Шелковый Путь (ЛП) - Фалконер Колин

Лицо монаха побагровело.

— Этот дикарь предпочтет слово еретика слову самого Папы?

— Нам бы лучше вести себя с достоинством перед лицом этой провокации, — напомнил ему Жоссеран.

Но Уильям уже достал из-под рясы пергамент. Он сломал металлическую печать. Должно быть, это и была папская булла.

Было ясно, что он намерен ее прочитать, несмотря на все усилия Жоссерана его остановить. «Он разозлит Императора и лишит нас всякого шанса на справедливое слушание, — подумал Жоссеран. — Возможно, он даже лишит нас жизни. Да простит меня Бог, но я не намерен переводить буллу. Уильям слишком назойлив, а Папы здесь нет. Если мы хотим вернуться в Утремер с честью, я буду доверять собственному суждению».

…дабы ты признал Иисуса Христа Сыном Божьим и поклонялся Его имени, исповедуя Его веру…

Уильям уже стоял на ногах и во весь голос читал по-латыни послание Папы, которого не понимал ни Император, ни кто-либо из его придворных. Безумие. Если он продолжит в том же духе, у Императора в коллекции появится еще одна чаша. «Гнев Хубилай-Императора».

…дабы ты прекратил гонения на христиан и после столь многих и тяжких прегрешений умилостивил подобающим покаянием гнев Божественного Величества, который ты, без сомнения, серьезно навлек на себя таким пренебрежением…

— Что он говорит? — захотел узнать Хубилай.

— Боюсь, великий владыка, путешествие его сильно утомило. Быть может, мы продолжим наш разговор наедине и позволим моему спутнику отдохнуть, в чем он так отчаянно нуждается.

По кивку Императора двое воинов из кэшика, личной гвардии, шагнули вперед и взяли Уильяма под руки. Тот тревожно вскрикнул. Не обращая внимания на его сопротивление, они силой выволокли его из шатра. Жоссеран слышал его крики протеста, даже когда его уводили вверх по ивовой аллее.

***

LXXVII

— Скажи мне, варвар, кто твой хан?

— Моего короля зовут Людовик.

— Он послал тебя сюда?

— Нет, милорд. В Утремере я присягаю на верность Великому магистру ордена рыцарей Храма, который служит Папе, главе христианской Церкви.

Хубилай задумался. «Полагаю, ему это должно казаться фантастическим и запутанным устройством».

— Где этот Утремер, о котором ты говоришь?

— Он далеко на западе отсюда, милорд. Его столица — город Акра, недалеко от Алеппо, который осаждает царевич Хулагу.

— Осада окончена. Я много месяцев назад узнал, что Хулагу теперь властелин Алеппо и другого города, именуемого Дамаск.

Жоссеран заглянул в золотые глаза Императора и гадал, что еще он знает. Осаждали ли татары какие-либо замки Утремера? Разбили ли они уже всех сарацин и осадили ли и Акру? Если Хубилай и знал ответы на эти вопросы, он явно не собирался ими делиться.

— Откуда ты, варвар?

— Я франк, великий владыка. Я из места под названием Труа.

— И хорошие ли у вас там пастбища? Много ли вы разводите лошадей?

— Земли там совсем другие, нежели здесь.

— Говорят, лошади, что вы привели с собой, были большие и медленные и не выдержали даже пути до Крыши Мира.

— Мой конь хорошо служил мне во многих походах.

— И все же он пал в пути.

— У меня не было средств его кормить.

— Ваши лошади не могут сами добывать себе корм?

— Нет, великий владыка. Это не в их природе. Они не привыкли к горам и пустыням.

И так продолжалось дальше. Хубилай задавал бесконечные вопросы в том же духе: живут ли франкские короли в таких же прекрасных дворцах, как его? Какое наказание за кражу лошади? Какое наказание за то, чтобы положить нож в огонь — действие, как узнал Жоссеран, считавшееся у татар гнусным. Он хотел знать все, что мог, о христианском мире, но, казалось, пока не был расположен позволить Жоссерану задавать свои собственные вопросы.

Наконец Хубилай обратил свое внимание на дела веры.

— Мар Салах исповедует эту Сияющую Религию, как и ты, по твоим словам. Он говорит, его Бога зовут Иисус. У него также есть тот, кого он называет Отцом. И еще этот Святой Дух. У вас те же боги?

