Сущее бедствие - Паленова Елена

Да уж, неловко вышло. Но моей вины в этом нет. Если даже сильные ведьмы не могут отличить обычный дар от защищённого, то я об этом вообще впервые слышу. И всё же забавно ― только вчера старая ведьма сетовала, что веры во мне нет, а теперь её хоть отбавляй, но пользы от этого ковену полный ноль.

– Точно мстить не будут? ― на всякий случай спросила я, выглянув за окно.

– Община с уважением к одарённым относится и без веской причины никому зла не делает, ― успокоил меня Уголёк. ― Каркуша только сгоряча проклянуть может, но для этого обида посильнее нужна. Ты же не могла знать, что так получится, правильно? За что на тебя злиться?

– А до меня были такие же? Ну, с запретом.

– Были, конечно, ― ответил котяра и зажёг керосиновую лампу. ― О, Глашка остатки твоего ужина не убрала. Претендуешь?

– А тебе костей разве не перепало?

– Не жадничай. Всё равно ведь есть не будешь. По лицу вижу, что аппетита у тебя нет. А я гречку люблю. Даже холодную. И салатик сегодня вкусный.

– Господи, да ешь уже, ― сдалась я.

– Я не Господи, не богохульствуй, ― прозвучало в ответ с нотками предвкушения.

Кот-оборотень будет ещё меня воспитывать! Ну и бардак!

Продолжения дискуссии о ведьмах с запретом я не ждала. Сняла дождевик и развесила его на гвоздях сушиться. В доме было прохладно, но разводить огонь в «буржуйке» я не рискнула, хотя в углу рядом с ней лежал запас сухих дров. Села на топчан и сняла мокрые кроссовки. Носки, конечно же, тоже промокли и начали источать неприятный запах, но Уголёк, поглощая гречку с травяным салатом, только бросил в мою сторону короткий взгляд. Устраивать стирку смысла не было ― дома всё постираю. Дошлёпала босиком до двери, зачерпнула полный ковшик воды из ведра, вышла на крыльцо, ополоснула ноги и вернулась, оставив грязные носки снаружи у двери ― утром в нужник выброшу, чтоб в рюкзаке не воняли. Надела чистые. Пока проделывала это всё, Уголёк съел мой остывший ужин и облизал контейнеры.

– Лет около тридцати назад одну из ведьм охотники заезжие подстрелили, ― неожиданно расщедрился он на откровения. ― Тогда в районе передел власти был, беспорядки часто случались, никто лицензию на отстрел животных не спрашивал, а она не только зверем управлять могла, как Веснушка, но и сама птицей могла обернуться, зайцем или оленем. Вышла за территорию защитного морока посмотреть, кто в её владениях снова бесчинствует, и сразу же пулю схлопотала. День её возвращения ждали, два… Когда неладное почувствовали, искать начали, а она померла уже.

– А как же корень общины? Девять же источников быть должно, ― напомнила я.

– Для таких случаев отсрочка предусмотрена, ― пояснил Уголёк. ― Если кто-то покидает общину надолго, его связь с корнем сильно истончается, но полностью обрывается только через год, так что время на замену и проведение особых ритуалов есть. А если ведьма внезапно умирает, её дух остаётся связанным с корнем всего два полных лунных месяца. Тоже многое можно успеть, если есть подходящие преемницы на примете. Тогда с этим попроще было, чем сейчас. В магию многие лезли, на виду были, так что проблем с заменой не возникло. Заманила хозяйка сюда первую подходящую, какая поблизости оказалась. Дар у неё не такой был, как у покойной, но это и неважно. Главное, что силы было в достатке. Будущее она предсказывать могла. На рунах гадала, на гуще кофейной, на рисунке прожилок на листьях… Противиться не противилась, но сразу Самой сказала, что ничего не выйдет. Хозяйка приняла это за попытку отделаться от нежеланных обязательств и не поверила. А когда учить начала тому же, чему и тебя, случилось непоправимое. У тебя-то дар слабенький, потому и защита на нём хлипкая, а та посильнее была. Так звездануло, что общине чуть было ещё двух преемниц искать не пришлось.

– То есть здешних ведьм опыт ничему не учит, ― подытожила я.

