Через какое-то время я отключилась, а когда очнулась, возле кровати стоял силуэт. Несколько раз слепо моргнув в темноте, я пыталась привыкнуть, и, наконец, различила знакомые черты Стефана.
– Я думала, ты собиралась сотрудничать, principessa, – бесстрастно сказал он.
– Я, э-э… я не хотела… он собирался, – бормотала я, но голос ломался, я не могла выговорить.
Я даже не была уверена, что хочу сказать, наверняка этому мужчине наплевать, что собирался со мной делать Джеймс.
– Мне не нужны оправдания, – жестко сказал он. – Мне нужно сотрудничество.
Я было открыла рот, чтобы снова заговорить, как вдруг он вогнал мне в бедро шприц, острая боль добавилась к той, которая уже мучила мое тело. Я содрогнулась.
– Так будет проще, – объяснил он, убирая шприц в сторону и снимая липкую ленту с моих рук и ног.
Я закричала, когда он коснулся моей правой руки, и он вздохнул.
– Вывихнута, – просто сказал он, прежде чем уйти.
Он исчез, закрывая за собой дверь, а я лежала в полной темноте, прежде чем попыталась сесть. Меня мучила жажда, желудок скрутило, мне казалось, соляная кислота разъедает меня изнутри. Не могу вспомнить, когда еще мне так хотелось есть, даже в Финиксе, поэтому я заинтересовалась, сколько уже я тут.
Схватив бутылку воды, которую оставила Виктория, я попыталась открыть ее раненой рукой. Вода была теплой, но я быстро выпила ее, утоляя жажду. Я несколько раз откусила сэндвич, но меня начало тошнить, в голове снова был туман. Я откинулась на кровать и закрыла глаза, желая, чтобы это прекратилось, а потом темнота вновь поглотила меня.
И снова прошло время. Разговоры пробивались сквозь завесу и исчезали так же быстро, как и приходили. Я иногда просыпалась, чтобы найти еду или воду, ела то, что могла, пила, потом вновь погружалась в бессознательность. Иногда появлялась Хейди, ее присутствие удивило меня, она проверяла пульс и быстро осматривала меня, но без единого слова. Вики заходила и дала мне чистую одежду, подняв с пола, куда я упала, возвращаясь из ванной. Я не была уверена, сколько уже нахожусь в этой комнате в полной темноте, сколько времени я провела без сознания. Могли пройти дни или недели, но с каждым разом становилось все хуже. Мне начали сниться кошмары и появились галлюцинации; когда я была на краю бессознательного, я слышала голоса и видела лица, хотя тут их не могло быть. Я была возбуждена и сбита с толку, не в силах отличить, где сон, а где явь.
В краткий миг просветления я услышала разговор, который доносился через дверь, я попыталась сфокусироваться и понять, что происходит.
– Это лучше, чем мы предвкушали, – раздался знакомый голос, он, как я вспомнила, принадлежал мужчине, приставлявшему оружие к моей голове в Форксе.
– Да. Теперь Карлайл и Алек не при делах, осталось ждать, как отреагирует мальчишка Каллен, – еле слышно ответил Стефан.
Я боролась, чтобы открыть глаза и остаться в сознании, ведь мне нужно было знать, что это значит. Что произошло с доктором Калленом и Алеком? Это значило, что Эдвард в порядке, хотя бы сейчас? Его слова напугали и озадачили меня, и не имеет значения, как отчаянно я боролась, надвигалось необратимое. Мужчины снова заговорили на иностранном языке, их голоса слились, и я опять погрузилась в сон.
