В поисках рая. Экспедиция «Кон-Тики» - Хейердал Тур

Не слишком приятный маршрут, но Тиоти чувствовал себя уверенно. Он смело прыгал с одного острого камня на другой. Этот человек мог бы, наверное, плясать босиком на битом стекле.

Путь занял не один час; наконец мы, обогнув большую скалу, соскочили на красивый пляж. Тахаоа…

На километр с лишним протянулась полоса ослепительно белого песка и белоснежных глыб. Ее окаймляли отвесные скалы, вдоль подножия которых росли пальмы и зеленела трава.

Странное чувство наполнило мою душу, когда я ступил на этот загадочный берег. Все блестит, переливается на солнце. Редкие на Маркизских островах участки плоского берега в устьях долин обычно сложены очень мелким лавовым песком угольно-черного цвета. Передо мной простиралось нагромождение коралловых глыб, и песок был тоже смесью кораллов с миллионами перемолотых в порошок ракушек.

Далеко в море протянулась лагуна — точно цепочка прудов, окаймленных пестрыми, красными, желтыми и зелеными рифами. Могучие волны разбивались вдребезги о баррикаду, которая пропускала только тихие струйки, постоянно освежающие воду в прудах.

Какой замечательный аквариум! По краю природной чаши — множество раковин и моллюсков, а в толще воды буквально кипит жизнь. Дно выстилал ковер всех цветов радуги: водоросли и непрестанно колеблющиеся морские анемоны. Полчища плавающих и ползающих тварей… Стайками сновали пятнистые рыбки — одни совсем круглые, другие тонкие, как нитка. Удивительное разнообразие видов и изобилие красок. Красные рыбки старались держаться над красными пятнами дна — так их труднее обнаружить. Ведь из океана нередко приплывают рыбы покрупнее, и тогда малышам приходится не сладко… Большие преследуют маленьких, а самым крохотным — с монетку — вообще лучше не высовываться. Увидят злую морду морского угря или клешню грозного краба и юркнут в чащу игл черного морского ежа. Малютки великолепно знали, что здесь они защищены острыми подвижными штыками. Даже самый опасный враг остерегался морского ежа. Наткнешься — игла обломится, и ядовитое острие с закорючками прочно застрянет в ранке.

Своеобразное общество: ползают, бегают, снуют, кишат, переливаются разными цветами… Мы готовы были без конца лежать на рифе и наблюдать эти картины.

Вдруг нас окликнул Тиоти: пора обедать. Он стоял на внешнем рифе, подняв над головой длинное копье. Вот уверенной рукой метнул его в воду, и на острие забилась рыба, расцвеченная красными и зелеными пятнами.

Мадам Тиоти уже облюбовала «стол»; мы уселись вокруг одной из белых глыб на берегу. Тиоти достал из кармана два лимона и выдавил сок в ямку на камне. Затем длинным ножом изрубил на мелкие кусочки отчаянно бьющуюся рыбу. Эти кусочки его жена размяла в лимонном соке. Блюдо готово! Сам звонарь уже уписывал за обе щеки. Я выловил пальцем скользкий кусочек и добросовестно заработал челюстями. Как-никак мы не первый раз ели сырую рыба на Фату-Хиве… Бедняжка Лив бросила свою порцию в воду: может, еще оживет?

Следующее блюдо. Мадам Тиоти заблаговременно собрала на берегу несколько больших улиток. Теперь она расколола раковины камнем, точно орехи, потерла улиток о коралл и сполоснула в море. Прошу! Я стал есть, стараясь думать об устрицах. Но еще более неожиданным оказалось третье блюдо: каждый получил по морскому ежу!

— Ешьте, ешьте, — приговаривал Тиоти. — Это не ядовитые.

Словно подушки для иголок и до чего же колючие… Чтобы такое переварить, нужен желудок из чертовой кожи! Я осторожно тронул чудовище, поглядывая на звонаря. А он спокойно взял ежа за самые длинные иглы и сильно стукнул о камень. Шлеп! Внутри было нечто весенне-зеленое с красными комочками. Звонарь извлек пальцем содержимое и вкусно причмокнул.

Лив положила свою порцию на песок и сказала:

— Кш, пошел прочь!

