Но да, из-за постоянного мана-истощения он выглядел не очень.
Я подошёл ближе, глядя, оценивая реакцию Мэри, которая явно чувствовала себя неуверенно — как от обстановки, так и от ощущения отсутствия контроля над своей маной вне тела:
— Они уже не выберутся. Их участь решена. И мы можем просто убить их быстро… или заставить их принести хоть какую-то пользу.
Увидел, как её взгляд метнулся на меня, потом снова на на них.
— Пользу?
— Её самую, — я показательно вздохнул, вновь открывая дверь отсюда, призывая девушку выйти из обезмаженной зоны.
Она сделала это с облегчением, краем глаза до последнего проследив за тем, как закрылась дверь, вновь оставляя “комнату хранения” в кромешной темноте.
— Мага мы поймали на попытке сбежать из города. Скорее всего, попытался бы скрыться где-то на юге, избежав справедливой судьбы. Может, в будущем попытался бы “отомстить” уже нам, но… не вышло, в общем. Мы с моими ребятками из Третьего отряда и не таких обламывали.
А девушка, устало оперевшись о стену рядом, задумчиво рассматривала недавно закрывшуюся дверь. Я хорошо обдумал вариант вовлечь Мэри в свои исследования уже людей. Она не раз работала над телами и живыми демонами со мной на фронте. Научилась ассистировать мне, прекрасно подстроилась под мой стиль работы, и ни разу от неё не ушла какая-либо моя тайна.
Так что я мог доверять ей, даже если получу отказ — хотя вариант этот был маловероятен…
А сейчас был идеальный момент, чтобы приобщить её к несколько более тёмным оттенкам “серого спектра” бытия магом, стремящимся к познанию науки.
И вот, почти через минуту раздумий, Мэри подняла на меня серьёзный взгляд:
— Я согласна, Учитель. Если такие эксперименты дадут такую же пользу для всего человечества, как и ваши предыдущие работы, то жертвы полностью оправданы. Тем более… — она скорчила презрительную гримасу, махнув рукой в сторону двери, — Такие…
— Не сомневался в тебе, ученица, — я одобрительно кивнул ей, позволив лёгкой улыбке на лице превратить в малость более широкую, искреннюю, — Тогда начнём эксперимент сейчас, пока есть время?
Действительно, я отлично знал свою ученицу. И неплохо знал психологию людей, сначала образовав у неё по отношению ко мне привязанность на основе благодарности, потом, в работе ещё на фронте “передав” часть моего мировоззрения. А теперь это окупается тем, что у меня будет достаточно надёжный человек, с которым можно начать новую веху исследований.
— Как вы решите…— подтвердила Мэри мои размышления, уверенно шагнув вперёд, — Мне приступить к работе?
— Тогда начинаем, — сказал я, тоже отходя от стены. — Иди в лабораторию. Стол очисти, спирт достань, инструменты выложи по порядку. Колбы с зелёными метками — на отдельную полку. Остальное… ну, сама знаешь.
— Да, Учитель, — кивнув, она сразу взялась за дело.
Не тратя время на лишние слова, пошла по коридору в соседнюю комнату. Я услышал позвякивание металлических подносов и шорох ткани, когда она — чувствовал своим ощущением силуэтов и материалов, — натягивала чистый халат одной рукой, уже почти привычно помогая себе зубами и плечом.
Видимо, пока что решила не переходить полностью на телекинез…
Я же, открыв дверь в комнату с пленными, прикинул план на ближайшие часы.
Сегодня начнём с простого: замеры и снятие первичных, контрольных данных, а потом, если останется время, будем смотреть, как его тело реагирует на дозы некоторых составов, завялявшихся у меня со времён работы на фронте.
Работать с людьми, всё же, будет посложнее, чем с демонами. Те… ну, не портились и камеру содержания своими отходами не портили. Но да ничего, разберёмся: для науки же работаем! Ну и моего бессмертия ради, в потенциале.
Пока же, сосредоточимся на изучении нервной системы человека, её взаимодействия с алхимией и магией. Попробуем, для начала, создать зелье “анестезии”. Для боя — усыпляющее. Дальше — нервы, рецепторы, электрические импульсы. И, если всё пойдёт так, как я задумал, — первая живая связка “нервная система — артефакт” в истории.
Только нужно будет слегка подтянуть навыки в Артефакторике, но тут уже к Веберу нужно идти — не зря его род четверть столичного рынка артефактов под собой держит.
***
1423 год от основания Империи. Начало лета.
Фрирен, эльфийка, возрастом более 1000 лет. В тёплых эмоциях.
Окрестности Столицы.
Тёплый ветер лениво шевелил высокую траву. Между стеблей вспыхивали золотые искры закатного солнца, а где-то вдалеке журчал небольшой ручей. Химмель, устроившись на мягкой траве, мягко приобнимал её. Сама эльфийка лежала буквально на груди известного всему миру Героя. Его руки обнимали её легко, как будто боялись спугнуть. Она держала глаза закрытыми, едва заметно, но улыбалась — то была тихая, сдержанная улыбка, но искренняя настолько, насколько может быть.
Они возлежали на поле цветов, созданном её любимым заклинанием, около недели назад, когда Химмель, слегка смущаясь, предложил ей пойти на свидание. Первое с того момента, как закончилась война.
А ведь всё это время они только и делали, что путешествовали по миру, помогая людям, зачищая любимые их лидером подземелья и, разумеется, самое главное — уничтожая всякого демона, попавшегося на их пути.
И лишь получив в одном из городов Королевства личное письмо от нового Архимага этой страны, которого, если она не ошибалась, звали Прокул, приглашающее её посетить Совет Мастеров, они решили устроить небольшой отдых в их путешествии.
Высший маг страны, кстати, не слишком впечатлял. Предыдущий… или тот, что был раньше него — Люксориан, был намного интереснее. Даже жаль, что тот буквально выжег себя изнутри в последнем бою против Короля Демонов…
Хайтер с Айзеном сейчас наверняка прохлаждались в каком-то питейном заведении, а они с Химмелем… наслаждались моментом друг с другом.
Её сердце — не то чтобы било тревогу, но подрагивало от чего-то нового и странно волнующего. Тысяча лет жизни оставила за её плечами целые эпохи встреч и расставаний, но именно эта близость ощущалась как что-то… более важное. Нечто едва-едва сформировавшееся и робкое, но такое, что стоит больше всех последних веков вместе взятых. И от этого чувства, непривычно свежего, она старалась проводить со своим возлюбленным как можно больше времени — словно боялась, что всё исчезнет. Как исчезали на её памяти люди, семьи, города и страны…
И да, она признавала, что влюбилась. Отрицать это было бы просто глупо.
Конечно, это было неловко. Для него — в особенности.
Она могла неделями молчать — не обижаясь, просто размышляя, не чувствуя потребности объяснять, куда ушла мыслью. А он… он же человек. Ему хотелось разговаривать, спрашивать, делиться с ней впечатлениями, общаться…. Она видела, как временами он прикусывает язык, чтобы не задать вопрос, на который сама, возможно, ответит лишь через неделю.