Ночные кошмары были напряженные, в голове вспыхивали воспоминания. Я видела измученное лицо матери, слышала ее тихий голос. «У тебя великая судьба, Изабелла. Не теряй надежду», – повторяла она. Я видела мать Эдварда, она кружилась и сияла, она выглядела как ангел-хранитель, который пришел спасти меня. «Это судьба», – говорила она с улыбкой. Я не знала, был ли это просто продукт моего больного воображения, или это была моя потерянная память, но я все равно верила. Эдвард тоже иногда приходил, его очаровательная улыбка и мелодичный смех успокаивали. «La mia bella ragazza» шептал он на итальянском, по коже бегали мурашки. Я почти ощущала его дыхание на своей щеке, его тепло и пьянящий аромат. «Ti amo. Non potro mai rinunciare» (1)
Видения уходили, как и приходили, они только становили хуже. Я видела лицо Джеймса, его злобную ухмылку, видела его сосредоточенность, когда он дышал мне в шею и пытался раздвинуть колени. Я страдала от жестокости Чарльза и Джейн, которую они проявляли в Финиксе, я снова переживала все побои, которые получила ребенком от Чарльза Старшего, как будто это было сейчас. Джейкоб проникал в мои мысли, я видела, как он падает от пули и мучается на моих глазах. Это была моя вина, что он был там; моя вина, что его неподвижное тело истекало кровью на земле. Выражение лица Эдварда, когда он говорил мне о смерти своей матери, заполнило сознание, я чувствовала опустошение. Я вспоминала его слова и его рыдания, то разбитое выражение его лица, когда я ударила его на футбольной площадке, а потом он очутился в машине, где я видела его в последний раз. Он молчал и был неподвижен, жизнь едва теплилась в нем. «Убей его», – кричал голос Джеймса в моих мыслях. «Он умрет в любом случае».
Меня преследовали ненавидящие глаза доктора Каллена, тот пронзительный взгляд, который я увидела в один из дней предыдущего октября, когда дотронулась до его оружия. Я почти ощущала, как оно было прижато к моей глотке, а я хватала ртом воздух, как гнев пронзал его. Видение появлялось снова и снова, тело превращалось в пепел, я снова переживала ту ночь, привязанная к кровати. Напряженная, реальная боль, каждая частичка меня горела адским пламенем. Это было невыносимо, я слышала свой крик в темноте, грудь вибрировала от визгов.
Моменты просветления появлялись все реже, и даже когда я просыпалась, я не всегда это осознавала. Возле меня стояли незнакомые люди, они говорили о вещах, которые не имели смысла. Я часто видела одно и то же лицо, страшно выглядевшего мужчину со смуглой кожей и родинкой под правым глазом. Левая половина его лица безумно пугала, оно как будто обгорело в огне. Он выглядел как монстр из моих кошмаров, и я ощущала каждый раз, когда мы был рядом, как мое тело трясется от страха.
Однажды я проснулась и увидела, как Стефан садится на кровать около меня, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Какой код от дома Калленов? – спросил он, его голос был приглушенным, как будто у меня заложило уши.
– Что? – выдавила я, но не раздалось ни единого звука.
Грудь разрывала боль. Я попыталась прочистить горло и содрогнулась.
– Код от дома, – жестко повторил он.
Я не ответила, и он застонал от раздражения.
– Если не хочешь умереть от обезвоживания, просто скажи мне то, что я хочу знать.
Я смотрела на него, размышляя, я отчаянно нуждалась в воде. Поколебавшись, я отвернулась от него, просто желая, чтобы он исчез.
– Уходите, – прошептала я.
Мое неповиновение разозлило его, он быстро встал и, вытянув из-за пояса пистолет, прицелился в меня. Он грубо приставил дуло к моему горлу, прекращая поток воздуха.
– Скажи мне код, – заорал он.
Я хватала ртом кислород, каждый дюйм тела молил об облегчении, но я знала, что не могу сказать ему то, что он хотел знать. Я никогда не предам Калленов таким образом, и не только потому, что доктор Каллен говорил о моей преданности, когда несколько месяцев назад забирал меня из Финикса, но и потому, что они уже достаточно жертвовали ради меня. Я не могу причинить им еще больше вреда, и не имеет значения, какие для меня будут последствия.
Я крепко зажмурилась, и перед глазами промелькнуло лицо доктора Каллена, когда я пыталась вдохнуть, но пистолет делал это невозможным. Я почти видела гнев и ненависть в выражении его лица, но больше я не ощущала страха. Наконец, я поняла, что он чувствовал, осуждение и вина, которые поглотили его в тот момент, и пока я лежала тут в агонии, я желала, чтобы он, наконец, нажал на курок, ведь я тоже это ощущала.
Наконец, давление исчезло, и я сделала глубокий вдох, легкие расправлялись, и я ощутила бешеное облегчение, как вдруг что-то тяжелое ударило меня по голове. Боль снова пронзила меня, и я закричала, ощущая, как туман и темнота вновь поглощают меня, и круг замыкается.
