Путешествие в Древний Китай (СИ) - Лей Лора

Невысокий, очень упитанный, но приятной наружности мужчина лет сорока, одетый в светло-коричневую рубаху из слегка поблескивающего материала (сатин?), возился за стойкой и не реагировал на ребят довольно долго. И Бай Ниу это не понравилось. Она постучала костяшками пальцев по стойке и громко и четко произнесла:

-Любезнейший, Вам следует уволиться из этого чудного места!

Администратор, наконец, удостоил Баев своим вниманием: поднял на Ниу глаза, в которых читалось презрение вкупе с недоумением, и вопросил:

-Что ты сказала, убогая?

Бай Ниу ещё громче, чем привлекла внимание жующих и официанта, повторила:

- Я говорю, что человек с проблемами со зрением и слухом не должен работать в этой чудесной таверне!

Со стороны посетителей раздались смешки. Мужик нахмурился:

-Ты проклинаешь меня, девка? Почему я должен уволиться? Я прекрасно вижу и слышу! И работаю тут с самого основания!

-Тогда почему ты ещё не принял нас? А если ты нас видишь и слышишь, и не предлагаешь нам еду и ночлег, значит, ты не хочешь, чтобы твой хозяин заработал больше монет! Тогда ты тем более не должен здесь работать! Или ты держишь хозяина за дурака и сам руководишь заведением, не считаясь с мнением владельца? Иначе, как такое может быть, что гостями здесь откровенно пренебрегают?!

Бай Ниу вошла в раж и закричала, обращаясь к присутствующим:

- Все слышали? Он намеренно наносит вред хозяину, игнорируя посетителей! Страшно подумать, что ещё он может делать за спиной владельца! Бедный, несчастный хозяин, тебя обманывают среди бела дня! Позор! Какого подлого слугу ты пригрел на своей груди! – Бай Ниу смолкла и, прижав ладони к сердцу, скорбно покачала головой, всем своим видом выражая сочувствие хозяину заведения.

В таверне стало тихо. Оказавшиеся свидетелями эмоционального выступления девушки едоки, зашедшие во время монолога торговцы и носильщики, выглянувшие из кухни поварята взирали на горестную Ниу, обалдевшего от ее поведения Бай Юна и растерявшего гонор, бледного от страха метрдотеля. Пауза затягивалась.

Нарушил тишину голос спускающегося по лестнице молодого человека в белом ханьфу:

- Су Тай, ты действительно хочешь разрушить мой бизнес? Скажи, чем я обидел тебя, что ты решил так отомстить мне? Я мало тебе плачу или ты перешел на сторону хозяина гостиницы «Три кабана», что не первый год конкурирует со мной? Отвечай, белоглазый волк!

Су Тай, совершенно потерявший способность соображать, быстро выскочил из-за стойки и бухнулся на колени посреди зала.

- Хозяин! Не знаю, откуда эта девка взяла, что я обманываю, но поверьте, и в мыслях нет, чтобы вредить Вам или таверне! Хозяин, она проклинала меня и возводила поклеп! Хозяин, я не виновен! Судите справедливо, хозяин! – завывал, стуча лбом об пол, толстячок.

Бай Ниу с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Честно говоря, на такое она абсолютно не рассчитывала. Но хамов всегда ставила на место. «Интересно, что же будет дальше? А ханьфу-мэн молодец, ситуацию просек на раз-два и среагировал красиво. Да и сам хорош, прям айдол…» – подумала попаданка, но вслух произнесла другое:

- Брат, пойдем, поищем другое место для отдыха. Теперь я понимаю, почему здесь останавливаются преимущественно иноземцы, – попаданка взяла потрясённого Юна за руку и направилась к выходу, таща его на буксире.

Пару провожали изумленные взгляды присутствующих и обиженный –метрдотеля, так и стоящего на коленях. Первым очнулся ханьфу-мэн.

-Постойте, госпожа! Почему Вы сделали такое замечание? Объяснитесь!

Бай Ниу повернулась к красавцу в белом и назидательным тоном изрекла:

- Иноземцам позволено не знать, каковы настоящие законы гостеприимства Великой Сун, они – варвары и довольствуются малым. Но нам, жителям просвещенной империи, независимо от статуса и достатка, известно, что гость –хозяин в доме, и к нему следует относиться с уважением и вниманием, а не держать на пороге, не удостоив даже взглядом! – Бай Ниу повысила голос, добавив в него нотки негодования. – Уважай человека, а не его одежду! И прекрасное золото рождается в глинистой земле! А здесь, я вижу, никому не ведома истина «На излишнюю вежливость не обижаются»! Поэтому мы уходим, а Вам, уважаемый хозяин, следует задуматься и о себе, и о работниках. Возможно, вовсе не происки «Трёх кабанов» причина Ваших проблем.

