Бабуля убрала шкатулку в шкаф и вынула оттуда же большой пластиковый контейнер с лекарствами. Села в своё любимое кресло, поставила коробку на стол и начала выкладывать на скатерть её содержимое, приговаривая:
– Это не то… Это от давления… Это слабительное… Это вообще не помню, откуда взялось… Это…
Она искала для меня лекарства, а я добросовестно вспоминала всё, что о ней знаю. Немного, оказывается. Разговоры о прошлом для неё относятся к перечню того, что напрягает, поэтому для всех, кроме моего отца, это всегда оставалось тайной за семью замками, а папа у меня не болтливый. Они приехали в этот город около четверти века назад. Моя мама тогда уже развелась со своим первым мужем и сама растила годовалую дочку. Родители сошлись, поженились, а потом у них появилась общая я. Ни старых фотоальбомов в нашей квартире никогда не было, ни разговоров о папиной или бабушкиной юности. До сих пор меня это не беспокоило нисколько, а теперь появились вопросы.
– Ба, ― позвала я.
– А? ― отозвалась она, не прекращая рыться в аптечке.
– Тебе привет от Жалейки из Брусничного.
Её рука застыла над контейнером, а в пальцах жалобно хрустнула коробочка с каким-то лекарством. Лицо стало бледным настолько, что я начала опасаться за старое бабушкино сердце. Бабуля медленно повернулась ко мне и громко сглотнула подступивший к горлу ком. Долго молчала, а потом нашла в аптечке валидол и сунула капсулу себе под язык.
– Значит, Уголёк про тебя вчера рассказывал, ― поняла я. ― Гадалка, которая тридцать лет назад сразу сказала, что не сможет стать частью общины, а потом исчезла в неизвестном направлении, пока переполох был, это ведь ты, да?
Её будто подбросило. Прошмыгнула мимо меня, схватила мою сумку и вытряхнула всё содержимое на пол. Потом проделала то же самое с моим мокрым рюкзаком. Я только наблюдала за ней с открытым ртом, удивляясь, откуда в медлительной и по жизни ленивой женщине внезапно взялось столько прыти. При этом бабуля так смачно сыпала ругательствами, что ей позавидовал бы даже тот похмельный сторож с фермы, который мне утром дорогу до Поповки объяснял. Уж и не знаю, как ей удалось безошибочно определить предметы, полученные мной от Филомены, но защита от мороков и пищалка были оперативно помещены в литровую стеклянную банку и залиты желтоватой жидкостью. Фонарик я у Эдика в квартире оставила, а то и его постигла бы та же участь. Из банки сразу же начало жутко вонять. Происходило это в ванной. Бабуля ускакала в комнату, а я осторожно пнула валяющуюся на полу пластиковую бутыль и прочитала на этикетке: «Соляная кислота. 14%».
– Мотя! Красный уровень! ― донеслось из комнаты.
Мотя ― это мой папа. Матвей Яковлевич. Мотей его только бабушка Рима называет. Даже мама не осмеливается так к нему обращаться, потому что он птица высокого полёта. Бабуля позвонила ему, но я так и не поняла, с какой целью. Спросила было, чего она такой кипиш подняла, но в ответ получила только приказ немедленно собирать свои пожитки. В грубой форме приказ, что бабушке тоже несвойственно. Пришлось подчиниться.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
