В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик

Тай-цзун был предан своей императрице-консорту Вэнь-ди (урожденной Чжан сунь), которая не играла очевидной политической роли, но помогала ему контролировать эмоции. Ее брат, Чжансунь У-цзи, был давним и ближайшим другом императора и, вероятно, его самым влиятельным советником. Умный и прагматичный Фан Сюаньлинь, опытный чиновник, который в течение жизни занимал различные высокие посты в центральной и провинциальной администрации и был мастером составления официальных документов, оставался верен Тай-цзуну весь период его правления. Не менее важна для императора была и поддержка полководца Ли Чжи, который в эпоху Суй был чиновником средней руки и происходил из скромной семьи, но перешел на сторону Тан и зарекомендовал себя как блестящий военачальник, безгранично преданный Тай-цзуну и его династии. В 626–641 годах Ли Чжи начальствовал в важнейшей Тайюаньской области, которая и защищала столицу (Чанъань) от набегов кочевников с севера, так и контролировал самые грозные военные силы в непосредственной близости от Чанъаня. Однажды Тай-цзун отметил, что Ли Чжи гораздо лучше Великой стены справляется со сдерживанием тюрков, но контроль этого верного полководца над всеми вооруженными силами в столице и рядом с ней также обретал огромную значимость в моменты политической нестабильности и слабости. Отслужив 15 лет в Тайюане, Ли Чжи перебрался в Чанъань, где занял пост военного министра и главного императорского военного советника. За отдыхом два величайших солдата империи любили обсудить прошедшие кампании и факторы военного успеха. Что касается побед в сражениях, они сходились во мнении, что главное – сдержать противника и заставить его принять бой в такое время и на такой местности, чтобы с выгодой использовать свои преимущества и его слабости.

Отдельную группу формировали более консервативные конфуцианские ученые-чиновники, которые занимали высшие посты в цензорате и личном секретариате императора – так называемой Коллегии литературных наук. Цензорат как ветвь китайского правительства был унаследован у династии Хань и пережил все последующие династические перемены до падения китайской императорской монархии в 1911 году. Он частично выполнял функции прокуратуры и надзирал за тем, чтобы не только чиновники, но и монарх соблюдали конфуцианские этические нормы, а также бюрократические правила и установки. В некотором смысле цензоры играли при императоре такую же роль, какую при дворе европейских королей исполняли шуты, имеющие право говорить монарху правду, но китайские цензоры подходили к своей работе со всей серьезностью и строгостью. В политическом порядке без общественного контроля и автономной правовой системы цензоры в определенной мере представляли мнение конфуцианской элиты. Сообщать императору суровую правду порой бывало опасно, но монарх, который оставался глух к цензорам или преследовал их, терял легитимность, в связи с чем возникали слухи, что правящая династия может лишиться Небесного мандата.

Должность старшего цензора на протяжении большей части правления Тай-цзуна занимал Вэй Чжэн. В первые годы после прихода к власти Тай-цзун показывал себя с наилучшей стороны, стараясь загладить свои прегрешения в глазах конфуцианцев, которые полагали, что, убив братьев и сменив на престоле отца, он поступил недостойно. Император вел скромную жизнь и часто полагался на советы министров. Разумеется, с годами Тай-цзун начал жить на широкую ногу и обрел уверенность в собственных суждениях. Он стал меньше прислушиваться к критике Вэй Чжэна и других цензоров, которые указывали на его растущее высокомерие и самовлюбленность. Важно отметить, однако, что Тай-цзун далеко не всегда обращал внимание на критические высказывания в свой адрес, но никогда не наказывал цензоров за них. Этим он отличался от большинства имперских властителей всех времен. Порой Тай-цзун даже вносил коррективы в свое поведение, например, не позволял своей любви к охоте вредить сельскому хозяйству и фермерам. Его очень заботило, каким он войдет в историю, и он часто настаивал, чтобы его придворный летописец Чу Суйлян вносил изменения в дворцовую хронику (которая служила главным источником для официальной истории династий), чтобы улучшить свой образ в глазах потомков. Чу Суйлян был талантливым и знаменитым ученым, историком и каллиграфом. Он всячески старался свести количество таких изменений к минимуму и убеждал Тай-цзуна, что его репутация окажется под ударом, если об этих манипуляциях узнает общественность. Император не всегда прислушивался к его советам, но и не обижался на них. Он доверял Чу Суйляну и восхищался им, и тот в последние годы жизни Тай-цзуна стал весьма влиятельным членом ближнего круга советников императора⁵.

Тай-цзун интересен для изучения не только в силу его значимости и славы. Его многочисленные сочинения позволяют составить представление о его характере и понять, какими ему виделись задачи императора, с какими проблемами он сталкивался и какие возможности ему открывались. Даже его поэзия помогает нам увидеть в нем не только императора, но и человека. Во многих его стихах говорится о конфликте между роскошью и соблазнами, окружающими императора, и идеалами ответственности, сдержанности и бережливости, к которым ему предписывало стремиться конфуцианство. Взывающий ко всем его чувствам гарем с прекрасными женщинами, экзотическими ароматами, страстными танцами и переливающимися шелками контрастировал со строгой дисциплиной военного командования в степи. В своих стихах и прозе Тай-цзун проявляет озабоченность недолговечностью большинства китайских династий и заявляет, что династия Тан должна продержаться у власти достаточно долго, чтобы повторить достижения Хань. Но в некоторых стихотворениях говорится о мечте стареющего монарха о спокойствии и понимании в хаосе его напряженного графика: Тай-цзун ночами ищет звезды и луну и пишет, что в империи на протяжении его правления царил мир, и это оправдывает жертвы, на которые он вынуждал идти и своих подданных, и самого себя⁶.

Самыми важными сочинениями Тай-цзуна для изучения истории императорской власти стали два длинных документа, один из которых он написал в 626 году вскоре после восшествия на престол, а другой – в последние месяцы правления в 647-м или в начале 648 года. Первое сочинение известно под названием “Золотое зерцало”. Второе, по сути представляющее собой завещание, адресованное наследнику и министрам Тай-цзуна, иногда называют “Правилами императоров” (“Ди фань”). Идеи, выраженные в обоих документах, повторяются и порой дополняются в сборнике бесед Тай-цзуна с его главными советниками, который был составлен после смерти императора [16]⁷.

В “Золотом зерцале” только что коронованный молодой монарх выступает в конфуцианском тоне. Несомненно, он жаждет легитимизировать свою власть в глазах чиновников, но это не значит, что он совсем не разделяет описываемых идеалов. Император, пишет Тай-цзун, должен воспитывать добродетель, мудрость и сдержанность. Ему не пристало жертвовать благополучием своего народа ради собственной тяги к развлечениям, отдыху и роскоши. Обычные люди отчаянно нуждаются в учителях и наставниках, чтобы вести добропорядочную и добродетельную жизнь. Император – верховный учитель своего народа. Главный урок он преподает, когда самолично является примером мудрости, добродетели и самодисциплины. Одна из сложнейших его задач – найти достойных и компетентных министров: “Мудрый государь ищет талантливых, подобно тому как засыхающие всходы ждут дождя”. Император не должен бояться назначать министров, которые умнее его самого. Ему следует создавать им такие условия, в которых они будут давать ему честные советы и высказывать критику:

В соответствии с конфуцианской традицией Тай-цзун пишет, что если император ведет себя недостойно, например если он “невнимателен и нерадив по отношению к божествам, ветры и дождь будут ответом на его жестокость”⁸.