Викинг. Бог возмездия - Кристиан Джайлс

– Да, я вижу, Тенгил, – сказал Сигурд, – Значит, ты не станешь помогать мне в войне против ярла Рандвера и не хочешь разбогатеть?

Вдруг Сигурд почувствовал, как когти Фьёльнир начали погружаться в кожу его руки. Тенгил отвернулся, поманил к себе Хаука, и они отошли к дальнему концу зала, где лежал его отец. Сигурд не мог услышать, что он говорит старому воину, но преодолел себя и не стал оборачиваться. Юноша прекрасно знал, что до двери, находившейся в другом конце огромного зала, очень далеко.

– Правда в том, Сигурд Харальдарсон, – заговорил Тенгил, когда Хаук двинулся по длинному проходу мимо Сигурда, не поднимая на него глаз, – что твое появление здесь позволяет мне вернуть свою честь.

«Какую честь?» – подумал Сигурд, но прикусил язык.

– И я благодарю тебя за это, – продолжал Тенгил, протягивая руку к ярлу Хакону, но не касаясь седых волос, словно все еще опасался отца.

Он отдернул руку, сжал ею другую, державшую рог с медом, и отступил за одного из своих людей – как раз в тот момент, когда снаружи донесся крик.

Кровь Сигурда застыла в жилах.

– Взять его! – крикнул Тенгил своим людям; его глаза неожиданно широко раскрылись, а руки задрожали так, что мед пролился на пол.

Стоявшие неподалеку от Сигурда воины опустили копья и окружили его. Он выругался, проклиная себя за то, что не сумел выманить Тенгила наружу, или хотя бы подойти ближе к двери. Сидевшие на скамье женщины прекратили работу, их глаза широко раскрылись, и в них отразился огонь очага.

– Не убивайте его! – выкрикнул Тенгил.

Снаружи донеслись новые крики, но Сигурд ничего не мог разобрать, и сейчас ему оставалось только надеяться, что Улаф не станет рисковать и сражаться с восемью сильно немолодыми воинами в кольчугах.

– Однако птицу можешь прикончить, Бодвар, – сказал сын ярла Хакона, и воин с длинной бородой нахмурился, не зная, как поступить.

Сигурд резким движением развязал веревку, и теперь она вместе с привязанными к ней перьями свисала с лапы Фьёльнир. Однако когти воронихи все еще цеплялись за руку Сигурда, и Фьёльнир продолжала внимательно наблюдать за врагом.

– Пошла прочь, птица! – прорычал юноша, резко выбросив вперед руку. Фьёльнир взмахнула громадными крыльями и, злобно каркая, полетела вверх, в дым, клубившийся под крышей.

Птица пронеслась под потолком, словно живая тень, и на короткое, жуткое мгновение Сигурду показалось, что она опустится на одну из балок, чтобы наблюдать сверху своими блестящими черными глазами за происходящим. Однако в последний момент Фьёльнир резко свернула налево, увидев единственный путь к спасению, сложила крылья и проскочила в дыру для дыма, унося за собой веревку с перьями.

– Тебе следовало пронзить ее копьем, Бодвар, – сказал один из воинов.

Возможно, он догадался, почему Сигурд отпустил птицу. Но, скорее всего, нет.

– Ты подлец, Хаконарсон, – сказал Сигурд. – Тебе следовало хотя бы обнажить меч, жалкий свинобрюхий трус. Ты – настоящее дерьмо тролля. – Он сплюнул под ноги одного из воинов. – И всадники Одина не возьмут тебя с собой, когда я перережу тебе глотку, Тенгил Голодающий Волк. Тебя ждут лишь черви, которые сожрут твою плоть.

Оскорбления соскользнули с Тенгила, точно гусиный жир с выбритого подбородка. Он улыбался как человек, смотревший в сторону моря и неделями дожидавшийся смены ветра и вдруг обнаруживший, что ветер дует ему в затылок.

– Я думаю совершить путешествие в Хиндеру, чтобы выказать почтение ярлу Рандверу, – сказал он. – Ведь когда он увидит свадебный подарок, который я привез с собой, ярл наверняка посадит меня за пиршественный стол. – Тенгил пошевелил пальцами в сторону дальней двери. – Выведите его наружу, – сказал он своим людям. – Я хочу взглянуть на глупцов, согласившихся пойти вместе с обреченным мальчишкой.

