Harry Potter and the Champion's Champion (ЛП) - DriftWood1965

Уход Драко из замка был обставлен по-тихому. Ни один студент не мог взглянуть на хорька без мыслей о нем и профессоре Снейпе, что помутняло их рассудки и вызывало приступы освобождения от пищи. Перед тем как он ушел, Миллисент пробралась в его комнату и заполнила его чемодан Канареечными помадками, Хвосторогими конфетками и Утиными Вкусняшками, любезно предоставленными близнецами.

Спустя несколько часов Малфой оказался в маленькой лодочке, пересекающей Северное море. Вскоре его поместили в камеру тетки.

— Белла. У нас для вас новый сосед. Здесь находится ваш племянник, чтобы разделить вашу камеру, — сказал начальник тюрьмы, открывая камеру и позволяя Драко с чемоданом войти внутрь.

Конечно же, перед приездом в тюрьму Драко пришлось сдать свою палочку.

Беллатриса с отвращением рассматривала своего племянника.

— Значит ты, дорогой, сын старушки Нарциссы?

— Да, — пробормотал Драко — ему не понравился сумасшедший блеск в глазах тети.

— Ну, и что же у тебя в чемодане? — спросила она.

— Вещи и одежда.

— Открой его, — потребовала она.

Когда он открыл его, она, первым делом увидела Канареечные помадки и, завопив — «КОНФЕТЫ!», схватила пригоршню и быстро запихнула себе в рот. Спустя несколько секунд она была большой желтой сумасшедшей канарейкой, а ей не понравилось быть канарейкой. К несчастью для Драко, бежать было некуда, и его долбили клювом следующие десять минут, пока Белла не облиняла и не превратилась обратно в человека. К сожалению, близнецы до сих пор не разобрались с проблемой линьки, и теперь Драко смотрел на свою голую тетю, которая провела последние тринадцать лет впроголодь и без каких-либо физических упражнений, не говоря уж о том, что на ней не было лифчика. Так что он мог увидеть ребра под тонкой кожей, нетренированное тело с грудью, свисающей до пояса. Он бросился к окну и выбросился из него.

К несчастью для Драко, начальник тюрьмы не видел никаких причин для замены одежды Беллатрис, и когда из окна дул холодный ветер Северного моря, тетя настаивала, что они должны делиться теплом своих тел, чтобы не замерзнуть ночью.

Глава 14.

Драко Малфою потребовалось много времени, чтобы заснуть первой ночью в Азкабане. Чувствовать рядом с собой обнаженное тело своей тети было ужасно, но тот факт, что она не чистила свои зубы тринадцать лет, делало ситуацию просто невыносимой. Когда он, наконец, заснул, ему приснился один из лучших эротических снов, который у него когда-либо был. Его нареченная Панси Паркинсон была голая и переплелась с ним телами. Ощущение того, что она рядом, опьяняло. Он давно мечтал о такой возможности, но Панси никогда не позволяла ему прикоснуться к ее телу. Пока Драко снова и снова ласкал ее тело, он вспомнил ночной кошмар, который приснился ему перед этим — как весь школьный год в Хогвартсе его поджигали, затаптывали, игнорировали и, наконец, выпроводили в Азкабан. Он тяжело вздохнул, и его глаза открылись. Понадобились несколько секунд, прежде чем вещи вокруг стали четкими. «Почему тут решетки...» — его глаза широко открылись, когда он понял, что его кошмар реален. Затем он посмотрел вниз и понял, что он держит в руке грудь своей тети, а она во сне положила руку ему на штаны и крепко его там схватила.

«ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА»

Беллатрис Лестрейндж снился прекрасный сон. Прошло очень много времени с тех пор, как она спала со своим мужем. Тот факт, что она была заперта в Азкабане с дементорами, которые крадут все счастливые воспоминания, также не помогал ей разобраться с ее возникающими потребностями. Физические потребности в сочетании с недостаточной силой мышления для того, чтобы справиться с этими нуждами, сделали ведьму весьма неудовлетворенной и безумной. Но сон был таким реальным. Она была рядом со своим мужем и знала, что ее потребности наконец-то будут удовлетворены. Вскоре после того как она потянулась за достоинством своего мужа и удивилась, почему оно уменьшилось, она проснулась от раздирающего уши крика.

