Любимый ястреб дома Аббаса - Чэнь Мастер

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73

Ветер бросил нам в лицо новую порцию пыли.

– Реки – это хорошо, – сказал я. – Но есть еще люди. Которые будут строить.

– Люди? – хрюкнул носом Мансур. – От них отбоя не будет. Вот представьте себе: ты живешь здесь, строишь город. За эту работу мы платим, – с мрачной решимостью признал он. – Дирхем за… двенадцать дней. Хватит, – протянул он ко мне костлявую руку, хотя я вслух и не возражал. – Но вот стройка закончена. Получаешь тут бесплатно землю – а эта земля чистое золото, она будет тебя кормить всю жизнь. Потому что здесь будет огромный город, и здесь будет жить повелитель правоверных, эмиры, кади, писцы и вообще самые богатые люди в мире. Им ведь надо будет есть. И некоторым – есть хорошо, – добавил он с легким неодобрением. – На рынки города можно будет донести товар хоть пешком. Вот сюда, сюда и сюда.

Я проследил за его рукой, указывавшей в пустоту, на равнину с игрушечными домишками и зелеными кронами.

– Круглая крепость шириной в треть фарсаха. Четверо ворот – на Дамаск, на Хорасан – это уже в ваши края… От ворот идут улицы. Вдоль каждой улицы – рынки. Над дворцом предлагают возвести купол, зеленый купол, мы посмотрим. Пока хватит. А дальше все начнет расти само… Надо только начать. Ничего сложного, Маниах. Все сложное можно поделить на много простых… кирпичей. Кирпич – это вот (тут он рубящими движениями показал нечто довольно объемистое) два человека его поднимают. От этих ворот (он снова ткнул рукой в пустоту) до тех стена – сначала один слой, всего сто шестьдесят две тысячи кирпичей. Дальше стена кверху сужается, так что слои повыше – это уже сто пятьдесят тысяч кирпичей, а на верхушке и вовсе сто сорок тысяч. А что такое кирпич? Земля, глина… Они ничего не стоят. Еще, правда, кроме стены, есть башни – получается, что их триста шестьдесят штук.

Я посмотрел на него искоса. Люди, которые хотят построить дом, или дворец, или город, и говорят об этом захлебываясь, встречаются намного, намного чаще, чем те, которые действительно начинают это делать. А вторые редко доводят дело до конца. Разница между прочими людьми и этим человеком была в том, что у этого все может получиться.

Как, вы говорите, он будет называться, ваш город? – прервал я, наконец, молчание.

Мадинат ас-Салам, – повторил он мне, по слогам, как идиоту.

М– да, – покрутил головой я. – И вы хотите, чтобы такое название повторяли по всему миру… Хоть бы покороче, что ли. А сейчас вот это все как называется?

– Никак, – угрюмо ответил Мансур.

– Но вот хотя бы у той деревушки, ближайшей к нам, есть ведь какое-то название? – не унимался я.

– А… – равнодушно сказал он, пытаясь закрыть лицо от пыли, – эта деревушка… Тут был какой-то храм, в котором стоял идол… их бог… и деревушка поэтому называется – божий дар, богом данный. Багдад.

– Вот это куда проще выговорить, – заметил я. – Вот увидите, так его и будут все именовать.

Мансур посмотрел на меня и снова, без малейшего выражения, повторил:

– Город будет называться Мадинат ас-Салам.

Я не стал спорить.

Потому что мне предстоял разговор на куда более серьезную тему.

На берегу, у кромки воды, для нас уже расстилали ковры и пытались соорудить навес от солнца – он все вырывался из рук лодочников, грозя улететь к сверкающей воде.

– Вас надо сейчас подкормить, Бармак напомнил, – с кривой улыбкой сказал казначей дома Аббаса.

Харисса из зерна, не самый свежий хлеб, вода из Тигра – и еще что-то, специально предназначенное для выздоравливающего ветерана, подумал я. Может быть, даже нечто со слабым запахом мяса.

Я ошибся лишь в одном – вместо скучной хариссы был доставленный откуда-то неподалеку легкий плов с фруктами, по большей части сухими.

Под эту еду мне предстояло договориться с будущим повелителем трети мира о судьбе моей страны. Потому что больше никто здесь, на голом берегу реки, в трех неделях пути от Самарканда, сделать этого за меня бы не смог.