Воин с копьем кивком показал Сигурду на дверь, тот повернулся – и тут же получил удар древком в спину. Он зашагал вдоль длинного центрального прохода, мимо ткацких станков и женщин, вновь погрузившихся в работу, через самый большой зал из всех, что ему доводилось видеть, который сейчас остался лишь воспоминанием ярла, когда-то сидевшего на помосте, а сейчас лежавшего под старыми мехами скорее мертвого, чем живого. Бодвар распахнул дверь со следами пожара, и Сигурд увидел Улафа, Свейна и Вальгерду, стоявших спиной к спине и окруженных воинами, чьи копья были направлены в центр.

– Значит, все пошло не так, Сигурд, – прогрохотал Улаф, глядя на людей Тенгила через край щита. – У меня складывается впечатление, что ты не слишком хорошо умеешь заводить друзей.

Двое воинов продолжали держать копья, направленные на Сигурда, а Тенгил подошел к нему сзади и обнажил меч. Еще четверо воинов из зала присоединились к нему, и теперь двенадцать вооруженных человек окружало Улафа, Свейна и Вальгерду, и все они были одеты в бриньи.

«Ярл Хакон был когда-то богат, как Фафнир», – подумал Сигурд.

– Только скажи слово, – обратился Свейн к Сигурду – от него несло яростью, как жаром из кузницы.

Тот покачал головой.

– Просто стой спокойно, Свейн.

Сигурд знал, что число врагов ничего не значит для Свейна. Стоило ему кивнуть другу, и он обрушит свой огромный топор на людей Тенгила – и начнется бойня. Однако в такой схватке копье может поразить великана.

– Положите на землю свои клинки, ворчащие глупцы, вам нет никакой нужды умирать, – сказал Тенгил и махнул рукой в сторону Хаука и его людей. – Даже старые псы умеют кусаться. Эти люди убивали врагов моего отца еще до того, как я появился на свет. – Он указал на длинный топор Свейна. – Клади его на землю, Рыжая Борода.

– Держи его в руках, парень, – прорычал в бороду Улаф, но Сигурд не сомневался, что Свейн не собирался выполнять приказ Тенгила.

– Если вы не расстанетесь со своим оружием, спина молодого Сигурда станет ножнами для моего меча, – угрожающе сказал Тенгил, и Сигурд не сомневался, что одного только веса сына ярла хватит, чтобы клинок вошел в его спину.

Однако он знал, что Тенгил так не поступит.

– Я нужен ему живым, дядя, – сказал Сигурд. – Трусливый мерзавец намерен доставить меня в Хиндеру и купить там себе имя.

– Боги, если б кто-то привел тебя ко мне в качестве свадебного подарка, я бы врезал ему ногой по заднице.

– Я попрошу вас еще один раз, – заявил Тенгил, и дрожь в его голосе показала, что в нем начинает расти гнев; очевидно, сын ярла Хакона не привык, чтобы ему возражали старики и женщины. – Положите свои клинки или мои люди прикончат вас копьями.

Лица седобородых воинов превратились в каменные маски, они были готовы сражаться. Старики держали щиты и копья спокойно и уверенно, с такой же легкостью, как чашу с элем, и Сигурд понял, что они без колебаний выполнят приказ Тенгила.

– Сигурд – мой приз. Он даст серебро, которое позволит мне надеть торк ярла.

– Ярла призраков, – сказал Улаф, удобно поставивший ноги и поднявший щит.

Он был готов ко всему.

Вальгерда кивнула Сигурду, пристально глядя на него своими холодными глазами из тени великолепного шлема.

– Что стало с птицей? – спросила Вальгерда.

– Она улетела, – сказал Сигурд, бросив быстрый взгляд в сторону темного леса.

Валькирия мимолетно улыбнулась.

– Люди Осойро! – сказал Сигурд. – Опустите копья. У вас есть честь. Вы много лучше Тенгила Хаконарсона, настоящего ведра с дерьмом.

Что-то ударило его по затылку, Сигурд пошатнулся и упал на землю. Рукоять меча Тенгила, решил он, чувствуя, как теплая струйка крови стекает на шею, однако не стал оборачиваться и поднялся на ноги, словно ничего не произошло.

– Ты – козодёр! – прорычал Свейн Тенгилу, мечтая, чтобы его спустили с цепи, и тогда он превратил бы серый день в красный.

– Вы гордые мужчины, – продолжал Сигурд, – но бесчестите себя, выполняя приказы этого человека. Вам хорошо известно, что подумал бы ваш ярл о своем сыне. Он пожалел бы, что мерзавца не утопили при рождении.

На этот раз удар рукояти пришелся в поясницу Сигурда, и тот упал на колени рядом со свернувшимся молоком, пролитым рабом.