Я снова перевела взгляд на его руку, пальцами исследуя татуировку на ее запястье, которая гласила на итальянском языке: «Не доверяй никому».
– Ты на самом деле веришь в это? – спросила я тихо. Я чувствовала, что он смотрит на меня, его тело еле заметно задрожало.
– Верю во что? – cпросил он нерешительно.
– Что тебе не следует никому доверять, – сказала я, с легкостью следуя по надписи на татуировке своим указательным пальцем. Он вздохнул.
– Так и было, – ответил он в итоге. – Пока ты не вошла в дверь, и в мою жизнь.
Я смотрела на него снизу вверх, слегка удивленная. – Ты веришь мне? – cпросила я. Он кивнул, нахмурившись.
– Почему тебя это удивляет? Дьявол, я позволил тебе спать в моей кровати и предложил научить тебя стрелять из моего пистолета. Ты думаешь, я бы сделал все это дерьмо, если бы не доверял тебе? Знаешь, просто так я подобного дерьма не предлагаю. Это не по мне, – сказал он.
Я кивнула, через секунду усмехнувшись: – Точно, ты же привередливый, – пробормотала я. Он хмыкнул, мягким рывком прижав наши тела друг к другу, и покачал головой.
– Да, я чертовски привередлив. Серьезно, неужели я действительно так плох? – cпросил он. Я легкомысленно засмеялась:
– Нет, ты не такой уж плохой, – сказал я. – Хотя ты все еще не позволяешь мне прибраться в твоей комнате, – быстро добавила я. Он преувеличенно тяжело вздохнул.
– Это не потому, что я привередлив или не доверяю тебе. Я просто чувствую себя мудаком из-за того, что ты убираешь за мной. Я имею в виду, что ты моя девочка, и не должна делать все это дерьмо, – пробормотал он. Мои глаза слегка расширились от удивления, волна надежды и удовлетворения бушевала внутри меня, когда слова «моя девочка» слетели с его уст.
– Разве ты не видишь? – спросила я, чуть подвинувшись, чтобы смогла посмотреть ему в глаза. Он взглянул на меня и встретился со мной глазами. – Это одна из немногих вещей, которые я могу для тебя сделать. Я не могу дать тебе ничего, мне действительно нечего предложить тебе, Эдвард. Нет способа сделать тебя счастливым или сохранить твой интерес ко мне.
С минуту он лишь пристально смотрел на меня с напряженным выражением на лице. Я сразу же смутилась, забеспокоившись, не сказала ли я что-то неправильно. Я отвела взгляд, опасаясь его реакции. Он быстро наклонился, схватил меня за подбородок, приподняв мое лицо кверху, так чтобы я снова посмотрела на него.
– Я говорил тебе, что ты не видишь себя отчетливо. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной делать что-то, чтобы произвести на меня впечатление, или стараться, черт возьми, заполучить меня или удержать при себе. Все это дерьмо у тебя уже есть. – Он наклонился, прижался губами к моим быстро и нежно. – Вот прямо сейчас это делает меня счастливым. Просто будь сама собой и этого достаточно, чтобы удержать мой интерес. Я просто хочу видеть тебя и быть рядом с тобой.
Я просто уставилась на него, и чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы от его слов. Неужели все так просто? Я почувствовала как одна слезинка выскользнула и скатилась по моей щеке. Эдвард протянул руку и вытер ее, слегка улыбаясь. – Ты такая дьявольски чистая и хорошая, на самом деле единственная в своем роде. Я убежден, что такое дерьмо, как я, не заслуживает такой как ты после всей херни, которую я натворил в своей жизни. Я лишь надеюсь, что смогу стать достойным и тем, кто тебе нужен. Надеюсь, что смогу стать достаточно хорошим для тебя.
Я несколько раз моргнула, в смятении. – Ты слишком хорош для меня, – промямлила я, удивленная тем, что он только что сказал. Он усмехнулся и покачал головой.
– Мы на полном серьезе сейчас говорим об одном и том же человеке? Эгоистичном высокомерном ублюдке, который изрыгает ругательства и орет, и взрывает автомобили, и выбивает из людишек все их дерьмо, потому что он, мать твою, не в состоянии контролировать свое настроение? Знаешь, этот мудак пьет, как проклятая рыба и жарит свои мозги наркотой только лишь чтобы словить кайф. Тот, что использует людей ради своего удовольствия, только для удовлетворения своих собственных потребностей и отсылает к дьяволу всех остальных. Этот ублюдок слишком хорош для тебя? – спросил он, вскинув бровь.
