Сущее бедствие - Паленова Елена

– Но она же вообще никакущая!

– Была бы никакущей, Ждан не стал бы её от меня прятать. Что не красавица, вижу. Умом тоже обделена, но это поправимо. Ежели домового за обычного человека приняла, значит, не такая уж она и бесполезная. Точно получше тех, кого вы раньше мне подсовывали. Хитрая. Притворяется, что не слышит нас, а сама подслушивает. Мне она уже нравится. Неси таз, будем кровь пускать.

Я распахнула глаза и резко села, отчего перед глазами сразу же заплясали чёрно-белые мушки. Поспешила, да. После удара головой нужно трепетнее относиться к своему здоровью, но угроза членовредительства кого угодно на ноги поставит. Когда мушки рассеялись, я наконец-то получила возможность увидеть говоривших. Злыднями-заговорщицами оказались та самая некрасивая ворона, от которой я пыталась удрать, и вполне себе бодрая старушка с облаком седых кудрей вокруг морщинистого лица.

– Гляди-ка, испужалась! ― самодовольно осклабилась обладательница белого облака волос.

Я наградила её негодующим взглядом и бегло осмотрелась. Бревенчатые стены, законопаченные мхом, миленькие занавесочки на окнах, грубо сколоченные стол и табуретки, посуда на полках, печка-«буржуйка» в углу, пучки сухих и привявших трав под потолком… Постелью хозяину этого симпатичного жилища служил широкий, покрытый соломенным тюфяком топчан, на котором сидела я. И ещё одеяло стёганое ― тяжёлое, пахнущее чем-то горьким. Ворона и старушка стояли в паре шагов от меня, скрестив руки на груди ― видимо, это традиционная для их общины поза.

Я осторожно ощупала большую шишку на своём лбу, свесила с лежанки ноги, нахмурилась и поинтересовалась:

– Срок за похищение схлопотать не боитесь?

– Неблагодарная! ― высказалась ворона и хотела сказать что-то ещё, но старушка остановила её строгим взглядом.

Повернулась ко мне и заявила:

– Да кто ж тебя похищал-то? Подобрали на опушке, первую помощь оказали, а неволить не неволим. Дверь открыта. Можешь уйти, ежели получится.

– А вы понаблюдаете и посмеётесь от души, да? ― ответила я ей ехидной ухмылкой. ― Нет уж. Я ведь сейчас в Брусничном. Именно сюда попасть и хотела. В запасе ещё есть несколько дней на сбор материала, а к тому времени вы сами будете рады проводить меня с почестями.

– Это она нам угрожает что ли? ― вопросительно уставилась ворона на старушку.

– Да какая разница? ― безразлично пожала та плечами, прикрытыми пятнистой тканью лёгкой блузки. ― Не буянит, сбежать намерения не имеет… Хорошая девочка. Тебя как звать-то, диво городское?

– «Моя госпожа», ― ответила я и покрутила ступнями в попытке определить степень увечности подвёрнутой ноги.

Ворона позеленела от возмущения, а старушка только удовлетворённо хмыкнула. Кажется, я была ей по нраву в любом виде, как бы нагло и возмутительно себя ни вела.

– Материалов о Брусничном я тебе любых расскажу, сколько за жизнь свою имею, но не бесплатно, ― сразу же заговорила она о главном.

Молодец, уважаю людей с деловой хваткой. Нужно ей от меня было немного ― вступить в общину, пройти обряд посвящения, дать клятву ученицы и непременно вернуться сюда после того, как улажу все свои мирские дела.

– А если поклянусь, но не вернусь? ― уточнила я.

– Вернёшься, ― уверенно ответила она.

– Если так уверены, зачем включать это бесполезное условие в перечень?

– Чтобы ты понимала, куда бежать, когда приспичит.

Загадочные такие… Я им, значит, фактически душу свою бессмертную отдать должна, а они мне что? Пару абзацев для дипломной работы? Как-то несправедливо получается.

– Вы правда ведьмы? ― спросила, прищурясь.

– Правдивее некуда, ― ответила старушка, скосила взгляд на свою уныло-невзрачную подругу и добавила: ― Но не все. Есть и прислуга. Колдовать не могут, но пользу приносят немалую. Ежели будешь прилежно учиться, я тебе Уголька подарю.

Рабовладелицы доморощенные. Уголька они мне подарят. Спросили бы для начала, насколько в принципе совместимы я и понятие «прилежно учиться». И ведь так в себе уверены, будто даже мысли не допускают, что я помашу им ручкой на прощание и никогда больше в этом захолустье не появлюсь.

