Elden Ring: Своя концовка (СИ) - "Лемор"

Потоку и изгнанной чародейке только и оставалось, что наблюдать за ходящей из стороны в сторону Мелиной, ожидая хоть чего-то.

— Интересно, кукла порвётся быстрее, чем Константин выйдет наружу, или нет… — задумчиво пробормотала женщина.

Поток фыркнул, попытавшись скинуть с головы Селлену, но та не упала, победно улыбнувшись.

Вопрос чародейки имел смысл: вместилище Ренни оставалось в руках Мелины, и чем больше проходило времени — тем сильнее девушка начинала мять и теребить в руках куклу, словно пытаясь отвлечься на что-то.

То, что спящей лунной полубогине такие действия, мягко говоря, не нравились, Мелину ничуть не интересовало.

Время продолжало идти. Долго и мучительно. До тех самых пор, пока не произошло…

Изменение.

Печать, не позволявшая заглянуть внутрь, исчезла. Изнутри Древа начала стремительно расползаться тьма космоса, словно кусок их мира провалился в бездну. Небо потемнело, камень под ногами превратился в чёрное море, из которого росли бесчисленные золотистые деревья.

Мир изменился слишком быстро.

Поток едва не начал сходить с ума, кукла в руках Мелины задрожала, ощутив враждебную, холодную силу столь подавляющую, что её не могла защитить даже Луна: слишком уж далеко она была, в отличие от твари, всё это время прятавшейся в их мире.

Твари, чьё сотканное из космоса тело возвысилось над ними на десятки метров, захватив всё внимание неподготовленных к увиденному девушек.

— О Богиня… — широко распахнула глаза Мелина, чувствуя, как у неё подкосило колени.

Она не могла сбежать. Сама мысль об этом казалась ей абсурдной. Не могла забыть то, что увидела. Не могла даже осознать, сколь страшный противник предстал перед её Погасшим.

Мелина обернулась, увидев перед собой едва различимую фигуру Ренни, схватившую её за руку. Полубогиня что-то говорила ей, но фальшивая служанка Пальцев не могла различить.

Впрочем, смысл дошёл до неё быстро: Константин.

Даже толком не успев осмыслить увиденное, Мелина рванула так быстро, как только могла, прямиком к застывшему среди космоса существу, возвысившемся над мужчиной, чьё тело было насажено на меч. Меч, что был вылеплен из Бога [311].

Зверь Элдена вытащил клинок из груди Погасшего, на лице которого застыло удивление, наклонив длинную, уродливую вытянутую шею в сторону Мелины, безошибочно узнав знакомую кровь. Пожалуй, только это и спасло её с Ренни, буквально вырвавшуюся из небытия сна.

Ужас, отчаяние, рвущееся наружу безумие. Оно оказалось слишком сильным.

Своими победами и абсолютной уверенностью мужчина и впрямь заставил их поверить. И теперь эта вера была уничтожена.

Мелина едва не влетела в лежащее тело, вцепившись в окровавленную грудь, пытаясь остановить кровь. Впрочем, она понимала, что это было бесполезно. Рана была нанесена слишком могущественным существом.

Если сущность высшего порядка говорит, что ты умрёшь, то ты не можешь не умереть. Таков закон, правило. Иначе быть не могло. И это вводило лишь в большее отчаяние.

Из глаз Мелины пошли слёзы.

— Самоуверенный глупец! Самоуверенный глупец… Т-ты… ты всё же не рассчитал свои силы… Глупец… глупец…

Едва различимая Ренни застыла над стремительно умирающим Погасшим, чувствуя, как в её голове поднялся странный шум. Она просто не могла поверить в то, что видела, чувствуя, как внутри разрывалось сердце.

Она была зла на Радагона, но и безумие своей матери она никогда до конца понять не могла. Как и не понимала она чувств тётушки.

Но теперь…

Теперь полубогиня в полной мере ощутила безумие своего рода, почувствовав, как внутри неё что-то начало разрываться на части. Она только-только обрела равного спутника, которому могла доверять. Которому могла доверить свою спину и знать, что она будет в безопасности, несмотря ни на что. Только-только поверила в то, что не будет одинокой.

И теперь всё было уничтожено.

