Сущее бедствие - Паленова Елена

– Девушка, а вы далеко собрались? ― прозвучало за спиной.

– Лесом пошла, ― не слишком дружелюбно порекомендовала я блондинистой незнакомке и пинком открыла дверь спальни.

Эдик уже проснулся ― сидел на кровати и натягивал на себя футболку.

– Тебе телефон для красоты нужен? ― спросил у меня с наездом.

– Для веса, чтоб меня ветром не сдувало, ― ответила я в том же тоне. ― Всё, любовь прошла, засохли помидоры?

– Только давай обойдёмся без сцен, ладно? ― начал он.

– Ладно, ― согласилась я.

Не обращая на полюбовничков внимания, откопала в аптечке лекарство от простуды. Залила кипятком, а пока пила, поставила на зарядку телефон. Сидела в кухне, чтобы не мешать сладкой парочке взволнованно обсуждать план действий по моему выдворению из квартиры. Когда телефон включился, обнаружилось, что вчера Эдик названивал мне весь вечер, а потом прислал сообщение: «Арин, прости, но у меня новые отношения. Прошу отнестись с пониманием, ведь мы оба уже не дети». Смешной такой. Хотя… Это я, наверное, смешная. Поверила, что он уехал на стажировку, но стоило мне срулить из дома, как здесь моментально образовалась другая. Не брезгливая, надо сказать. Я бы, например, в подобных обстоятельствах чужие вещи надевать не стала. Даже неинтересно, сколько этот роман продолжался за моей спиной. Свадьба у нас в августе будет, ага. Трус. Сам ведётся себя, как ребёнок, а на меня ещё бочку катит.

– Бабуль, привет! Ты дома? Можно к тебе приехать? ― позвонила я бабушке, поскольку идти с повинной к родителям не хотелось.

– Случилось чего? ― сразу же поняла бабуля.

– Потом расскажу, ― пообещала я.

– Приезжай, конечно. В магазин только заскочи, у меня сахар закончился.

Бабушка Рима ― золотой человек, пока не начинает на картах своих гадать. Она меня понимает лучше, чем родители. И всегда мне рада.

– За вещами потом приеду, ― сообщила я Эдику, упаковывая в спортивную сумку самое необходимое.

Ноутбук, документы, сменная одежда, записи для дипломной, беспроводная колонка, немногочисленные личные ценности… Переоделась в чистое и сухое, а то, что сняла с себя, сложила в отдельный пакет и тоже засунула в сумку ― у бабушки постираю. Надела сухие кроссовки, а мокрые оставила в прихожей ― пусть голубки наслаждаются их ароматом. Взяла с вешалки куртку и зонтик. Вызвала такси.

Герои дня рискнули вдвоём выйти в прихожую, чтобы проводить меня или убедиться, что я не прихвачу что-нибудь лишнее. А меня вдруг такое зло взяло, что аж в глазах помутилось. Как там жалейка руками делала? Не факт, что на таком расстоянии от Брусничного это сработает, но почему бы не попробовать? Терять-то всё равно теперь уже нечего.

В ванной и кухне посрывало краны. В гостиной что-то с грохотом упало. Лопнули батареи. Стёкла, как и предполагалось, вылетели на улицу вместе с цветочными горшками с подоконников. Жалобно зазвенела разбившаяся посуда. Запахло газом. Блондинку сдуло куда-то в комнату, а Эдика влепило в стену с такой силой, что без помощи травматолога он теперь не обойдётся.

Сработало, надо же.

– МЧС вызывай, ― посоветовала я на прощание своему теперь уже бывшему жениху и ушла.

Когда спускалась по лестнице, слышала взволнованные голоса соседей. «Эпицентр в Эдькиной квартире, вот пусть сам теперь и отдувается», ― подумала злорадно. Зря я так, конечно, но всё равно бальзам на душу ― виновные это заслужили.