– А потом, когда всё моё добро унаследуешь, Глашка тоже тебе со всем имуществом достанется, ― добавила старушка, отчего её подружку перекосило напрочь.

– Это она что ли Глашка? ― уточнила я, хотя ответ и так был очевиден. ― Нет уж, оставьте это сокровище кому-нибудь другому. Мне невоспитанные слуги ни к чему. Лучше расскажите, что вы такое здесь выращиваете, если качественно кроет не только случайно прохожих, но и вас самих. У меня до сих пор мурашки по коже от одних только воспоминаний.

Они переглянулись и дружно уставились на меня со снисходительными выражениями физиономий. Ну да, я же вся такая бестолковенькая и бесполезненькая. Такую долго уму-разуму учить придётся. Если догонят. Да и не собиралась я ничему учиться, мне просто нужно было хоть немного в себя прийти после травмы. Нога пострадала не сильно, не болела даже, а в глазах периодически двоилось ― точно сотрясение. Если уйти немедленно, могу где-нибудь в лесу в обморок грохнуться, а там кто обо мне позаботится? Не-не-не. Пару дней точно надо отлежаться, а потом можно и честь знать. Я в гости не напрашивалась ― они сами меня в эту дыру приволокли. Благодарности не дождутся, потому что из-за них же и пострадала.

– Туалет у вас где? ― спросила, оставив тему дальнейшего сотрудничества открытой.

– Да везде, ― небрежно махнула старушка рукой в направлении окна.

Логично. Лес большой, можно безнаказанно гадить где угодно без риска быть замеченной, потому как в радиусе нескольких километров вокруг никого нет, кроме медведей.

– А если серьёзно? ― нахмурилась я, устав от этого безумия.

– Отхожее место за домом, ― проворчала в ответ ворона. ― Идём, провожу тебя… моя госпожа.

Она не только неприятная, но ещё и злопамятная.

– А Глашка это Глафира или Аглафена? ― поинтересовалась я, вложив в вопрос как можно больше яда.

– Если будешь много знать, быстро состаришься, ― прозвучало неприязненно.

Ну и ладно. Заводить здесь друзей я точно не собиралась. Мне нужно только интервью взять, окрестности пофотографировать и интересными историческими фактами разжиться. Всё остальное ― тлен.

С покосившегося крыльца старого бревенчатого домика открывался потрясающий вид на заросли иван-чая. Моя мама пьёт чай только из него, но покупной. К самостоятельной заготовке мы не приспособленные, да и нужды такой никогда не было, учитывая уровень финансового благополучия. Правда, после моего переезда к Эдику о матпомощи со стороны родственников пришлось забыть, но я не капризная. Вполне могу и дешёвой заваркой обойтись.

Ворона провела меня узкой тропинкой за дом, где находилось аварийно опасное сооружение из гнилых досок, гордо именуемое отхожим местом. И крапивы вокруг столько, что я заранее начала чесаться. Было похоже, что уборной в этом забытом всеми богами захолустье и правда никто не пользуется. О том, что внутри есть рулон туалетной бумаги, мечтать, конечно же, не приходилось ― лопухи поблизости тоже растут, поэтому лишние расходы на блага цивилизации местным жителям ни к чему. Хорошо, что у меня в кармане всегда есть упаковка бумажных платочков, иначе пришлось бы уподобляться здешним дикарям. Посетив устрашающе поскрипывающий нужник, я мысленно возблагодарила небеса за то, что кто-то удосужился укрепить хотя бы пол. Возвращаться в дом пришлось самой, поскольку сопровождение куда-то испарилось.

– Пс… Пс-пс…― шумнуло сбоку, когда я уже почти добралась до крыльца.

В зарослях крапивы сидел кот ― тот самый зеленоглазый и чёрный, который размером с дворнягу. «Я не спятила. Меня просто глючит от здешних испарений», ― убедила я саму себя в том, что говорящих котов бояться не нужно.

– Чего тебе? ― спросила сердито.

Он же прислуга, да? Существо подневольное, мне в подарок обещанное.

– Ты это… Глашку не зли. Она обидчивая, ― посоветовал кот.

– Ага, ― кивнула я. ― Бесплатный сыр только в мышеловке, да? Ты мне добрый совет дал, хотя у этой вороны всё на лбу написано, а я тебе что взамен теперь должна?