В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик

Глава IV

Римская императорская монархия

В этой книге я решил сосредоточиться на истории Римской империи с последних десятилетий I века до н. э. до 630-х годов н. э., то есть с момента установления монархии Августом до распространения ислама на Ближнем Востоке. Учитывая, какой теме посвящена книга, начать с первого императора вполне логично, тогда как вторая граница не столь очевидна. В конце концов, Западная Римская империя пала в 476 году. Здесь я иду по стопам великого бельгийского историка Анри Пирена, который уже очень давно высказал мнение, что именно пришествие ислама в VII веке действительно положило конец Древности¹. После него единый прежде Средиземноморский мир со временем разделился на христианский север и мусульманский юг. Хотя это разделение – как идеологическое, так и геополитическое – никогда не было полным, оно по сей день остается ключевым рубежом в мировой истории. В сравнении с ним 476 год не имел особенной значимости. К тому времени геополитический и экономический центр Римской империи переместился из Италии в Константинополь, восточные провинции и Северную Африку. Они пребывали в составе (Восточной) Римской империи до распространения ислама. В период с 476 по 630 годы несложно было поверить, что настанет день, когда важнейшие провинции старой империи снова отвоюют ее западные территории, что в середине VI века частично удалось Юстиниану I.

Как и многие империи древнего Ближнего Востока, Римская империя была образована и изначально управлялась городом-государством главным образом в интересах населяющих его элит. К началу правления Августа она достигла огромных размеров и занимала 3,5 миллиона квадратных километров, простираясь от Британии до Красного моря и от Португалии до Армении. Эту территорию необходимо было контролировать в достаточной мере, чтобы взимать налоги и привлекать рекрутов для ее обороны. Римская империя была основана на аграрной экономике железного века. В экономическом отношении она не всегда превосходила своих потенциальных противников, но в тот период экономическое превосходство не обязательно обеспечивало военную мощь. В правление Августа примерно половина государственного бюджета расходовалась на содержание армии численностью 300 тысяч человек. К тому времени в нее входили профессиональные воины, служившие много лет, которые обладали большими компетенциями, чем их предшественники из армий бывшей республики, но и требовали больших трат. Типичная для республики армия, сформированная из итальянских солдат-резервистов, не могла патрулировать дальние рубежи империи. Около 300 тысяч солдат, какими бы профессионалами они ни были, едва хватало для защиты 27 тысяч километров границ. В эпоху Августа внешних угроз было немного. Когда при более поздних императорах их число стало расти, увеличилось и налоговое бремя.

Британия доставляла неудобства, поскольку быстро укрепить оборону этого региона было непросто, а следовательно, там приходилось постоянно содержать многочисленный римский гарнизон, наличие которого не оправдывалось размерами и стратегическим значением провинции, но главные театры военных действий находились на Рейне и верхнем Дунае в Европе и на Персидском фронте в Азии. Генеральные штабы этих фронтов располагались, соответственно, в Кельне и Антиохии. В ходе одного сезона военных кампаний силы подкрепления не могли перемещаться между ними. В случае неожиданного нападения резервные армии также не успели бы добраться до фронтов из столицы и сердца империи в Центральной Италии: переход от Рима до Кельна занимал 67 дней, а до Антиохии – 124 дня. Пользоваться более коротким путем по Средиземному морю на протяжении полугода было слишком опасно, учитывая, какие в тот период строились корабли. Стратегический кризис в Римской империи в первую очередь развивался, когда угрозы возникали одновременно на Персидском и Европейском фронтах. В такие моменты в каждый из театров приходилось отправлять по многочисленной и независимой армии.

Римская империя всегда делилась на грекоязычный восток и латиноязычный запад, но это сглаживалось введением восточных элит в имперский сенаторский класс и тем, что старая римская аристократия сама испытывала большое влияние высокой греческой культуры, которая часто воспринималась как более важная, чем римская. После того как в 313 году император Константин принял христианство по Миланскому эдикту, вся империя в IV веке превратилась в государство, объединенное принадлежностью к религии спасения, зародившейся на Востоке. Возможно, в долгосрочной перспективе этнокультурные различия и раскололи Римскую империю, но изначально раскол на восточную и западную империи объяснялся геополитическими, а не этнокультурными и не религиозными факторами².

Римская императорская монархия была во всех отношениях военной. Не все, но многие самые знаменитые и успешные императоры были талантливыми полководцами. Ничто не укрепляло легитимность правления больше, чем победа в войне, особенно во времена кризиса. Траян и Адриан в первой половине II века н. э. были первыми императорами, родившимися не в Италии, и оба прославились как полководцы. Именно их сокрушительные победы над врагами Рима наделили легитимностью Диоклетиана и его иллирийских военачальников, что позволило им спасти империю и реформировать систему управления в разгар экзистенциального кризиса в конце III века. На протяжении столетия после восшествия Диоклетиана на престол в 284 году н. э. Римом управляли императоры-воители. Но после 395 года монархи по большей части отказались от командования армиями на поле боя. Один историк поздней Римской империи отмечает, что когда “императоры перестали лично принимать участие в кампаниях и обосновались во дворцах, способность империи защищать северные рубежи и удерживать западные провинции существенно снизилась”³.

Это указывает на важнейшую дилемму, стоявшую перед империями в целом и перед Римской империей в частности. История империй – яркая иллюстрация опасностей, связанных с участием императоров в военных походах. Шансы на стабильность и долгосрочное выживание империй значительно увеличивались, если в них складывались институты и традиции, благодаря которым это становилось необязательным. Рим не справился с этим, и это, пожалуй, стало его главной слабостью. Латинским словом imperator в республиканский период называли победоносных полководцев. Большинство императоров и династий приходило к власти в результате гражданских войн и военных переворотов. Императорские гвардейцы, или преторианцы, так поднаторели в этой игре, что в английском языке “преторианцами” порой называют путчистов. В свете римской истории и слабой династической легитимности римской монархии любой талантливый полководец мог лелеять мечты о престоле – и любого могли заподозрить в этом даже при отсутствии подобных амбиций. Во многих случаях это приводило к политической нестабильности, стратегическим провалам и потере огромного количества ресурсов в ходе гражданской войны. В сравнении с другими великими империями римские императоры в среднем правили недолго. За первые 311 лет, в эпоху так называемого принципата – с начала правления Августа в 27 году до н. э. до конца кризиса Римской империи в 284 году н. э., – Рим повидал 53 императора. Примерно за такое же время (1710–2021) в Великобритании сменилось всего 12 монархов. Возможно, лучше провести сравнение с величайшим противником Рима, династией Сасанидов в Иране. Если не учитывать хаоса, который наблюдался в последнее десятилетие правления Сасанидов, то в период с 224 по 628 год н. э. – чуть более чем за 400 лет – на престоле успели побывать 30 монархов. Римская императорская монархия существовала почти 500 лет даже на Западе, поэтому абсурдно называть ее хрупкой. Приверженность элит идеалам империи вкупе с исключительными талантами многих правителей долгое время более чем компенсировали уязвимость, вызванную слабостью династического принципа.