– Красен? Ты уверен?
– Да уж конечно, – ответил Торлейв. – Я его сколько лет знаю.
– Ну так давай, коли его! – потребовал второй, тот, что походил на Святослава.
Смертельная опасность обострила чувства, и Красен его вспомнил, хотя видел всего пару раз: это и есть Берислав сын Тородда, из Хольмгарда. Убийца Девяты, Градимира и Добровоя.
По жилам хлынул холод: именно этот облик уже полгода носила смерть беглой Игморовой братии. Она настигла уже троих, а теперь пришла и за ним.
Они здесь – братья-мстители за Улеба. Будто с неба упали. Красен, так долго от них бежавший, почувствовал себя припертым к стене – и эта стена за спиной имела непробиваемо жесткую холодность льда. Все его существо рванулось – бежать! – но острие копья плотнее уперлось в грудь, намекая: еще одно движение, и будешь прошит, как цыпленок вертелом.
– Погоди! – Торлейв поднял руку, не подпуская Бера, потом чуть наклонился и спросил: – Игмор где?
Красен не сразу сообразил, что обращаются к нему.
– Слышишь? – повторил Торлейв. – Где Игмор?
– Он понимает по-русски? – с недовольным видом уточнил Бер.
– Не хуже нас с тобой. У Святослава в дружине все понимают. Эй! Красен, свет мой, говорить будешь?
– Его точно здесь нет? – Бер оглядел тела на снегу и связанных пленных навцов.
– Игмошу ни с кем не спутаешь. Он здоровенный, как хряк, морда вот такая! А эти все какие-то недоноски. Ты что, язык проглотил?
– Коли его! – с досадой повторил Бер. – Если тебе стало его жалко, дай мне!
– Стойте! – прохрипел сам Красен. – Не уби… не убивайте. Я скажу…
– Ну?
– Игмора… здесь нет. Он в крепости сидит. У него рана…
– Та самая? – уточнил Бер. – В бедре?
– Да. Он ходит с трудом. Я… проведу.
– Без тебя обойдемся, – надменно ответил Бер. – Ну что, Тови, хочешь его еще о чем-нибудь спросить?
– Нет. – Торлейв вытащил из ножен за спиной длинный ударный нож. – Поднимите его! – велел он кому-то рядом, от кого Красен видел одни ноги. – Агнер! Держи его сзади.
Двое подняли Красена, копье отодвинулось от его груди, но недалеко. Теперь, стоя на ногах, Красен хорошо видел обоих своих врагов, Торлейва и Бера. Понял, что в них ему кажется странным: оба были одеты в простые овчинные кожухи, ничем не покрытые, и такие же шапки. Бера он почти не знал, но Торлейв на его памяти не ходил так бедно одетый. Именно такие фигуры Красен видел из засады, уныло бредущие за санями. Кроме этих двоих, вокруг столпилось еще человек семь-восемь поддельных «пленных», и это были не юные «зимние волки», а мужчины более зрелые. Среди них затесался и Завей – не только не связанный, но и топором в руке. Вид этого топора навел Красена на еще одну обидную мысль, но было не до того.
Перед Красеном оказался одноглазый смуглолицый человек лет сорока с чем-то, с кожаной повязкой на правом глазу. Красен хорошо его помнил по Киеву: это варяг-телохранитель Торлейва, которого сам Святослав почему-то особенно уважал. В руках у одноглазого был ремень, и вид его очень не понравился Красену.
– Что ты хочешь делать? – обратился он к Торлейву.
– Отдам тебя Одину во славу моего брата Улеба. Слишком большая честь для тебя, но нам нужна его поддержка, чтобы хорошо довести дело до конца. Мы решили отдать ему первого из вас, кто нам попадется.
– Давай все-таки «кровавого орла»! – явно не в первый раз взмолился Бер, надеясь, что Торлейв передумает. – Никогда не видел! И Одину так больше понравится!
– Я хочу сделать это сам, а «орла» я тоже никогда не видел, – возразил Торлейв.
– Вот Агнер нас обоих и научит!
– В жизни любая сноровка пригодится! – одобрил Агнер.
– Ну, Тови, подумай, когда еще выпадет другой такой случай!
Красен облился холодным потом: ему мало того что грозила самая жестокая казнь из придуманных в этой части света, так еще предстояло побыть учебной поделкой для двух отпрысков княжеского рода! Успели спеться, сволочи!
