Викинг. Бог возмездия - Кристиан Джайлс

– Когда-то он был отличным судном, – сказал Сигурд, не понимая, как кто-то мог оставить без присмотра такой замечательный корабль, предоставив ветрам, дождям и времени разрушить его.

Рей лежал на палубе, сверху – сильно потрепанный свернутый парус. Когда-то давно корабль покрасили, и на бортах остались красные следы охры, но все украшения потускнели, напоминая о лучших временах, оставшихся в прошлом. Теперь же бо́льшая часть пропитанных водой дубовых досок стала белой от чаек, которые с криками взлетели в воздух, когда к причалу приблизилась «Морская свинья».

Улаф и Свейн быстро привязали корабль к причалу. Улаф кивнул Сигурду. Тот кивнул в ответ, и оба облегченно вздохнули – им удалось не опозориться, ведь ветер практически стих, а море оставалось спокойным. Управлять таким большим кораблем впятером очень трудно, но Сигурд настоял, что они должны появиться здесь именно в таком составе. И это при том, что никто не вышел их встречать.

– И ярл живет здесь? – удивленно спросил Свейн, оглядывая просторную бухту, и его голос разнесся над водой, как гром по полному туч небу.

– Лучше помолчи, болтун, – сказал Улаф, но Свейн лишь произнес вслух то, о чем подумал сам Сигурд.

Рядом с карви у пристани стояли еще три маленькие рыбацкие лодки, но одна из них была почти доверху наполнена дождевой водой, и Сигурд никак не мог соотнести то, что он сейчас видел, с историями о ярле Хаконе Брандинги, знаменитом воине-поджигателе, ставшем кошмаром для многих и разбогатевшем после многочисленных набегов.

К югу находились дома, но их не было видно из-за скал и деревьев, однако их присутствие выдавали прямые, словно копья, столбы дыма, поднимавшегося в застывшее серое небо. Именно на этом пологом берегу «Морская свинья» высадила всех остальных, и на борту остались только Сигурд, Улаф, Асгот, Свейн и Вальгерда. Теперь они выбрались на причал, что оказалось совсем непростым делом при отливе, и стояли, дожидаясь, когда Сигурд примет решение, что делать дальше.

– Ну и кто останется с кораблем? – спросил Улаф.

Сигурд тихонько выругался, недовольный собой – ему следовало взять еще двоих человек, скажем, братьев. Однако он рассчитывал, что люди ярла Хакона появятся на причале, лишь увидят торговый корабль, и присмотрят за ним, как того требовала традиция. Конечно, на корабле нечего было воровать, ведь команда забрала все оружие с собой, и Сигурд решил не рисковать серебром, закопав его в сосновом лесу на необитаемом острове к югу от места, которое Солмунд называл Рётинга. Тем не менее он хотел произвести впечатление на старого ярла и по этой причине взял с собой только эту часть своей команды, которая теперь стояла рядом с ним. Все, кроме Сигурда и Асгота, были в блестящих бриньях, тянувших на небольшое состояние. У каждого имелся пояс из великолепной кожи с сияющими пряжками и брошами на плащах, не говоря уже о впечатляющем боевом снаряжении: мечах, копьях, щитах, а в случае Свейна, топора на длинной рукояти. Сигурд считал, что они похожи на богов. Даже Вальгерда, несмотря на свою ястребиную красоту и золотые косы, выглядела смертельно опасной, а ее умение обращаться с оружием не вызвало сомнений. Хагал Песнь Ворона сказал, что, когда он смотрит на Вальгерду, то видит богиню Фрейю, чья темная сторона проявляется время от времени, когда она устремляется в битву на ощетинившейся спине кабана Хильдисвини – по крайней мере, так гласят легенды.

Вальгерда и Улаф надели блестящие шлемы, голову Свейна украшала лишь копна пылающих рыжих волос, и тут не требовался скальд вроде Песни Ворона, чтобы, взглянув на него, представить бога Тора.

Так что Сигурд приплыл в компании с богами войны, и ярл Хакон должен был это увидеть.

– Тебе придется остаться у корабля, Асгот, – сказал юноша, прекрасно понимая, что годи это совсем не понравится. – Нам необходимо произвести впечатление на ярла нашими сияющими доспехами, – сказал он, прежде чем Асгот успел возмутиться.

– Я не сторожевой пес, – прорычал тот.

