Где сокрыта библиотека (ЛП) - Ибаньез Изабель

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН

Дверь открылась, и показался врач. Он казался спокойным и собранным. У него были добрые глаза, а коротко подстриженные седеющие волосы напомнили мне мраморные колонны. За ним следовали два ассистента, у них в руках были кровавые простыни.

Я старалась не смотреть на них.

— Добрый вечер или день? — спросил доктор, потирая уставшие глаза. — Я доктор Неруццос-бей.

— Как он? — спросила я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. Я едва могла говорить.

Врач качнул головой в сторону номера.

— Вы родственница этого мужчины?

Я покачала головой, но потом вспомнила важную деталь и поспешила поправить себя.

— Да, я его жена.

— Я приложил все усилия, чтобы стабилизировать его состояние, — сказал он. — Время, проведенное в лодке, и тряска в транспорте не пошли ему на пользу. Но мне удалось извлечь осколки пули. Думаю, я достал все, но никогда не знаешь точно. У него жар, поэтому я рекомендую делать холодные компрессы круглосуточно. Постарайтесь как можно чаще давать ему воды и обеспечить комфортные условия. Я вернусь завтра, чтобы проверить его состояние. — Он помедлил. — Я бы на вашем месте подготовился. Огнестрельное ранение брюшной полости — серьезная вещь. К счастью, почки и аппендикс не задело. Не могу сказать того же о его кишечнике.

Меня охватил ужас. Все время, что я расхаживала по коридору перед номером, я напоминала себе, что Уит сильный, что он пережил не одну битву и другие ранения. Мои руки бесконтрольно дрожали.

— Shokran, — пробормотала я, и в моей голове опустело.

Доктор Наруццос-бей кивнул и прошел мимо. Я уставилась на закрытую дверь, мои нервы были на пределе, мной овладело беспокойство. Я глубоко дышала, пытаясь подготовиться к худшему. Через мгновение мое сердцебиение замедлилось, и я расправила плечи, открыла дверь и вошла.

Уит лежал на кровати лицом ко мне. Слабая улыбка тронула его губы. Я сделала три шага и опустилась на колени возле кровати. Его глаза и щеки выглядели впалыми.

— Как ты? — его голос был не громче шепота, и мне пришлось наклониться ближе, чтобы расслышать. Он искоса посмотрел на меня, словно знал, что его дни сочтены.

— Доктор оказался настоящим профессионалом своего дела и назвал мне перечень вещей, которые нужно сделать, чтобы ты чувствовал себя комфортно, — сказала я.

— Это прекрасно, — сказал он, тяжело дыша. — Но это ничего не говорит о твоем самочувствии.

— Это ты ум… заболел. Мне следует спросить, как ты себя чувствуешь, — сказала я, онемевшими губами.

Он воспользовался моей оплошностью.

— Умираю? Звучит очень серьезно.

Я пренебрежительно махнула рукой и на мгновение поразилась своей способности казаться бесстрастной в то время, как все моей существо вопило от ужаса. Его лицо потеряло все краски, кожа была липкой, на лбу выступили бисеринки пота.

— Скажи мне правду, — мягко произнес он.

— Я бы не стала тебе врать, — прошептала я. — Была значительная кровопотеря, и началась инфекция. У тебя жар, и может стать еще хуже, перед улучшением. Крайне важно пережить эту ночь. Доктор вернется завтра.

Мои пальцы так и чесались убрать волосы с его лба. Я всеми силами боролась с этим порывом. Часть меня хотела сохранить гнев, потому что я боялась испытывать к нему какие-либо другие чувства. Моя злость пугала меня куда меньше, чем моя любовь к нему. Но, глядя на него сейчас, я понимала, что вот-вот его потеряю. Все остальное меркло перед желанием, чтобы он выжил.

— Он пытался взять у меня немного крови, — сказал он. — Я ему не позволил.

Это была популярная практика, чтобы вывести из организма зараженную кровь, и от одной мысли об этом меня затошнило. Я запротестовала, но Уит закрыл глаза, скорчив гримасу. Должно быть, ему было очень больно.

— Не хочешь ли чего-нибудь попить?

