Вернон Дурсль (СИ) - Катани Лилиан

 — Здравствуйте, господа, — начал Владислав. — Меня зовут мистер Арсеньев. Я магозоолог и наставник этого молодого человека. Это, — кивок на меня, — мистер Дурсль, дядя мистера Поттера. Ну, а с мистером Поттером, я думаю, вас знакомить не нужно

 — Мальчишшшшшка! — прошипел питомец Франкенштейна.

 — Здравствуйте, — тут же вмешался блондин. — Меня зовут мистер Малфой, это мистер Долохов. А это Темный Лорд Волдеморт.

 — Мистер Малфой, мистер Морт, Мистер Долохов, — я сразу взял диалог в свои руки. — Давайте не будем ходить вокруг да около и вы подпишете контракт. Мы, со своей стороны, изучили то, что вы прислали, и согласны на всё, разве что кроме пунктов 2 и 3. Они изменены, ознакомьтесь, пожалуйста, договор на столе.

Чем нам не понравились пункты? Тем, что в них требовалось дать интервью некой мисс Скитер, которая работает в газете «Ежедневный пророк». Гарри и Владислав решили поместить интервью в трех международных газетах и журнале «Придира».

Темный Лорд быстро перечитал договор и, взяв перо, которое пишет твоей собственной кровью, поставил подпись. Затем свои загогулины на пергаменте оставили Долохов и Малфой.

 — Пророчество, — прошипел Морт.

 — Есть два варианта, — сказал Гарри, — вы можете забрать воспоминание. А можете посмотреть у меня в голове.

 — Не боишшшсссся?

 — Нет. Вы же внимательно прочитали, что подписали?

 — Читал…. — задумчиво ответил человек.

 — Там очень четко прописан пункт про ненанесение вреда. А что касается моих воспоминаний… Да кому интересно, сколько девок я трахнул, виски выпил и о чем с Уизли болтал? Или вы хотите освежить школьные знания?

 — Легилименс! — воскликнул мужчина.

Между Гарри и Мортом возникла нить, которая соединила шрам Поттера и лоб Лорда. Связь держалась около трех минут, а затем дезориентированный Темный Лорд и мой племянник упали на пол без сознания. В этот момент контракт засветился зеленоватым светом и исчез.

 — Поздравляю, господа, — сказал Арсеньев, поднимая и усаживая Гарри в кресло, — контракт работает. Оригинал находится в сейфе и запечатан только на подписи заказчика и исполнителя.

Долохов принялся поднимать своего шефа и приводить в чувство, а в это время в левый карман мистера Малфоя был опущен флакон с серебристой жидкостью — воспоминанием с полным текстом пророчества. Как сказал наставник Гарри, белобрысый — мужик хваткий, найдет, куда применить.

 — Люциусссссс, — прошипел Морт.

 — Да, мой Лорд.

 — Помоги мне, мы уходим.

Двое мужчин подняли третьего и, не прощаясь, вышли за дверь.

 — Думаю, нам тоже пора, — сказал магозоолог, протягивая кусок бельевой веревки. Три-два-один и нас закрутило в вихре перемещения. Пункт назначения — Берлинский зоопарк. Где Гарри проведет остаток лета, а потом уедет в Россию — доучиваться. Мне же пора было возвращаться на острова.

С возвращением в Англию мои дела пошли в гору — надежные поставщики и подрядчики, инвестиции от неких французов Малфуа и Лестранж, налоговые льготы. Предприятие оставалось на плаву, а ведь я всерьез подумывал продать все и уехать в Германию. Думаю, что без магии и магов тут не обошлось.

Гарри уехал учиться в Санкт-Петербург. Его исчезновение не прошло незамеченным — в сентябре к нам явился Дамблдор с требованием отдать национального героя. Пришлось отправлять его в Питер, но у директора ничего не получилось. Гарри очень сильно обиделся, и в сентябре, на русском языке, вышло его интервью для нескольких иностранных газет и одного британского журнала. В нем парень рассказал, почему он уехал из Англии, как сильно он не любит директора и многое другое:

Газета «Russia magic today»

 — Здравствуйте, мистер Поттер. Я корреспондент газеты «Russia magic today», Дарья Нетребко. Спасибо, что согласились на интервью.

 — Спасибо, что согласились его напечатать.

 — Я не буду ходить вокруг да около, как это принято в Англии. Скажите, почему вы уехали?

 — Потому что я хочу распоряжаться своей жизнью сам, а не быть марионеткой.