– Тови! – морщась, воззвал Орлец. – Ты же христианин! Убей его, если уж того требует твоя честь, но не мучай зря!
– Если тебе мешает христианство, то мне – нет! – заявил Бер, не дав Красену порадоваться этой защите.
– В другой раз! – стоял на своем Торлейв. – Это первый из них, который попал мне в руки, и я должен сам с ним разобраться. Ты ведь сделал с Девятой что хотел, и никто тебе не мешал. А если кто заслуживает «орла», то Игмоша!
Агнер зашел Красену за спину. Тот очень хорошо понимал, что сейчас будет. Вот-вот горло захлестнет кожаная петля, а вот этот скрам, что Торлейв держит в руке, войдет по дых. Это лучше, чем «кровавый орел» – намного быстрее, мгновенно, – но исход все равно тот же.
– Нет! – прохрипел он. – Не делай этого!
– Ты должен был сказать эти слова Игмору, когда он задумал убить нашего брата, – холодно ответил Торлейв. – Тогда ты промолчал.
– Это Игмор все затеял!
– Знаю. Он от нас тоже не уйдет.
– Нас защищает валькирия! – Красен с надеждой взглянул в небо, но там было тихо и пусто.
– Всегда мечтал увидеть настоящую валькирию. – Торлейв обольстительно улыбнулся, будто небесная красавица уже была перед ним. – Но чтобы она при этом забрала кого-нибудь другого! Если она за тобой явится, вот сразу и передашь Улебу привет от нас, его настоящих братьев.
Красен быстро повел взглядом по сторонам. Ни валькирия, ни кто другой не собирался ему помогать. Некогда было считать тела на снегу и связанных, на сей раз настоящих пленных, но если от навцов кто-то и уцелел, то они позаботятся о себе, а не о нем. Лучшее, что они сделают, это отнесут Игмору весть, что главарь может не ждать своего последнего побратима… Еще одного, погибшего ради вины Игмора, ради его глупой, неудачливой злобы!
– Нет! – Красен задергался, отчетливо сознавая, как несправедливо ему было бы сейчас умереть. На этом клятом льду, в такой дали от дома и семьи, так много сил отдав спасению, – и напрасно. – Не делай этого! Пощади меня, я… я скажу тебе важную тайну. Этого почти никто не знает, а это… для вас будет важно.
Торлейв бросил беглый взгляд Красену за спину – и горло пленника стиснула петля.
– Клянусь… богами… – дергаясь в руках держащих его хирдманов, прохрипел Красен. – Тайну… скажу! Это тайна… жизни и смерти…
Торлейв перехватил скрам, собираясь ударить пленнику под дых.
– Илисар, расстегни ему пояс – кольчуги нет ли? – велел он другому своему телохранителю.
Никогда еще Красен не видел такой сосредоточенной решимости на этом красивом лице – и никогда оно не казалось таким страшным.
– Клянусь… это тайна жизни и смерти… – торопливо продолжал Красен, пока молодой хазарин расстегивал ему пояс и распахивал кожух. – Ты пожалеешь…
Торлейв бросил Агнеру еще один взгляд, проверяя, готов ли тот: рывок петли на горле и удар ножом должны произойти одновременно. Агнер, человек опытный, конечно, был готов, Торлейв изо всех сил гнал сомнения. Он впервые в жизни принимал участие в подобном действе, и от возбуждения слегка дрожали руки.
– Жизни и смерти… – хрипел Красен, ощущая, как капают ему на голову последние мгновения жизни, словно это была холодная вода, – Святослава…
– Что? – Услышав это имя, Торлейв все же взглянул ему в лицо.
– Жизни и смерти Святослава! Почему он не мстит нам… и не будет. Он не может!
– У него есть какая-то другая причина уклоняться от долга, – Торлейв выразительно поднял брови, – кроме дурацкой слабости к вашей ублюдочной братии? Кроме детской привычки играть с сыновьями старых Ингваровых рабынь?
– Я не… не сын рабыни! – Даже на грани смерти Красен не желал равняться с прочими в том, что не делало им чести.
– Знаю, ты сын старой ведьмы, что наводила сушеными жабами порчу на добрых людей и за это поплатилась свернутой шеей. Так что за тайну ты знаешь? Это она тебе открыла?
– Нет. – Нападки на старую Плынь Красен предпочел проглотить. – Я сам видел все это дело… мы были с ними тогда, со Святославом и Игмором.