Я рассмеялась над его описанием самого себя, качая головой. – Нет, я говорю не о нем. Я говорю о парне, который поделился со мной своим шоколадом, учитывая, что он, вероятно, никогда и ничем раньше не делился. О том, который дал мне любимую книгу своей матери, потому что считает, что я заслуживаю того, чтобы научиться читать. О том, кто, кажется, постоянно обрабатывает мне раны, поскольку я часто травмируюсь, а ведь он вовсе не должен этого делать. Я говорю о юноше, который сдерживается физически, чтобы не доставить мне неудобства и спрашивает моего мнения, когда на самом деле он легко может уйти, не делая ничего подобного. Но он все же поступает так, потому что в глубине души является именно таким. Он сочувствующий и заботливый. Я говорю о молодом человеке, который пытается поставить мои потребности выше своих желаний, о том, кто относится ко мне, как будто я лишь обычная девушка. О парне, который отчаянно нуждается в том, чтобы в его спальне навели порядок и постирали его одежду, но предпочитает жить в хаосе, и ему вот-вот придется начать носить грязную одежду, потому что он слишком вежлив, чтобы попросить девушку, которую он целует, помочь ему.
Эдвард несколько раз моргнул, по-видимому, застигнутый врасплох. – Ого, – пробормотал он. Я улыбнулась.
– Может быть, я не единственная, кто не вполне отчетливо видит себя, – cказала я, пожимая плечами. – Ты можешь говорить гадости и обладать вспыльчивым характером, и иногда делать некоторые… хм… неприятные вещи, но не это делает тебя таким, какой ты есть.
Он молча смотрел на меня около минуты, потом вздохнул. Он снова притянул меня к себе и обнял, а я положила голову ему на плечо. Большим пальцем он начал кругами поглаживать мою руку. – Ты слишком удивительная, – сказал он мягко. Я улыбнулась, закрыла глаза и прижалась к нему еще ближе. Он был теплым, его запах обволакивал меня.
Снова протянув руку, Эдвард схватил мою, и водил по ней пальцем так же, как я рисовала на его руке. Было щекотно, и я тихо засмеялась, когда рука покрылась мурашками. – Ты в порядке, tesoro? – cпросил он через минуту. Я открыла глаза и посмотрела на него, заметив его серьезное выражение.
– Да, моя рука больше не болит так сильно, – сказала я беззаботно. Я обжигалась и раньше, в этом действительно нет ничего особенного. Боль утихнет и все пройдет. Он вздохнул.
– Я говорю совсем не о руке, хотя я рад, что все в порядке. Я имел в виду тот факт, что он дотронулся до тебя, – тихо сказал он, морщась. Я отвернулась от него, вернувшись к фильму, не зная, что сказать. Я все еще была немного взволнована этим, при мысли о его руках на моем теле меня тошнило. Он поставил меня в неловкое положение, и я злилась на него, что мне не нравилось. У него определенно были дурные намерения, и он не обращал внимания на других.
– Думаю, да, – сказал я после короткой паузы. – Я хочу сказать, что на самом деле он не причинил мне вреда. Просто немного напугал.
Эдвард вздохнул, слегка сжимая меня в полуобъятиях. Я обхватила его за талию, обнимая. Он наклонил голову и поцеловал меня в макушку. – Он больше и близко к тебе не подойдет. Мой отец не хочет, чтобы он здесь находился, он ему совсем не нравится. Он никогда ему не доверял, считая, что у того есть скрытые мотивы. Он уедет через несколько дней, а ты не останешься в одиночестве, пока он тут.
Я взглянула на него. – А когда ты в школе? – cпросила я. Эдвард чуть улыбнулся.
– Отец будет почти всегда рядом. Когда он не сможет присматривать за тобой, один из нас будет оставаться дома. Вероятнее всего Джаспер. Я не могу позволить себе пропускать больше занятия в этом семестре, но я готов, если понадобится. И я буду с тобой ночью. Эти ребята будут приходить и уходить из дома днем и ночью, но они не будут спать здесь. Просто бизнес или что-то в этом роде.