Глава 10

У бабушки Римы очень твёрдая жизненная позиция, состоящая всего из трёх железобетонных принципов. Первый ― никогда не делай то, что тебя напрягает. По этой причине в её жилище нет ничего лишнего и требующего особого ухода, а уборка производится очень редко. Второй ― правду нужно говорить людям в глаза и сразу, не делая скидку на то, что этим можно обидеть или ранить собеседника. Это мало кому нравится, поэтому у моей бабули нет друзей. И третий ― каждый человек имеет право знать о том, что предначертано ему судьбой, чтобы успеть подготовиться к неизбежному или попытаться что-либо изменить. Учитывая вышеперечисленное, нервы моей мамы сдали, когда мне было всего восемь лет. До того момента мы жили впятером в большой четырёхкомнатной квартире, но мама сказала папе: «Либо размениваем жильё и разъезжаемся с твоей мамой, либо разводимся. Я так больше не могу». В итоге они разменяли четыре комнаты на две и одну. Бабушку определили в однокомнатную квартирку на окраине, а мы переехали в двухкомнатную в центре. Маме сразу же значительно полегчало, а мне стало грустно, потому что бабуля никогда не заставляла меня делать то, к чему не лежит душа. Уроки учить лень? Ну и не надо. Подумаешь, двойку поставят ― невелика беда. Посуду за собой мыть не хочется ― просто положи в раковину и забудь. Не одна живу, кто-нибудь помоет. Мама из-за всего этого психовала и срывалась на мне, потому что у бабушки Римы всегда и на всё находился весомый аргумент ― небо не рухнет на землю из-за одной двойки или грязной тарелки. Когда я выросла и начала спорить с родителями, отстаивая своё право на личный выбор, мама часто говорила отцу: «Это твоя мать её испортила». А что она испортила? Планы родителей на мою жизнь?

Я попросила таксиста высадить меня возле продуктового магазина ― это в шаговой доступности от бабушкиного дома. Купила сахар и любимые бабулины мармеладные конфеты. Пока дошла до её жилища, вымокла вся от пота, хотя погода не улучшилась нисколько ― лекарство, наверное, подействовало. В целом самочувствие тоже уже не казалось предсмертным. Входная дверь в квартиру оказалась незапертой, потому что хозяйка ждала меня.

– Чего носом хлюпаешь? Заболела что ли? ― спросила она, стоило мне войти в прихожую, а потом заметила сумку и нахмурилась. ― С Эдиком своим поругалась?

Я присела на полочку для обуви и разревелась, хотя всю дорогу убеждала себя в том, что этот гад не заслуживает моих слёз. Бабуля правильно оценила моё состояние и поступила так, как поступала всегда ― ушла заниматься своими делами, дав страдалице возможность прийти в себя. Я извела на слёзы и насморк все свои носовые платочки, после чего сняла куртку, разулась и прошла в комнату.

– Спать будешь на диване, кровать я тебе не уступлю, ― сразу же поставила меня в известность родственница. ― В кастрюле суп гречневый, если голодная. Недавно сварен, не остыл ещё.

Я поставила сумку на пол у дивана, села, зажала руки коленями и спросила:

– У тебя от простуды есть что-нибудь? Или в аптеку надо идти?

– Что-то было, нужно посмотреть, ― ответила она, не отрывая свой взгляд от карт, разложенных на столе.

Сбоку бубнил телевизор на убавленной почти до минимума громкости. Комната выглядела на редкость чистой ― значит, недавно у бабули был приступ Золушки. Случается подобное нечасто, но если начинается, то бабуля не успокоится, пока не выскребет всё до последней пылинки. С кухни и правда доносился запах гречки. Я посидела немного молча, наблюдая за тем, как бабушка гримасничает, изучая расклад, а потом спросила:

– Ба, а ты только на картах гадать умеешь?

– Нет, конечно, ― отозвалась она. ― На кофейной гуще могу, на чаинках, по руке или расположению родинок на теле. Способов много, но карты больше информации дают. А что?

– А если я, например, с дерева листочек сорву и тебе принесу? По нему сможешь?

Она всё-таки посмотрела на меня удивлённо и поинтересовалась:

– Ты когда это обзавелась привычкой вопросом на вопрос отвечать?

– Ты сама только что сделала то же самое, ― заметила я. ― Так сможешь или нет?

Бабуля собрала карты, спрятала их в деревянную шкатулку и только потом ответила:

– Гадание по листьям похоже на хиромантию, но даёт сведения только о текущем моменте. По цвету листа, форме, количеству и направлению прожилок можно сказать о том, насколько верно то или иное принятое решение, болен ли человек, погряз ли он в сомнениях и проблемах. Будущее так не предсказывают.

– Ясно, ― приняла я к сведению эту ценную информацию.