— Есть лишь один Бог. Христос был его сыном на земле.

— Лишь один бог? Мне кажется, тогда, при всем вашем хвастовстве, вы не придаете большого значения религии.

— Напротив. Мы ведем войны за нашу веру. Именно поэтому мы совершили вооруженное паломничество в Утремер. Есть место, которое мы называем Святой землей, где родился Сын Божий. Люди со всего христианского мира пришли, чтобы защитить его.

Император долго изучал его.

— И поэтому вы желаете союза с нами против сарацин. Чтобы завладеть этим местом?

— Именно.

Жоссеран ждал, чувствуя, как сердце молотом колотится в груди. Наконец-то они заговорят о том, ради чего ехали эти шесть долгих месяцев.

Выражение лица Хубилая было непостижимым.

— Я обдумаю твое предложение, — сказал он наконец. — Быть может, ты поживешь здесь, в Шанду, и насладишься гостеприимством моего двора, пока я буду обсуждать такой договор с моими министрами. А пока мне любопытно узнать о вашей вере и чем она отличается от того Иисуса, который у нас уже есть. Я бы также хотел узнать больше об этом Папе, о котором ты говоришь.

— Мой спутник, который является священником и послан самим нашим Папой, будет более чем рад просветить вас.

— Он умеет колдовать?

— Колдовать? — Жоссеран посмотрел на него в недоумении.

— Да, этот шаман, что сопровождает тебя. Он умеет колдовать?

— Боюсь, что нет, владыка.

— Мар Салах утверждает, что этот Иисус мог воскрешать мертвых и превращать воду в вино. Могут ли этот Папа и его священники делать то же самое?

— Наш Спаситель мог это делать, да, — ответил ему Жоссеран. — Но Уильям — всего лишь человек.

Хубилай, Владыка Небес, казалось, был разочарован этим ответом. Он медленно кивнул.

— Какая польза от религии без волшебства?

Шесть месяцев назад он бы даже не понял такого вопроса. Но в тот момент Жоссеран Сарразини, грешник и рыцарь, почувствовал некое сочувствие к затруднению Великого хана.

— Я бы хотел поговорить с вашим шаманом, но у меня много государственных дел, которые уже занимают мое время. Однако, если тебе будет угодно, есть и другой человек, которого может заинтересовать то, что ты скажешь. — Жоссеран ждал, пока Император изучал его своими обманчиво-мягкими карими глазами. — Я это устрою.

Когда Жоссеран вернулся во дворец, у двери Уильяма стояла стража. По словам Сартака, у них был приказ держать «варвара-безумца» в его покоях, пока его бредни не прекратятся.

Жоссеран глубоко вздохнул и осторожно приоткрыл дверь.

Уильям стоял у окна, его лицо было белым от гнева. Долгое время ни один из них не говорил.

— Что означало твое поведение? — наконец сказал он.

— Это твоя вина. Ты подверг нас обоих опасности.

— Я посланник Папы! Ты мой провожатый, а не мой господин!

— Разве я не предупреждал тебя быть осмотрительнее? Разве я не призывал тебя к дипломатии? Почему ты не слушаешь меня?

— Я знаю, зачем тебя сюда послали. Твой Великий магистр, Тома Берар, думает, что он теперь могущественнее Святого Отца. Ты здесь, чтобы заключить тайный договор с татарами, не так ли? Услышь Папа о твоем вероломстве, он бы лишил ваш орден своей защиты, и вы все были бы уничтожены!

— Угрожай мне сколько хочешь. У меня есть долг, который я должен исполнить, и я намерен довести его до конца. Если хочешь, чтобы этот Хубилай тебя выслушал, тебе придется мне доверять.

— Доверять тебе? Я скорее доверюсь змее!

— Как бы то ни было, у меня для тебя есть новость. Хан, к твоему удовольствию, желает, чтобы ты наставил его дочь в христианской вере.

Уильям тяжело опустился на кровать, пораженный.

— Его дочь?

— Да. Так что, независимо от того, что ты думаешь обо мне или о моих методах, я бы сказал, что мы оба сегодня добились некоторого прогресса.

— Слава Богу. — Уильям упал на колени и прошептал короткую благодарственную молитву. Когда он снова встал, он казался несколько утешенным. — Что ж, тамплиер. Пока я доверюсь твоим уловкам. Нам не дано знать тайн Божьих. Возможно, даже такой, как ты, может быть Его орудием.