Не могу ее винить, у меня нет на это права, она, наконец-то, свободна. Это был ее единственный способ… но мать Эдварда – другая история. Я никогда не смогу изменить то, что натворила, и никогда не забуду то, что прочитала в той книге.
~*~ ~*~
13 сентября 1993 года
Сегодня мы едем в Финикс. Карлайл едва не заставил нас остаться дома, но я сделала все, чтобы убедить его, что все будет в порядке. Я сыграла на его чувстве вины, и теперь мне плохо, но для меня важно было поехать лично, я должна была ее увидеть. Я взяла с собой Эдварда, и Карлайл не был рад, что мальчик увидит дом и всех тех людей, но я сказала ему, что это глупо. Если там небезопасно для Эдварда, тогда вся его теория, что девочке там не опасно, просто смешна. Даже если Изабелла Свон не моя дочь, это не означает, что она значит для меня меньше, чем собственные дети.
Я знала, что это ее день рождения, и мысль, что некому уделить ей внимание, разбивала мое сердце. Карлайл бы не позволил мне привезти ей что-то, я тихо попыталась объяснить ему, но не сработало. Нам удалось провезти немного шоколада, и Эдвард дал ей кусочек, у нее было хотя бы это. Бедное дитя никогда не ело шоколад и захотело сохранить его на потом. Надеюсь, она его съест.
Так мило было видеть их с Эдвардом вместе. Эдвард не знал, что поначалу думать, но она быстро очаровала его, как и меня. Она такое замечательное дитя, и заслуживает намного больше. Она снова была грязной, и у нее все еще нет обуви. Я так хотела, чтобы Карлайл дал мне хотя бы привезти ей пару туфель, чтобы защитить ноги. Я понимала, почему он не разрешил, но все равно мне это не нравилось.
Тяжело было оставлять ее, но я пообещала вернуться. А Карлайл сказал, что этого больше не случится. Он сказал, что я слишком привязалась, и он думает обо мне. Не имеет значения, если он больше не отпустит меня в Финикс, я не брошу Изабеллу. Я люблю эту маленькую девочку так, как люблю собственных детей, и я могу дать ей столько же, сколько даю Эдварду, Джасперу или Эмметту. Кто-то должен спасти ее, а никто даже не пытается. Я плачу каждую ночь, когда думаю об этом, думаю о том, через что она проходит, как она когда-то осознает, что она рабыня, и есть целый мир, частью которого ей не разрешают быть. Она слишком особенная, чтобы проходить через такое, и я должна спасти ее раньше, чем это случится… с помощью моего мужа или без.
ДН. Глава 64. Часть 5:
Карлайл не понимает. Я не могу спасти весь мир, и я это знаю, но также знаю, что могу спасти эту маленькую девочку. Я должна. Это судьба, что я встретила Изабеллу Свон. Он говорит мне не быть смешной и не верить в чушь о судьбе, но интуиция никогда меня не подводила. Она помогла мне с ним, помогала с моими детьми, и поможет с Изабеллой Свон. Ей суждено стать частью моей семьи, и ни одно его слово не изменит мое мнение. Я костями ощущаю это, когда вижу её, и мой Эдвард это подтвердил. Эти двое должны быть в жизни друг друга.
Это судьба.
Сегодня я поняла, что не имеет значения, что для этого потребуется, я освобожу ее когда-то. Родители должны защищать своих детей, и я умру за своих, если это даст им безопасность, и это относится и к Изабелле.
Я спасу ее.
~*~ ~*~
Это была я… Из-за меня убили мать Эдварда. Мне она пыталась помочь и отдала за меня жизнь. Именно я разрушила Эдварда, разрушила его жизнь. Я разрушила жизни всех их, и Эдвард никогда не поймет. По этой причине доктор Каллен купил меня, поэтому его босс знал, кто я. Именно поэтому доктор Каллен заявил, что как личность я не была достойна, ведь из-за меня убили его жену, и я понимала, что как только Эдвард узнает, он будет чувствовать то же. Он всегда говорил, что человек, убивший его мать, разрушил их семью. И я была этим человеком. Он никогда не сможет простить меня.
В моем дне рождения не было ничего особенного, в этот день я начала разрушать их жизни. Если бы я не родилась, она была бы жива.