– Да не в этом дело, ― ответил мне собеседник. ― У хозяйки есть родословные всех одарённых, какие здесь ещё при купце Потапове жили, вплоть до нынешних поколений. Сведения эти собирались долго и тщательно, чтоб подобные недоразумения не случались. Но, как выяснилось, не всё оказалось учтённым. В неразберихе сочли это случайной ошибкой по недосмотру, а позже перепроверили и спохватились, что надо бы и эту гадалку тоже в списки внести, но её уж и след простыл. И домой к себе она тоже не вернулась. Время на замену ещё было, поэтому отнеслись к выбору с большей осмотрительностью и привели сюда Малинку. Один такой случай за два века кого и чему научить должен был? Тебя проверили ― в родословных твоего имени нет. Никто и подумать не мог, что запрет этот снова проявится. Теперь и тебя в списки внесут, и всю твою родню. Всех на наличие дара проверят, а в будущем и за потомками следить станут.

– Круто, ― приняла я к сведению эту информацию. ― Сначала одно мне в голову складываете, потом другое заливаете… Сами в своих версиях вранья не путаетесь ещё?

– А что я тебе соврал? ― обиделся Уголёк.

– Что не прожорливый, ― огрызнулась я. ― Ладно, проехали. Мне эта каша всё равно теперь ни к чему. Поздно уже, поспать надо. Ты до утра меня тут караулить собираешься?

– Я существо подневольное, приказа ослушаться не могу.

– Тогда следи, чтобы в лампе керосин не закончился. И не гаси её, понял?

– Трусиха, ― фыркнул он в ответ, обернулся котом и растянулся на лавке у двери.

Опасаясь околеть от холода, я залезла под одеяло и брякнулась на жёсткую подушку, о чём сразу же сильно пожалела ― забыла как-то, что затылок у меня теперь тоже ушибленный. «Чтоб вы провалились вместе со своей магией!» ― пробормотала себе под нос, укладываясь поудобнее.

– Зря слова тратишь, они у тебя силы не имеют, ― донеслось с лавки.

– Спокойной ночи, ― ответила я, закрыла глаза и попыталась заснуть.

Удивительно, но сон пришёл ко мне легко и быстро. Хороший такой сон, уютный. Мне приснилась наша старая квартира. Лёгкий ветерок врывался в форточку и колыхал белый тюль на окне. Бабушка сидела на диване и раскладывала на низеньком журнальном столике свои любимые карты. «И так смерть получается, и эдак погибель… Что ж за судьба-то такая?» ― пробормотала она, привычно хмурясь. Порыв ветра сдвинул тюль в сторону. Железные кольца на карнизе тихо звякнули. Карты на столе смешались, а одна упала на пол. Бабушка подняла её, посмотрела на меня с улыбкой и шепнула: «Проснись, дурёха».

Меня будто кто в бок толкнул. Разлепила веки, увидела прямо над собой два ядовито-зелёных глаза и резко села, угодив при этом своим многострадальным лбом незваной гостье в переносицу. Она отпрянула, процедив сквозь зубы с шипением:

– Вот уж воистину сущее бедствие!

Керосиновая лампа всё ещё озаряла комнату слабым светом. Я скатилась с топчана на пол, доковыляла, спотыкаясь, до стола, вооружилась пластиковой вилкой и выставила этот смертоносный столовый прибор перед собой на вытянутой руке.

– Если подойдёшь ближе, я тебе вилкой в глаз ткну! ― предупредила решительно.

– Не ори, если жить не надоело, ― прошипела она, болезненно морщась и пытаясь проморгаться. ― Вот ведь народ пошёл! К ней с добром, а она в ответ вилкой машет!

– Ага, с добром! Как же! ― огрызнулась я и скосила взгляд в направлении лавки, где бессовестно дрых тот, кому полагалось глаз с меня не спускать. Ещё и лапками подёргивал во сне, словно догнать кого-то пытался.

– Усыпила я тюремщика твоего, ― сообщила Филомена шёпотом, неведомо как проследив за моим взглядом. ― Уходить тебе надо отсюда. Сейчас. Если до утра останешься, живой не выберешься.

– Это почему ещё? ― недоверчиво сощурилась я. ― Ваша Жалейка сама приказала Угольку, чтобы он утром до какой-то Сосновки меня проводил.

Она присела на топчан, погримасничала, потрогала пальцами свою переносицу, вздохнула и ответила:

– Она передумала. Бедовая ты, а такие только мёртвыми проблем не создают. Веснушка к берлоге медвежьей ушла. Понимаешь, чем это пахнет? Если уйдёшь сейчас, успеешь избежать беды.

– С чего бы я тебе поверила? ― продолжала я гнуть свою линию. ― Это тебе конкурентки не нужны. Сама, небось, гадость какую-то задумала.