Викинг. Бог возмездия - Кристиан Джайлс

Сигурд ничего не мог с собой поделать – он вдруг представил мать, стоящую на поросших травой камнях, все у него внутри сжалось, и мышцы скрутило от боли.

– А вот и Песнь Ворона, – сказал Свейн, с гримасой заводя большие руки за спину, чтобы немного расслабиться после долгой гребли. – И все совсем не так, как ты говорил, Аслак.

Между тем Хагал быстро спускался по тропинке, однако его не сопровождал ярл с торком на шее. С ним шли всего два человека, которых Сигурд никогда раньше не видел.

– Интересно, кто они такие, – пробормотал стоявший на причале Улаф, протягивая Сигурду руку.

Юноша наклонился, Улаф легко подхватил его, поставил на пристань рядом с собой и протянул руку следующему.

– Хагал, я рад тебя видеть, – сказал Сигурд, когда скальд подошел и они обнялись.

– А я и вовсе вздохнул с облегчением, Сигурд, – сказал нахмурившийся Хагал, глядя через его плечо на спускавшихся на берег воинов. – И сожалею о том, что случилось в Осойро.

Юноша поджал губы.

– И да, и нет, – сказал он. – Теперь у каждого воина есть бринья, а это означает, что у нас вдвое больше людей.

– В три раза больше, – поправил его Улаф.

Хагал без особой уверенности кивнул и повернулся к мужчинам, которые пришли с ним.

Оба были высокими и явно сильными бойцами, и не вызывало сомнений, что Хагал их опасался, как опасаются чужих охотничьих псов.

– Это Кетиль Иварссон, которого называют Картр, – сказал он, и светловолосый воин с румяными щеками шагнул вперед и почтительно кивнул Сигурду.

– И почему тебя называют Картр? – спросил Сигурд.

– Я кузнец, но мне пришлось много путешествовать, – сказал он. Его профессия не вызвала удивления у Сигурда – у Картра были мускулистые руки и широкие плечи, которыми он пожал. – Я вожу свои инструменты в тележке, – сказал он, и это было достаточным ответом.

– А я – Брам, которого люди называют Медведь, – представился второй, не сходя с места, словно рассчитывал, что Сигурд сам к нему подойдет. Он был огромным человеком, хотя и не таким высоким, как Свейн, но очень широким в кости. Его лицо заросло черной бородой, и юноша сразу заметил, что ему не раз ломали нос. – Хагал сказал мне, что ты – воин, Сигурд Харальдарсон, – заговорил Брам прежде, чем тот успел спросить, зачем Медведь прибыл с Хагалом в Скуденесхавн.

Сигурд оглядел обоих мужчин и кивнул.

– Я намерен убить ярла Рандвера из Хиндеры. И конунга Горма, – добавил он, потому что не собирался ничего смягчать. – Полагаю, нам придется дать несколько сражений, прежде чем я добьюсь своей цели.

Брам кивнул.

– Последние три зимы я провел в Стейнсвике, но ярл, чей мед тек по моей бороде, разучился ходить в набеги. Он, точно откормленный пес, с удовольствием сидел у огня и бездарно проживал свои дни. Я больше не мог оставаться рядом с ним и его овцами.

– Он освободил тебя от клятвы? – спросил Сигурд.

– Я никогда не приносил ему клятвы. Он ее не достоин. – Брам оценивающе смотрел на Сигурда, покусывая щетину у нижней губы.

– Я находился в Тюсваре, в доме ярла Лейкнира, когда туда пришел Брам, чтобы спросить, намерен ли ярл отправиться в набег до наступления зимы, – сказал Хагал и усмехнулся. – Я ответил, что ему следует забыть о ярле Лейкнире, но мне знаком человек, который уже начал складывать свою великую сагу.

– Ты принесешь мне клятву верности, Брам Медведь? – спросил Сигурд и показал на своих воинов, одетых в бриньи. – Все они уже сделали это.

– Три вещи, – сказал Брам. – За три вещи я свяжу себя с тобой клятвой.

– Три вещи за одну клятву? – удивился Сигурд. – Такое условие не кажется мне справедливым.

В ответ Медведь улыбнулся.

– Если б ты видел, как я сражаюсь, то скреб бы в затылке и удивлялся, почему я прошу всего три вещи. – Он кивнул в сторону Свейна. – Хочешь, чтобы я вывернул наизнанку твоего быка? Или его? – Он указал на Улафа, который проверял, насколько надежно пришвартован «Морской еж». – Я могу посадить его на задницу, если захочешь.