Когда Беллатрис открыла глаза, то обнаружила своего племянника, отчаянно пытающегося встать с кровати и продолжавшего кричать. К несчастью для Драко, ее рука все еще крепко сжимала его маленькие причиндалы. Опять же, поскольку то что держали, было таким маленьким, ему не пришлось слишком извиваться, чтобы освободиться от ее хватки.

Воспоминания об этом утре и о нескольких последующих добавились к самым ужасным воспоминаниям в жизни Драко. Так как дементоры скользили мимо его камеры по нескольку раз в день, ему приходилось переживать эти воспоминания. Казалось, что все воспоминания, которые он вынужден переживать снова и снова, произошли в его последний учебный год.

После двух месяцев в тетиной камере Драко вспомнил, как Молли Уизли говорила, что если он передумает, ему по-прежнему будут рады. После отчаянной мольбы к начальнику тюрьмы Драко разрешили покинуть Азкабан и перебраться в Нору. В течение следующих нескольких лет он жил жизнью жертвы. Призраки, которые поселились в его серых глазах за время короткого пребывания в Азкабане, отпугивали многих людей. Даже мысль о любой голой женщине заставляла его с криком убегать. Его высокомерие уменьшилось до того, чтобы приказывать гномам в саду, но даже они игнорировали его. Печально, но все это прекратилось уже через три года.

Вскоре после того как Билл Уизли вернулся в Англию, он женился на милой молоденькой маглорожденной волшебнице и они пригласили Драко жить с ними. После лет проведенных с Молли Уизли он с готовностью согласился. К несчастью, как только он переступил порог их дома со своим небольшим скарбом, из его тела вспыхнул черный свет и он упал замертво. Давно забытая клятва, которую он дал много лет назад в кабинете Дамблдора о том, что он никогда не согласится жить в нечистокровной семье, забрала его жизнь. Его некролог занял только две строчки.

* * *

В конце мая Гарри сидел в гостиной Гриффиндора и ждал, пока его девушка вернется с занятий по нумерологии. Он был в глубокой задумчивости и едва замечал Рона, который в углу играл сам с собой в шахматы. Вскоре портретная дыра распахнулась и Гермиона вылетела из нее, сжимая в руке письмо.

— Гарри! — завопила она, прыгнула к нему на колени и, прежде чем продолжить, страстно поцеловала. — Это только что принесла Хедвиг.

«Пфффффф»

Прежде чем продолжить ребята посмотрели друг другу в глаза.

— Мама и папа хотят, чтобы ты приехал к нам погостить этим летом.

«ПфффффффПффффффф»

— Они также хотят, чтобы ты поехал с нами в путешествие по Европе. Мы поедем на поезде через новый Канал, — увидев озадаченное выражение на лице Гарри, она пояснила. — Его закончили в прошлом году. Они построили подводный туннель на всем пути до Франции. Будет здорово. В любом случае мы будем путешествовать по Европе поездом до самого Рима, и проведем там несколько дней. Мы даже остановимся в Париже.

Она посмотрела в изумрудные глаза Гарри.

— Они зовут его городом любви.

«ПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФПФФФФФФФФФФФФФ»

Снаружи глухой стены замка, находившейся под давлением «благоуханий» несколько месяцев, несколько камней осыпались и рухнули на землю. Толстый паук, который снова там обосновался, мгновенно умер, когда его размазал один из камней. Сэр Кэдоган навещал один портрет неподалеку и увидел, как в стене появилась небольшая дыра.

— Какой-то плут пытается пробить в стене брешь! — он немедленно начал подгонять своего пони.

Наконец сдавшись, он начал перебегать из портрета в портрет, крича: — «К ОРУЖИЮ! К ОРУЖИЮ! Нас атакуют!». Конечно же, потому что он делал нечто подобное по несколько раз на дню, все его проигнорировали.

— Город любви? С тобой? — спросил Гарри, заправив Гермионе за ухо выбившуюся прядку волос, прежде чем слегка его поцеловал и укусил.

Затем он прошептал.

— Миона, любой город, в котором я когда-либо буду с тобой — для меня город любви.

— Так ты поедешь? — уточнила она.