368. Из цикла «Мастера»
В эту ночь даже небо ниже
И к земле придавило ели,
И я рвусь через ветер постылый,
Через лет буреломный навет.
Я когда-то повешен в Париже,
Я застрелен на двух дуэлях,
Я пробил себе сердце навылет,
Задохнулся астмой в Москве.
Я деревья ломаю с треском:
«Погоди, я еще не умер!
Рано радоваться, не веришь?
Я сквозь время иду напролом!»
В эту ночь я зачем-то Крейслер,
В эту ночь я снова безумен,
В эту ночь я затравленным зверем
Раздираю ночной бурелом.
Не позднее июня 1941 {368}
Сергей Аркадьевич Спирт родился в январе 1917 года в Киеве в семье юриста. С детства он увлекался поэзией, писал стихи, переводил украинских и французских поэтов. После окончания семилетки был принят на русское отделение факультета языка и литературы Киевского педагогического института. Окончив институт, работал редактором литературного отдела на киевском радио и заочно учился в аспирантуре.
Стихи С. Спирта печатались в «Киевском альманахе» и журнале «Советская литература» (Киев). Одновременно он выступал в печати как прозаик и критик, собирал материал для книги о М. Ю. Лермонтове.
В июне 1941 года Сергей Спирт ушел на фронт рядовым бойцом и погиб летом 1942 года.
369. Город Комсомольск
Погоди! Я раскошелюсь, Ира,
Свистом бурь и грохотом ветров.
Не страшись затейливого пира,
Мы с тобой пройдем дорогой мира
Вдоль крутых амурских берегов.
Не страшись! Разбросаны по склонам
Толщи бревен, камни на тропе.
Я могу назвать их поименно.
Как топор гулял неугомонно,
Расскажу без вымысла тебе!
Тыщи верст в сугробах холодели,
Тыщи лет всем были не с руки,
Как же их теперь на самом деле
Мы прошли в конец и песни пели,
Как входили клином в мощь тайги?
Как же так от устья до истока
Сплав пускали, вырубивши лед;
Как летели голубями строки
На просторы Дальнего Востока,
Как встречали золотой восход?
Здесь бы выйти вместе! Стать у дома.
Снег идет. И воздух стал иглист.
Всё свое, до близости знакомо, —
Отдаленный отголосок грома,
Шум деревьев и таежный свист.
Здесь бы петь, как я не пел доныне,
Мне б сейчас охапку новых слов!
Вот родился город на равнине,
На упругость этих слитных линий
Я смотреть до полночи готов.
Я стою. Под ветром крепче голос.
Ты о чем мечтаешь? Расскажи!
Мы пришли сюда — здесь было голо,
Мы растили город Комсомола, —
В нем уже гуляют малыши!
Я стою. Мы рядом. Кривобокий
Ветер разгулялся возле стен.
Видишь искры звездного потока,
Этот вечер синий и глубокий, —
Мы по праву властвуем над всем!
<1935> {369}
370. Пушкин
Языческая красота лесов,
Снежинки крупные, как сливы.
И бег саней, и шум подков,
И вдалеке — рукав залива.
И снег, лежащий пеленой,
И ветер под кустом, и город,
Звучащий каменной струной,
Воспетый им, ночные споры,
Горящие от пунша губы,
Белесый северный рассвет…
И Пушкин сбрасывает шубу —
И поднимает пистолет.
1935 {370}
371. В горах
Кругом снега. Я ими скован.
Они назойливы. Крепись!
Я начал день не просто словом,
А сказочным полетом ввысь.
Тропинка шла, в провалы тычась,
Сквозь редкий строй березняка.
Внизу, по-птичьему курлыча,
Текла звенящая река.
И это громкое соседство
Под легкой дымкой снеговой
Мне снилось сызмальства. И в детстве
Меня пленяло новизной.
Но только оценив громады,
Врезавшиеся в небосвод,
Я понял страстную отраду
Того, кто создал самолет.
Он бредил, поднимая плечи,
В прозрачной синей густоте
Своей тоской нечеловечьей
По безъязыкой высоте.
И в гуще этих летних марев,
Нависших каменных пород
Он жил сказаньем об Икаре,
Как липкой почкой садовод.
Он знал, что только нам сулили
И эту мысль, и этот шаг,
И первое рожденье были,
Легендой ставшее в веках.
<1936> {371}
372. «Он с нами был. Он вечно будет наш…»
Он с нами был. Он вечно будет наш,
Курчавый, страстный и суровый.
Накидка. В кулаке зажат лепаж,
Вокруг истоптаны сугробы.
И мне б — когда, согнув колени,
Он сразу выстрелить не смог —
Вскричать: «Остановись, мгновенье!» —
И самому спустить курок.
1936 {372}