Сигурд махнул рукой.

– Ха, это совсем не трудно, я и сам с ним такое сделал. – Брам приподнял бровь, ведь Улаф выглядел, точно бог войны в бринье, плотно обтягивавшей могучие плечи. – Ну, и какие три вещи ты просишь в обмен на свой меч? – спросил Сигурд.

– Славу, серебро и мед, – сказал Медведь. – Обеспечь меня ими, и я расправлюсь с твоими врагами, точно коса с травой.

Да, он был хвастуном, и, все же в нем имелась сила, и Сигурд чувствовал, что за его бахвальством стоит нечто серьезное. В нем чувствовалось ожесточение и неистовство, возможно, не такие темные, что окутывали Флоки, но не вызывало сомнений, что Брам не менее опасный противник. И тут Сигурд вспомнил свое испытание и посещавшие его видения, пока он висел между мирами в вонючих топях. Он встретил гордого медведя; конунг животных шел за медом, хотя вокруг кружило черное облако разгневанных пчел. «Может быть, они убьют тебя», – сказал медведю Сигурд. Но тот в ответ рассмеялся.

– А ты, Кетиль Картр? – спросил юноша, поворачиваясь к другому воину. – Ты хочешь славы, серебра и меда?

Кузнец почесал светлую бороду и нахмурился.

– Когда я умру, мое имя будет жить в выкованных мной клинках. Такой славы для меня достаточно. Что до серебра, я устал переходить от одного места к другому и хотел бы пустить корни до того, как стану слишком старым, чтобы махать молотом.

– Кетиль случайно оказался в Тюсваре, – вмешался Хагал. – На тебя произведет впечатление его работа.

– Я найду хороший камень для наковальни и поставлю настоящую кузницу, – сказал Кетиль. – Хагал рассказал мне, что в ручьях там можно найти болотную руду.

Сигурд посмотрел на Хагала, тот едва заметно пожал плечами, и Харальдарсон кивнул – пусть Кетиль винит самого себя, если он верит словам скальда.

– Мне потребуется серебро, – продолжал Кетиль. – К тому же работа в кузнеце вызывает жажду, и я никогда не отказываюсь от эля или меда.

– А ты хороший боец? – спросил Сигурд. – Могу спорить, твои тяжелые руки делают тебя слишком медленным.

– Я не раз участвовал в схватках, – ответил кузнец. – Как ты думаешь, из-за чего мне приходится переходить с места на место? – Он покачал головой. – Когда приходит пора платить за нож или наконечник копья, нередко начинаются споры. – Он оттопырил нижнюю губу. – Странно, но люди часто забывают, что они обещали заплатить за работу.

– Ты готов принести мне клятву верности, Кетиль Картр? – спросил Сигурд.

Кузнец кивнул.

– Да, – сказал он.

– Кого еще ты привел, Песнь Ворона? – спросил Сигурд, демонстративно поворачиваясь в разные стороны.

Скальд покраснел.

– Я пытался, Сигурд, – ответил он, – но…

– Но тебе не удалось найти настолько пьяного ярла, чтобы он согласился присоединиться ко мне в этой безнадежной войне, – закончил за него Сигурд.

– В наше время трудно отыскать тех, кто готов накормить воронов, – пробормотал Брам.

Но Сигурд еще не успел принять жестокую правду – у него всего двадцать человек и больше нет времени, чтобы найти других, ведь через два дня Руна должна выйти замуж за Амлета, сына ярла Рандвера.

– Но песнь получится даже лучше, – заявил Хагал, – раз нас так мало.

Брам усмехнулся, его потрескавшиеся губы скрылись за пышной бородой, и это показалось Сигурду странным, учитывая, какие слова только что произнес Медведь.

– Кажется, ты мне понравишься, Сигурд Харальдарсон, – сказал он.

– Посмотрим, – ответил Сигурд.

Он вытащил Серп Тролля и приложил его рукоятью к левому предплечью.

– Мой отец заплатил бы твоему брату мундр, – сказал Амлет, – и он был бы в два раза больше, чем обычная цена за невесту. Двадцать четыре эйре, стоимость десяти коров. А также быки, лошадь со сбруей или хороший меч и щит, если б он пожелал; полагаю, Сигурд поступил бы именно так. – Тонкая вуаль дождя падала на ее лицо, и Руна сильно сжимала плащ у шеи, когда они наблюдали, как два воина ярла Рандвера отвязывают маленькую лодку. – Сигурд поступил глупо, отклонив столь выгодное предложение.