Эдвард обнял меня и притянул к себе, я задрожала. Я попыталась успокоиться, но не смогла, из горла вырвались всхлипы, и я боролась за самообладание. Он пока не ушел, но уйдет. Я могу клясться в любви, могу согласиться выйти за него замуж и обещать ему провести с ним остаток жизни, но все это потеряет значение. Я знала, что это только вопрос времени, вскоре он осознает, что я не заслужила его внимание после всего, что сотворила с ним, и я больше всего боялась, что однажды он это поймет.
– Я же говорил, я не сдамся, – сказал он, крепко сжимая меня. – Иисусе, детка, если бы я только знал, что не так. Я так хочу, чтобы ты со мной поговорила.
Я прижалась к нему, пытаясь найти успокоение. Он всегда дарил мне чувство безопасности, его аромат и тепло были нужны мне, чтобы прогнать чувство отчаянного одиночества. Я больше всего хотела рассказать ему, поговорить с ним, помочь ему понять, какую вину и стыд я ощущаю, но не могла. Я не могла сказать, ведь это только ранит его еще больше, а я этого боюсь. Я любила его каждой клеточкой своего тела, и он сотни раз повторял, что я спасла его, вытащил из тьмы, угрожающей поглотить его. Как я могу признаться, что это моя вина, что он там оказался? Как я могу признаться, что единственное, от чего его стоило спасать – это я?
И, может, не я нажала на курок, но убийство на мне. Это я ее погубила.
И понимание того, что он едва не умер сам из-за меня, снедало меня каждую секунду, когда я видела шрам на этом прекрасном теле. Вина душила меня. И даже если Эдвард сможет найти в своем сердце прощение для меня, это не имеет значения. Я никогда не прощу себя.
Чтение дневника воскресило мою память, каждой ночью, стоило мне заснуть, я погружалась в воспоминания. По этой причине я вставала из кровати каждую ночь, мне было стыдно находиться в объятиях человека, жизнь которого я испортила. Боль была физической, грудь сжимало с такой силой, что сердце грозилось лопнуть, а легкие сгорали, я не заслуживала покоя. Я так отчаянно нуждалась в успокоении, но это невозможно. Какое право я имею после всего случившегося? Его никто не успокаивал, когда он был сломлен и одинок.
Он держал меня, когда я кричала во сне, я боролась с этим, но истощение побеждало. Я снова засыпала, видела миссис Каллен в длинном голубом платье с рыжими волосами, ниспадающими на спину, и с Эдвардом за руку. Он нервничал и подозрительно смотрел на меня, как будто я была инородным объектом, а он пытался разобраться, обижу я его мать или нет. Уже тогда я понимала, как он стремился защищать ее, насколько сильно он оберегал и идеализировал ее. Даже в четыре года я видела, что она для него – весь мир и целая вселенная.
Если бы он только знал, какими правильными были его подозрения.
Если бы он только знал, какой огромной угрозой я была.
Я благоговела перед ним, до этого я никогда не видела такого же маленького человека. Мне тут же захотелось, чтобы он был моим другом, и я собиралась сделать все, чтобы это случилось.
– Иззи, сладенькая, это мой сын Эдвард, – сказала миссис Каллен, наклоняясь, чтобы наши глаза были на одном уровне.
Я ослепительно улыбнулась и повернулась к мальчику с яркими волосами и зелеными глазами.
– Привет, Эдвард! – возбужденно продекламировала я. – Хочешь быть моим другом?
Он сконфуженно смотрел на меня.
– Я не знаю, – осторожно ответил он.
– Мне нравится иметь друзей, – сказала я. – У меня их полно, и у всех есть имена. Мама говорит, однажды у меня будет друг, которого она сможет увидеть, но мне все равно, видит ли она их, я их люблю! И думаю, мама сможет увидеть тебя, и будет очень счастлива, если ты станешь моим другом.
– Хорошо, – ответил он, странно глядя на меня.
Моя улыбка стала шире.
– Так ты будешь моим другом? – спросила я.
Он пожал плечами.
– Думаю, да, – пробормотал он.
– Вау! – возбужденно закричала я. – Если ты мой друг, мы можем играть! Моя мама говорила мне не беседовать с незнакомцами, но если ты мой друг, ты не незнакомец, потому что я тебя знаю.
