Он замолчал и повернулся к ноутбуку, внимательно вглядываясь в красную точку.
– Если ты действительно любишь его, как ты утверждаешь, то понимаешь, почему я делаю это. Я не хочу иметь секреты от сына, но от этих секретов может зависеть его безопасность. И я знаю, что ты тоже не хочешь ничего скрывать от него, но во имя любви к нему, ради его безопасности… Что это за тайны, Изабелла? Все эти тайны крутятся вокруг тебя. Ты мне нужна, чтобы разгадать их. Я не жду, что ты прямо сейчас всё поймёшь, поэтому не готов сказать тебе о них, но я действительно жду от тебя повиновения. Ты не должна говорить что-нибудь Эдварду, который будет подозревать и выспрашивать, и от тебя требуется удерживать его от поисков информации, которую он не должен найти. Я не знаю, что побудило меня включить камеры в своём кабинете на прошлой неделе, но, поддавшись порыву и странному чувству, я решил оставить их включёнными. И знаешь, что я увидел этим утром, когда зашёл в офис и посмотрел плёнку? Я увидел, как мой сын искал что-то в моём кабинете, к счастью я не оставляю ничего на видном месте. Но он уже взялся за это и должен быстро закончить с этим, потому что он может найти то, что испортит вам жизни.
Он вышел из программы и закрыл ноутбук, возвращая его обратно в сумку. Вздохнув, он откинулся назад и потер переносицу. Я сидела молча, пытаясь поглотить информацию, полученную за последние несколько минут. Большая ее часть казалась путаницей и была связана с тайной обо мне, но одно я поняла совершенно точно: нельзя допустить того, чтобы из-за меня пострадал Эдвард. Слишком многие люди уже пострадали из-за меня, из-за моих ошибок, и Эдвард не должен был стать одним из них. Я слишком его люблю и пожертвую всем, чем можно, даже своей жизнью ради него. Потому что если ему будет плохо из-за меня, я не смогу жить. Он был самим дорогим в моей жизни.
– Я знаю, что это слишком много информации, которую нужно переварить, – сказал доктор Каллен, – по логике вещей я должен сесть со своим сыном и сказать ему, чтобы он остановился. Но как ты уже знаешь моего сына – логика здесь бессильна. Если я скажу Эдварду прекратить копаться в моих документах, то это подействует на него как красная тряпка на быка, и он начнет рыться с ещё большим усердием. Он наивен и глуп – такой же, каким был я сам, и он просто не может понять всей серьёзности ситуации. И мне жаль, что я не могу сказать это ему, но есть обстоятельства, которые удерживают меня от разговора с ним.
Он сделал паузу и покачал головой.
– Я не хочу вовлекать Эдварда в мафию. Я хочу, чтобы он держался как можно дальше от этого мира. Но Аро возлагает на него большие надежды. Я сам хожу по лезвию, стараясь уберечь моего сына от этого образа жизни и пытаясь при этом угодить своей организации. Когда я клялся им жизнью, я клялся, что организация для меня будет на первом месте, несмотря ни на что. Они сказали мне, чтобы я был готов пожертвовать семьёй, если это потребуется, и я согласился, потому что был придурком и думал, что это была лишь самая обычная пафосная присяга, чтобы придавать ей значение. И вот 23 года спустя они все ждут, что я отдам им своего сына, вслепую подвергнув его той же жизни, которую вёл я сам. Аро видит в Эдварде principe della mafia. Наследника. Он уже ждёт не дождётся взять Эдварда под своё крыло. Если б они только узнали, что я отговариваю своего сына от присоединения к ним, то сочли бы меня предателем. Помнишь, пока мы летели из Финикса, я рассказывал о мере наказания в моём мире, Изабелла?
Я кивнула, кусая губы.
– Смерть, – пробормотала я.
Он кивнул со вздохом.
– Именно. Смерть. Итак, ты поняла, в каком тупике я нахожусь? А ваши отношения ничуть не помогают мне в этой ситуации, но я являюсь таким же человеком, как и ты, поэтому отношусь к своему сыну по-человечески. Ты спасаешь его тем способом, в котором я отказал ему, но я хочу дать понять тебе, что я тоже пытаюсь его спасти. Я пытаюсь спасти его от того, от чего он пока не понимает, что нужно спасаться. Я не знаю ни одного способа, который обошёлся бы без жертв и без причинения кому-то боли. И ты мне нужна. Мне нужна твоя преданность, потому что без неё будет только хуже.