Он открыл свои налитые кровью глаза, они выглядели усталыми, с покрасневшими веками. Я приняла решение за него и протянула ему небольшую чашку с теплой водой. Он сделал несколько глотков, прежде чем со стоном уронил голову обратно на подушку. Мгновение спустя он задремал. Я поставила рядом с кроватью стул, села и взяла его за руку. Она была обжигающе горячей на ощупь. В течение следующего часа я попеременно прижимала его к себе и пыталась сбить жар холодными компрессами. Он ворочался, чувствуя дискомфорт в мокрой от пота постели. Белье спуталось у него в ногах, и я поспешила расправить простыню.

Меня охватил ужас, когда я прислушалась к его тяжелому дыханию, неглубоким вдохам, которые дорого ему обходились. Звучало болезненно. Я вливала в его потрескавшиеся бледные губы по несколько глотков воды через равные промежутки времени. Мои ладони скукожились от постоянного отжимания влажной ткани. Каждый раз, когда я меняла компресс на его лбу, напряжение в грудной клетке оставляло его, а глубокие морщинки, веером расходившиеся от уголков его глаз, разглаживались.

Проходило время, но я понимала это только потому, что служащие отеля регулярно стучали в дверь со свежими полотенцами, чаем и небольшими перекусами для меня. Мои кости ломило от долго сидения, отсутствия отдыха и еды. Я была способна перенести гораздо более худшие условия, если бы никогда не пришлось отпускать его руку. Он бредил весь оставшийся день и всю ночь. Несколько раз он звал меня по имени. От недостатка сна у меня кружилась голова, но я отзывалась каждый раз и говорила с ним хриплым голосом.

А потом, незадолго до рассвета, Уит открыл глаза. Он искоса посмотрел на меня.

— Я тебя не бросила, — прошептала я.

Он кивнул, и облегчение смягчило его напряженные губы.

— Ты ведешь себя нелепо, — сказала я. — Немедленно избавься от лихорадки и выздоравливай.

Сухие губы Уита растянулись в улыбке, как я и предполагала.

— Где твои манеры, Инез? Скажи «пожалуйста».

— Пожалуйста.

Он повернул ко мне голову.

— У тебя синяки на шее и царапины на щеках.

— Айседора дралась как кошка, — ответила я.

— Вот почему я их ненавижу, — Уит не изменил своей слабой, но решительной улыбке, и мое сердце дрогнуло при виде нее. — Собаки восхитительны, и люди не заслуживают их.

— Прекращай разговаривать и отдохни, — строго сказала я.

— Слишком многое надо сказать, — прошептал Уит. — Я мог бы убить этого ублюдка.

— Мистера Стерлинга? — догадалась я.

— Ему просто необходимо было забрать все бутылочки с чернилами, не так ли?

Я моргнула. Бутылочки с чернилами? Какими чер… О! Мои щеки вспыхнули. Я не могла поверить, что забыла. Я осмотрелась в поисках единственной бутылочки, которую мне удалось уменьшить до появления Стерлинга. Она стояла на подоконнике.

Он проследил за моим взглядом.

— Она все это время была у тебя? — спросил Уит с дикими глазами. — Все время, пока доктор извлекал пулю из моего живота? Пытался выкачать из меня кровь? Оливера, ты заметила, что у меня жар? Ты, должно быть, действительно меня ненавидишь.

Слова вырвались из меня сами собой.

— Нет, это не так.

Они зазвенели между нами, и сквозь дымку лихорадки он удивленно посмотрел на меня.

— Я совсем забыла о них, — смущенно сказал я, пытаясь преодолеть внезапное неловкое напряжение.

— Мне нужна лишь капля, — сказал он, тяжело дыша. — Твоя мама использовала совсем немного для устранения любых царапин, порезов или укусов насекомых.

— Ты перечислил незначительные повреждения, — я встала и пошла за бутылочкой. Я подняла ее, внимательно изучая жидкость. На первый взгляд это были обычные черные чернила. — Она справится с твоим ранением?

Он облизнул губы.

— Стоит попробовать. Можно мне еще воды?

Я немедленно принесла стакан и осторожно приподняла его голову. Он сделал два небольших глотка, а затем покачал головой.

— Больше не надо.

Я опустила его голову обратно на подушку, пальцы коснулись влажного хлопка.

— Мне нанести их на рану? Или ты их проглотишь?

Уит поджал губы от отвращения.