И она вновь потащила Юна на выход. И вновь была остановлена окриком молодого человека в белом.

- Постойте, госпожа, прошу Вас, не уходите! – и почти без паузы, – Су Тай, ты оштрафован на сумму месячного жалования, а следующий раз будешь уволен! И сейчас же извинись перед гостями и предоставь им лучший номер!

- А Вас и Вашего брата, госпожа, – красавчик сделал жест рукой в сторону лестницы, по которой он спустился в зал – я приглашаю в мой кабинет наверху, откуда открывается прекрасный вид на город и строящийся мост «Ба-цзы цяо» (мост Восьмерка). Он будет иметь форму иероглифа «восемь» и соединит три улицы с тремя каналами. Архитектор – мой друг, он планирует, что высота моста будет пять метров, а прогулочная площадка наверху и поручни выстроены из каменных глыб, – ханьфу-мэн не дал Ниу возможности отказаться, вежливо, но настойчиво подталкивая наверх и вовлекая в это движение молчащего как рыба Юна.

- Прошу Вас, позвольте мне доказать, что в моем заведении следуют законам гостеприимства, завещанного нашими предками. А дурные слуги есть в каждом доме, неправда ли? Забудем об этом недоразумении! В качестве извинения позвольте угостить Вас обедом, пока Ваш номер приведут в порядок. Прошу Вас, поднимайтесь!

Су Тай («очень большой»), мазнув злым взглядом по виновнице своего наказания, умчался куда-то внутрь таверны, поварята исчезли в кухне, носильщики продолжили работу по переноске вещей, а один из вошедших в зал иноземцев проводил ушедшую троицу задумчивым взглядом узких глаз.

Глава 20

Кабинет хозяина таверны был строгим, но уютным, как говориться, ничего лишнего: стеллаж с книгами и селадоновыми фигурками различных мифических животных (дракон был узнаваем), большой стол с чернильным прибором, бумаги на нем, стул с высокой спинкой, в углах – курильницы, испускающие приятный хвойный аромат, длинный лаконичный диван с подушками-валиками,стоящий у окна, и действительно великолепный вид на город и стройку легендарного моста «Восьмерка».

Хозяин кабинета (ханьфу-мэн) пропустил гостей вперед, предложил присесть, пока он распорядиться подать чай, затем удалился.

Брат с сестрой переглянулись: она – виновато, он – с приворно-возмущенным выражением на лице. Бай Ниу шепотом сказала: «Прости, я не хотела» – и шаркнула ножкой. Бай Юн не выдержал и прыснул:

-Ты сумасшедшая, ты знаешь? Это же Чжао Ливей («получающий прибыль и величие»), первый модник и балагур среди молодого поколения торговцев Шаосина, он прекрасно образован, подкован в «четырех искусствах» (игра на гуцинь, многострунном инструменте, ци - стратегическая игра в го или стоклеточные шахматы, шу - каллиграфия и хуа - живопись), составляет конкуренцию многим аристократам на стихотворных вечерах! А ты его так…! Ха-ха!

-Сама не знаю, как так получилось! Меня прям понесло! Стресс, наверно, выходит. Хотя я и раньше за словом в карман не лезла, если задевали…Он может быть опасен или полезен?

-Скорее, второе, он тобой заинтересовался…

-Вот этого не надо…Так, братец, слушай мою команду! Ничему не удивляйся, раз уж достался лимон, сделаем лимонад. Все, идет!

***

Следующий час Бай Ниу играла как никогда в жизни: мозг ее работал на пределе, сочиняя историю о бегущей от опасностей бедной сиротке, которую подлая мачеха оставила без гроша и принуждала выйти замуж за престарелого вдовца. Поэтому она путешествует тайно, не называясь и не показывая лица.

С кузеном и молочным братом одновременно, бедняжка встретилась у кормилицы, и теперь они вместе отправляются в столицу к родственникам покойной матери: кузен долгое время жил на севере, поэтому мачеха девушки его не знает.