Я посмотрела на него озадаченно. Он заметил выражение моего лица и кивнул.
– Я знаю, что всё это и звучит, и выглядит странно. Но я оказался перед необходимостью использовать твое влияние на моего сына, чтобы заставить его отступить, не став при этом слишком подозрительным ко всему, потому что в этом вопросе, наверное, ты – единственная, кто поможет мне. И при этом, Изабелла, я рад, что вы нашли крупицу счастья во всей этой дикой ситуации, поэтому не буду вам мешать. Но и не надо выставлять ваши отношения передо мной напоказ. И я не буду противиться им, до тех пор, пока ты будешь послушна во всем, и будешь со всей серьезностью воспринимать мои слова. Не вынуждайте меня что-либо предпринимать.
Он вопросительно посмотрел на меня, приподнимая брови, ожидая от меня ответа на свой как-бы-вопрос. Было много чего, что мне хотелось спросить, но я была одновременно и озадачена, и сбита с толку, и напугана, что не смогла заставить себя сформулировать связные вопросы. Наконец, я кивнула.
– Да, сэр, – прошептала я.
Он кивнул и встал, чтобы снова сеть за стол. Взяв ручку, он вновь принялся сортировать бумаги. Я смотрела на него некоторое время, прежде чем поднять с пола книгу. Открыла её, но из-за мыслей, пробегающих со скоростью миллион миль в минуту, не могла сосредоточиться на историях, поскольку пыталась постичь всё, что доктор Каллен сказал мне. Эта была определённо не та реакция, которую я ожидала.
Время пролетело быстро, и прежде чем я разобралась со всем этим, раздался стук в дверь. Я испуганно подпрыгнула из-за того, что до сих пор в офисе царила мёртвая тишина. Доктор Каллен посмотрел на дверь и, видно, хотел что-то сказать, но не успел он и рта открыть, как дверь отворилась, и он лишь застонал, покачав головой.
– Как долго ты, Эдвард Энтони, собираешься входить без разрешения? – резко спросил доктор Каллен. Я сидела, замерев и почти не дыша, пристально глядя на доктора Каллена, и почувствовала, как пульс на шее в который раз за сегодняшний день начал убыстрять свой ритм, когда своим затылком ощутила его близость, так как находилась рядом с только что закрывшейся дверью.
Я услышала, как позади меня он простонал, и заволновалась, когда услышала его приближающиеся шаги. Он прошёл и плюхнулся рядом со мной на кресло, пристально глядя на отца. Я продолжала смотреть прямо перед собой, но могла видеть его глаза и чувствовать его близость каждой клеточкой своего тела. Я даже чувствовала запах его одеколона, который заставил моё сердце неистовствовать.
– А я думал, что у меня уже есть разрешение. Я имею в виду тот самый звонок, которым ты вызвал меня сюда, – сказал Эдвард. Доктор Каллен смотрел на него в течение секунды, прежде чем покачать головой.
– Неважно, – сказал он, – давай сюда свои ключи от машины.
В шоке я вытаращила глаза, а Эдвард просто уставился на отца. Я взглянула на него и заметила, что он заскрипел зубами, наверняка был уже на пределе. Он стоял горой за свою машину, и я могла только догадываться о том, какие последствия будут у этого заявления доктора Каллена.
– Прости… что? – спросил Эдвард. Его голос источал гнев, который он пытался сдержать.
Доктор Каллен покачал головой.
– Как можно прикидываться таким дурачком? Ты слышал меня. Я сказал: отдай мне свои ключи от машины, – сказал он грубо.
Я посмотрела на Эдварда и увидела, как он сунул руку в карман брюк, и, вытащив ключи, бросил их на стол. Они с лязгом приземлились на кипу бумаг перед его отцом. Доктор Каллен взял ключи и встал из-за стола. Он повернулся и подошёл к своей куртке. Как только он отвернулся, Эдвард слегка сжал мою руку, привлекая тем самым моё внимание. Я посмотрела на него и увидела, как его бровь вопросительно приподнялась. Он бросил быстрый взгляд на отца и снова посмотрел на меня, как бы спрашивая, что здесь происходит. Я пожала плечами, всё ещё обдумывая полученную информацию, и Эдвард вздохнул. Доктор Каллен обернулся через секунду, и Эдвард отпустил мою руку и нервно провёл своей по волосам.