Но морской еж не очень-то прыток, он не тронулся с места. Зажмурившись, я разбил своего ежа о камень и сделал глоток, твердя себе, что ем суп из саго и смородинное желе…

А нас ждало еще и четвертое блюдо! Оно судорожно извивалось между камнями, не теряя надежды на спасение. Мне всегда становилось тошно от одного вида этих скользких «морских сосисок». Я как-то вяло попытался представить себе норвежские копченые колбаски, но этот номер не прошел!..

Глава пятая

Нет жизни полинезийцам в краю изобилия…

Чокк! Чокк! Чокк!

Секач врубался в стволы и сучья, расчищая нам путь в зарослях. Впереди шли трое смуглых островитян, за ними — Лив и я.

Все выше и выше — и чем выше, тем тяжелее идти. Душно, мы обливаемся потом. Над крутыми склонами горы Тауауохо повисли грозные тучи. Там, наверху, почти непрестанно льет дождь. Каким бы синим и чистым ни было небо над океаном, вершина неизменно кутается в косматое облако.

Что за склоны!.. То головокружительные обрывы, то такие густые джунгли, что никаким топором невозможно проложить себе дорогу к вершине. Негде поставить ногу: на земле бурелом и валежник, сплошное переплетение ветвей и гниющих стволов.

Но мы и не собирались покорять вершину Тауауохо. Мы отправились в лес посмотреть удивительную рыбу, обнаруженную там островитянами. Совершенно необычную рыбу — каменную!

В чаще была прогалина, где среди древних развалин издавна росли кокосовые пальмы. Здесь мы устроили привал. Наши друзья легко вскарабкались вверх по пятидесятиметровым стволам и сбросили оттуда зеленые орехи. Взяв себе по ореху, мы срубили секачом макушку у скорлупы и жадно выпили содержимое.

Вдруг по лесу прошел ветерок — такой всегда предшествует тропическому ливню. Птицы заметались в поисках укрытия, и хлынул дождь. Мы вооружились вместо зонтов огромными листьями. То количество воды, которое у нас в Норвегии льется с неба несколько дней, здесь обрушивается за несколько минут. Вот уже солнце вынырнуло из-за туч, через долину перекинулась радуга.

Идем дальше через мокрые заросли. Вскоре мы очутились на косогоре, который спускался к ручью. Здесь лес был реже. Исполинское дерево, упав, смело все на своем пути. Наши друзья объяснили, что это было священное дерево, его здесь посадили очень давно. Возле самого ствола, почти скрытые кофейными кустами, лежали две мощные каменные плиты. Полинезийцы взволнованно указали на боковую грань самой большой из них.

— Оэ ита на те коа? Видишь каменную рыбу?

В самом деле, на мшистой поверхности камня было видно высеченное изображение удивительной рыбы, от головы до мощного хвостового плавника — два метра. Рыбу окружали таинственные рисунки. Несомненно, в древности все это носило некий магический смысл. Верхняя грань плиты была почти совсем гладкая, если не считать нескольких желобков, которых я сразу и не заметил. В чем же все-таки дело?..

Я попросил своих спутников расчистить заросли и срыть дерн. Показалась еще одна огромная плита, испещренная странными знаками. Полинезийцы всполошились и стали испуганно шептаться. Мы очистили камень от мусора, и нашему взору предстали новые рисунки.

Примитивные изображения мужчин и женщин, непонятные линии… Островитяне смотрели на них с благоговением.

— Тики, — забормотали они, — менуи тики.

Из тьмы веков вышли на свет древние боги.

Лес примолк после дождя. Над зеленым сводом прямо в небо, точно нож, вонзался красноватый лавовый шпиль. Казалось, он охраняет древние тайны каменных плит и чутко следит за тем, что мы делаем. У наших ног, словно заколдованные солнечным светом, окаменели в пляске причудливые фигуры. Много столетий пляшут они, с той самой поры, когда на Маркизских островах господствовала таинственная культура, созданная загадочным народом, о котором наука ничего не знает. Откуда пришли эти люди, кто они?.. Толстые стены и террасы из огромных камней — вот все, что осталось от тех времен. Народ, живший здесь, был родствен тем людям, которые некогда воздвигли удивительные статуи на острове Пасхи. Этот загадочный народ давно истреблен. Его оттеснили в горы и убили воинственные полинезийцы, которые приплыли на Маркизские острова лет семьсот назад. Но и происхождение полинезийцев, немногочисленные потомки которых дожили до наших дней, тоже нерешенная загадка. Мы не знаем, откуда они явились, из каких мест начали покорение необозримого океана на утлых челнах.