 — Поясните.

 — За меня всегда решали, где я буду жить, что делать, где учиться, не считаясь с моим мнением.

 — Но для несовершеннолетнего это же нормально!

 — Знаете, это нормально, когда не переходит рамки дозволенного.

 — Вы сейчас про Турнир трех волшебников?

 — И про него тоже. Понимаете, мне четырнадцать, меня без моего согласия впихивают в турнир для совершеннолетних. Смертельно опасный турнир, и скидок на возраст никто не делает. Если говорить проще — обезьяне дали гранату.

 — Вы самокритичный молодой человек.

 — Наверное. Давайте вернемся к турниру. Никакого расследования не было, никаких извинений не было, никаких попыток разорвать контракт не было.

 — Но ведь это делается элементарно! Кубок — артефакт! Вас можно было заменить, выплатить откупные, провалить задания!

 — И этого сделано не было. Более того, мне о такой возможности никто не сказал.

 — А кто является вашим магическим опекуном?

 — Официально, на момент моего четырнадцатилетия — Сириус Блэк.

 — Вы сказали «официально»…

 — Реально — директор Дамблдор, который принимал все решения. Блэк на тот момент был в бегах от правосудия.

 — То есть директор школы позволил вам участвовать, не проводил никаких расследований и не попытался расторгнуть контракт?

 — Если он что-то и делал, то мне об этом ничего не известно. Но я не думаю, что он этим заморачивался. В школе началась травля, никто не верил, что я не делал этого, всем было плевать. Лучший друг отвернулся от меня, Сириус Блэк не попытался расторгнуть контракт, а он ведь наследник древнего рода. Его точно учили таким вещам.

 — И как долго вас травили?

 — До первого испытания.

 — А что потом?

 — Потом резко захотели дружить. Пик активности был перед Святочным балом, который открывают чемпионы Турнира.

 — Девочки любовное зелье в конфетах присылали?

 — Примерно так.

 — Что было дальше?

 — Дальше — второе испытание, затем третье и смерть Седрика Диггори. Возрождение Темного Лорда через ритуал «Плоть-Кость-Кровь».

 — Вам никто не поверил.

 — Естественно! Даже на кладбище не явились, где проводился ритуал, и расследования смерти Седрика никто не проводил. Всем было плевать. В мой рассказ о возрождении Темного Лорда не поверили, травили.

 — А когда поверили?

 — В конце года. Лорд Волдеморт лично явился в Министерство магии Англии за пророчеством, которое я забрал первым.

 — Тогда правительство Магической Великобритании объявило о возрождении самого страшного мага Англии. Что изменилось для вас?

 — Абсолютно все. Те, кто еще вчера называл меня лжецом, стали лебезить и называть Избранным. Тем, кто должен победить Темного Лорда.

 — А вы?

 — Знаете, каждый народ выбирает своего тирана сам. Англичане выбрали. Так почему я должен им помогать от него избавляться? Это их выбор и их ответственность. Целый год Министерство магии поливало меня грязью и прятало голову в песок, а теперь вдруг вспомнило, что, оказывается, у них есть «Избранный»! С чего вдруг я должен воспылать любовью к ним, забыть все и начать с чистого листа?

 — То есть вы обижены?

 — И это тоже.

 — Вот теперь я не поняла. Помимо обиды есть еще что-то?

 — Конечно, есть! Директор Дамблдор упорно вдалбливал мне в голову, что я должен, понимаете, должен вновь сразиться с Волдемортом и одержать победу во имя мира и света. Только моего мнения он почему-то не спросил.

 — Это очень странно. Почему подросток без магического образования должен сражаться с самым могучим волшебником современности? Дамблдор не сказал?

 — Сказал. Мол, у меня есть жертва моей матери, которая меня защитит. Это великая сила любви.

 — Звучит очень бредово.

 — Вот и я так же подумал. А после Турнира, убийства Седрика, травли, а затем признания того, что я был прав, кого-то спасать, драться во имя света и любви расхотелось. Знаете, проснулся я утром в объятиях красивой девушки, на курорте, и подумал: «Почему я должен менять свою молодость на борьбу? С чего кто-то решил, что Гарри Поттер будет не с девушками под луной целоваться, а драться с Темным Волшебником? Разве в Великобритании нет аврората? Разве это не их работа?». И я решил, что для борьбы с террористическими организациями существуют компетентные органы. Да тот же Дамблдор, великий волшебник, вот пусть и бьется с Волдемортом сам. Я умываю руки.