– Странно, но ты так любишь кости, – осмелился пошутить Улаф, выразительно посмотрев на кости животных, вплетенных в серебряные косы годи.

Асгот наградил Улафа свирепым взглядом, но тот лишь поправил шлем и постарался спрятать усмешку.

– Почему бы нам не оставить птицу приглядывать за нашим кораблем, – предложил Свейн. – Я не сомневаюсь, что за последние дни Сигурд успел научить ее плавать, а если возникнет опасность, она просто поднимет парус и сбежит.

– Могу спорить, у нее больше ума, чем у вас обоих вместе взятых, парни, – сдаваясь, сказал Асгот.

Фьёльнир страшно разъярилась, когда Сигурд вытащил ее из ведра, но успокоилась, когда тот позволил ей сесть на руку и принялся расхваливать блестящие черные перья и ум птицы.

– Похоже, мы в любом случае не найдем то, ради чего сюда пришли, – сказал Сигурд. – Едва ли в таком месте окажутся воины, способные сражаться с Рандвером.

– Да, тут ты прав, – согласился Улаф.

– Мы здесь даже эля не добудем, – вмешался Свейн, почесывая пламенеющую бороду. – Или женщин, если уж на то пошло. – Он повернулся к Вальгерде и с ухмылкой добавил: – К сожалению для тебя!

– Твой друг что-то сказал? – обратилась валькирия к Сигурду, кивком показав на Свейна. – Объясни ему, что я не говорю на языке троллей.

Жестокий удар для Свейна, который считал себя невероятно красивым.

Они с грохотом зашагали по старому причалу в сторону тропы, которая должна была – если память не изменяла Улафу – привести их в дом ярла Хакона.

Тропинка петляла по березовому лесу, с ветвей продолжало капать – ведь дождь закончился совсем недавно, – затем выровнялась возле скалы, рядом с которой стояла ржавая железная жаровня. Сигурд оглянулся и отметил, что даже если б огонь в ней поднимался высоко в небо, березы помешали бы заметить маяк со стороны моря.

Две серые вороны сидели на вершине старой березы и громко каркали, и Фьёльнир им что-то ответила, но не попыталась взлететь – она понимала, что ее нога привязана к веревке, намотанной вокруг руки Сигурда.

– Ты уверен, что мы пришли в правильное место? – спросил юноша у Улафа.

Тот кивнул и указал копьем на бук, листья которого оставались зелеными, хотя Сигурд уже чувствовал запахи приближающейся осени.

– Когда я в детстве впервые пришел сюда, на этой ветке болтался повешенный мужчина, – сказал Улаф. – Убийца, наверное. Или это было жертвоприношение.

– Как жаль, что с нами нет Асгота, – сказал Свейн, – он обожает такие истории.

– Я вижу дым, – сказала Вальгерда, показывая на небо над группой деревьев впереди.

Она не ошиблась – темное пятно расползалось, точно ржавчина, на фоне серого неба с застывшими тучами. Перед ними расстилался луг с высокой травой, и это их удивило – ведь в таких местах обычно паслись овцы, и трава просто не успевала вырасти.

– Может быть, ярл Поджигатель умер много лет назад, – предположила Вальгерда, – и поэтому о нем давно ничего не слышно?

– Может быть, – согласился Сигурд, подумав, что, возможно, они снова напрасно потратили время.

До пира Хауст Блот и свадьбы Руны с подлым сыном ярла Рандвера оставалось совсем мало времени. Но Сигурд еще не был готов к схватке с врагом, и от этих мыслей сердце у него сжалось. Наконец они прошли через лес и застыли на месте – зрелище, представшее их глазам, было подобно удару веслом по лицу.

– Ты не говорил, что мы направляемся в Бильскирнир, дядя, – сказал Свейн.

Они стояли не шевелясь, стараясь осмыслить увиденное.

– Мир кажется огромным, когда ты по колено взрослым, – сказал Улаф, охваченный, как и остальные, благоговением. – Тогда я об этом особо не думал.

Перед ними высилось огромное темное сооружение с прохудившейся крышей. Определенно не Бильскирнир, жилище Тора, но место, которым мог гордиться бог. Дом ярла Хакона Брандинги.

Глава 16

Их заметил раб, который нес два ведра и сразу побежал к дому, в спешке расплескивая молоко.