– Вам нужны деньги, Мансур, и мы можем их вам дать, – начал я, после щедрой, заполненной едой паузы, и по выражению лица моего собеседника понял, что доставил ему истинную радость. – Вы же не будете облагать каким-то особым налогом купцов.

«Нет к сожалению, – было написано на его лице. – Мы будем зарабатывать на том, что купцов будет много».

Мой торговый дом займет у вас целую улицу на любом из рынков, – продолжал я. – Мы придем первыми. Мы первыми пошлем корабли от южных берегов Поднебесной империи. Если все будет хорошо у нас, придут и другие. Итак – улица на южной, теневой стороне у Хорасанских ворот для дома Маниахов, так?

Вы умный человек. Да, так, – сказал он, причем сразу.

Но тут остается небольшой вопрос насчет того, чтобы у Согда всегда были деньги на закупку товара и на караваны, – продолжил я. – Мансур, грабеж моей страны разорит вас. Потому что грабить уже почти нечего. Вам нужны бедные подданные? Которые ищут всеми силами торговые пути в обход ваших земель? А это мы умеем. Как раз моя семья этим и прославилась много десятилетий назад. Далее, мы ведь об этом говорили – лучшие из лучших уже сбежали из Самарканда в Чанъань. Вам это принесло выгоду? А те, кто не уехал… Вам нужно, чтобы толпа разоренных шла к нашему общему знакомому в Мерве?

Он молчал и нехорошо улыбался.

– Я не ихшид Согда и не ваш эмир в этих землях, – продолжал я. – Но вы видели самаркандцев в бою, и не только в бою. Не надо быть ихшидом, чтобы напомнить вам: в наш золотой век над землями Согда была власть каганов, была и другая власть. К самой этой власти нам не привыкать. Если бы Самарканд не соперничал с Бухарой, а та – с Чачем, тогда другое дело. А так – когда у каждого города свой властитель… Без империи нам не обойтись, к сожалению или к счастью. Далее, если Самарканд процветает, то власть ваша прочна. Если нет – вы получите один большой Мерв. А потом – потом вы нас потеряете. Мне не надо об этом с вами договариваться. Это то, о чем вы должны со мной договариваться. Словом, Согд заслужил того же… что и Иран. Это нужно вам. Это нужно нам.

Мансур вздохнул и перевел взгляд на реку. После чего неожиданно спросил:

– Вы поедете в вашу любимую Поднебесную империю?

Это вряд ли было сигналом к тому, что можно говорить о пустяках. И с ответом я, похоже, угадал:

По крайней мере, это то, чего я бы хотел… Хотя не сразу, есть еще дело в Мерве. Но, отвечая на ваш невысказанный вопрос, – да, если в Согде будет твориться то, что творилось все эти годы, кто-то в Чанъани может заинтересоваться землями, которые плохо лежат. Более того, лежат к северу от вечного врага – тибетцев – и к югу от Великой Степи… И тогда будет много проблем.

Кто из генералов императора сильнее всех? – быстро перебил меня он.

Есть парочка, – вздохнул я. – Заметьте, что все – иноземцы, люди коренного народа хань войну ненавидят. Гэшу Хань. Тюрк. Бит бывал чаще, чем побеждал, но опытен и осторожен. Сейчас известен скорее своими музыкантами и вином, чем победами. Из прочих – если только Гао Сяньчжи, который обманул две армии, тибетскую и свою, и так победил – помните, я вам рассказывал? Он тоже не хань, он из народа корё… Но он сейчас наместник большой провинции, как раз за Небесными горами, к востоку от нас – от вас, я должен был сказать. В общем, от ваших… и, следовательно, наших границ. И – да, Мансур, я буду присматривать за тем, что там у них, в Поднебесной, происходит. А брат мой, который читает ту же книгу, что и вы, будет присматривать за Самаркандом. И какие-то вещи мы будем рассказывать вам. Хотя, скажу вам, Светлый император вряд ли согласится на такую авантюру, как поход на Запад, – хватит ему и того, что в Фархане имперские посланцы чувствуют себя, как дома. А лезть еще дальше, на Самарканд… Нет, нет, слишком глупо… Но все идет к одному: вам нужен новый эмир Согда. Который уважал бы дом Маниаха и другие подобные дома, а они помогали бы ему. И который знал бы, кто такой на самом деле Абу Муслим. Как насчет Халида, сынишки вашего наставника малолетних? Как он вовремя тогда оказался на той дороге…

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73