок взревел: «Неси-и!»
Три солнца — сквозь туннель в просвет.
Рывок — и тьма назад.
И сразу нестерпимый свет
Ударил мне в глаза.
Зима 1939–1940 {363}
364. «…Но стужа в кормовой каморе…»
…Но стужа в кормовой каморе
Поднимет сразу ото сна,
Суровость Баренцева моря
Немногословна и ясна.
Курс «норд», как приказал Седов…
В ночи плывут огни судов,
И берег — простыня.
А мы уходим в шторм на риск,
И ночь качает фонари на пристанях.
Ни звука. Пусть хоть просто крик,
Собачий лай бы,
Но молчаливы, хоть умри,
Рыбачьи лайбы.
Лишь прижимаются тесней,
Хоть и привыкли к холодам…
Нависли скалы. Серый снег.
И черная вода.
Но берега назад-назад,
Прибою их лизать…
Три вспышки молнии — гроза —
Иль орудийный залп?
Но все равно — сквозь эту темень!
Но все равно вперед — за теми!
1940 {364}
365. «Я иногда завидую жестоко…»
Я иногда завидую жестоко:
Ведь мне б, тоску скитаний утолив,
Дышать, как море, — ровно и глубоко,
Непобедимо, как морской прилив.
1940 {365}
366. Уроки композиции
Весенний день дымит и кружится,
Мелькает и в глазах рябит,
От солнечного пива в лужицах
Пьянеют даже воробьи.
А вечерами крики умерли,
И месяц вылез, ярко-рыж,
И слышно мне в тиши, как сумерки
Стекают гулко с синих крыш.
А ночь запахнет дымом, дынями,
Вздыхает у мостов вода.
И звезды трепетными линями
Дрожат у ночи в неводах.
Не позднее июля 1941 {366}
367. «Потерян ритм. И все кругом горит…»
Потерян ритм. И всё кругом горит,
И я бегу, проваливаясь в ямы…
Что ни напишешь, что ни говори,
А сердце не заставишь биться ямбом.
Зарницы на заре начнут стихать,
Под ветром тучи низкие заплещут.
Но где найдешь дыханье для стиха
Такое, чтоб развертывало плечи?
И как ты образ там ни образуй,
Швыряя медяки аллитераций —
Но где дыханье, чтобы как грозу,
Чтоб счастье — и не надо притворяться?
Пусть для стихов, стишонок и стишат
Услужливо уже отлиты строфы —
Анапесты мешают мне дышать,
А проза — необъятней катастрофы…
Так в путь. Рвани со злобой воротник,
Но версты не приносят упоенья,
А поезд отбивает тактовик,
Неровный, как твое сердцебиенье.
Не позднее июня 1941 {367}