— Драматичные фрукты, — ядовитым голосом прокричала Селлена, — вас ничего не смущает?!

Голос чародейки стал для девушек ведром холодной воды. Они опомнились, быстро поняв, о чём она говорит: тело мужчины. Оно, истекая кровью…

…начало рассыпаться на частицы света.

Зверь Элдена, воплощение гигантского уродливого глиста, принялось удивлённо плавать по чёрной, нереальной воде. Существо было удивленно. По-настоящему удивлённо.

Оно знало законы этого мира как никто другой. Сильный пожирал слабого — это едва ли не буквальное описание их мира. Убийца получал всё, оставляя бездыханное тело, что было обречено однажды подняться в виде живого безмозглого мертвеца, так и не найдя покой.

Но сейчас почему-то этот закон не сработал.

Зверь поднял извилистую голову вверх, истошно завопив тысячами голосов.

Сквозь мрак непроглядной бездны начали просачиваться лучи Солнца.

Рассыпавшийся на бесчисленные частицы света Погасший начал собираться вновь, полностью невредимый, в своей привычной набедренной повязке. Это был не живой мертвец, нет.

Костя был полностью живым и здоровым. Возможно, даже более здоровым, чем раньше.

Шаг невозмутимого мужчины по водной глади в абсолютной тишине мог кому-то показаться оглушительно громким. Зверь Элдена, сущность, что могла видеть зарождение самого мира, уставилось на мужчину столь удивлённой мордой, словно оно увидело новое чудо света.

В каком-то смысле, так и было.

Костя невозмутимо осмотрелся, остановив свой взгляд на ошалевших вайфу, столь широко распахнувших глаза, что Погасший в очередной раз убедился, что соулслайки — это аниме.

— Я надеялся, что получится обойтись без этой механики, — невозмутимо буркнул Костя. — Но, кажется, я немного не рассчитал силы. По крайней мере, не было той красной надписи и экрана загрузки.

Оказывается, тотальный перекач оказался не таким тотальным, как он думал.

Что же…

Это не могло не радовать.

— М-м-механики?

Потерянный голос Мелины заставил Константина вздохнуть, переведя взгляд на не менее потерянного Зверя Элдена.

Его бездействие было даже немного забавным, будто отсутствие реролла и впрямь что-то слегка… сломало.

Про то, как почувствовала себя Латенна, наблюдавшая за всем из первых мест, и говорить нечего.

«Маричьи округлости…»

Костя, проигнорировав альбинорку, смотря на морду гигантского глиста, начал брутально разминаться, чувствуя в теле… лёгкую деревянность.

— Для каждого соулслайкера существует одна-единственная механика, знакомая ему лучше любых перекатов и парирований, — сурово произнёс Погасший, достав из одному ему понятного места меч, отправившийся за владельцем в следующую… жизнь. — Это смерть [312].

Красная надпись, что он видел чаще лица матери.

Красная надпись, что он видел больше, чем травинок в поле.

Красная надпись, что снилась ему в самых страшных кошмарах, став продолжением его самого.

Тот, кто просто не мог умереть, ведь смерть — это неотъемлемая часть игрового процесса.

Видя опустевшие взгляды вайфу, мужчина устало вздохнул, ободряюще улыбнувшись.

— Я справлюсь.

Константин оказался рядом с девушками, отправив их к самому краю космического моря, не забыв про Селлену и Потока. Иллюзия миниатюрной чародейки напоследок угрожающе на него уставилась, прищурившись.

Возможно, она хотела сказать что-то очень важное, но застывший Зверь Элдена не мог долго осмыслять базовые механики, подняв вой, всколыхнувшей всё космическое пространство.

То, что увидели девушки (и Поток) дальше, полностью перевернуло их представление о том, кем и чем был прибывший в Междуземье фальшивый Погасший.

Что же они такого увидели?

Они увидели смерти. Много, безумно много смертей. Десятки и сотни. То, в чём Константин был лучше, чем в перекатах и парированиях.

Любой соулслайкер в первую очередь умел умирать. Умирать так, чтобы сломать контроллер, встать с дивана или кресла и пойти купить новый, чтобы затем попробовать ещё раз. И ещё раз. И ещё раз, ещё раз, ещё раз…