Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 156
Лючия крепко ухватилась за спасительную веревку и медленно двинулась к плетям дикого винограда, стараясь не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова. Помертвевшими губами шепча молитвы, девушка уговаривала себя не бояться: дева Мария всегда слышит просьбы несчастных и не оставит в беде! Только бы ничего не заподозрили бандиты, устроившиеся в гостиной, — ее окна совсем рядом и отчетливо слышны голоса толстяка и Шарля; Титто, по своему обыкновению, больше отмалчивался.
Показалось, что прошла целая вечность, пока она шла по карнизу, но, наконец, ей удалось дотянуться до толстой и прочной лозы. Не выпуская веревку, девушка ухватилась за виноградную плеть и застыла с раскинутыми в стороны руками: ее расчет оказался неверным — веревки из простыни не хватило даже для того, чтобы добраться до конца карниза!
Разжать пальцы было мучительно трудно и страшно, но Лючия заставила себя сделать это. Теперь путь назад полностью отрезан. Девушка стиснула губы и, преодолев страх, вцепилась в лозу. И та не обманула ее: под листьями скрывалась решетка из тонких реек, а это значительно облегчало спуск во двор. Сдерживая нетерпеливое желание поскорее ощутить под ногами твердую почву, Лючия начала осторожно спускаться и вдруг увидела, как квадрат света, падавшего из окна гостиной, закрыла черная тень Девушка испуганно сжалась и подняла глаза: у окна стоял Титто. Заметит он ее или нет?
— Господи, сделай так, чтобы он меня не увидел, — прошептала Лючия.
Южанин дососал дешевую сигару, щелчком отправил окурок во двор и отошел от окна. Беглянка облегченно, перевела дух.
Теперь скорее вниз. Как она сейчас была благодарна монахиням, заставлявшим пансионерок заниматься физическими упражнениями: спуск занял у нее считанные минуты. Прижавшись спиной к стене дома, девушка осмотрелась — вокруг темнота и ни одного огонька. В какую сторону бежать? Помнится, она удивилась, не заметив ограды вокруг дома, но потом поняла, что ее заменяли густые кусты, усеянные длинными колючками: вон они, совсем рядом. Наверное, первым делом нужно преодолеть это препятствие? Не искать же ворота: наверняка они закрыты, а если около них кого-нибудь встретишь, тогда…
Забравшись в кусты, Лючия поняла, как она заблуждалась — решетка из кованых прутьев просто пряталась среди листвы. Платье уже разорвалось во многих местах, руки и тело расцарапаны до крови, но главное — уходило драгоценное время! Наконец, девушка с превеликим трудом протиснулась между прутьями и продралась через кустарник с той стороны ограды. Впереди простирался темный пустырь. Лючия помнила, что за ним она видела из окна не то рощу, не то лес: явно нечего искать в той стороне жилье. Спотыкаясь и падая, натыкаясь в темноте на камни и всякий хлам, она добежала вдоль изгороди до угла и увидела дорогу. Слева стоял дом, из окна которого она спустилась. От него начиналась кривая улочка, скудно освещенная редкими фонарями. Над крышами домов угадывался шпиль храма. С правой стороны дорога убегала в поле, а за ним виднелась россыпь огней другого селения. Что там: город, деревня, поселок рыбаков?
Лючия вышла на дорогу и остановилась в раздумье: очень соблазнительно кинуться налево, но ведь бандиты, когда обнаружат побег, в первую очередь начнут искать ее в городке. Итак, она идет направо — туда, где призывно мерцают огни далекого селения. Если услышит топот погони, легче укрыться в поле или среди деревьев, чем посреди ночи стучаться в двери спящих горожан.
Не обращая внимания на боль в расцарапанных пуках и ногах, она подобрала юбки, упрямо встряхнула рассыпавшимися волосами и зашагала по пыльной дороге навстречу Судьбе, уже поджидавшей ее с лукавой усмешкой на устах…
— Вот он!
Яркий луч света на секунду ослепил Федора Андреевича. Крепко зажмурившись, чтобы восстановить зрение, он метнулся в сторону и открыл глаза. Его противник, с фонарем в одной руке и длинным кинжалом в другой, орал во все горло, скликая дружков. Размахивая фонарем и угрожая кинжалом, он заставил Кутергина отступить к стене. Федор Андреевич выдернул из-за пояса разряженный пистолет и бросил его в лицо бандиту. Тот опешил от неожиданности и отшатнулся. Этого оказалось достаточно: капитан резко ударил носком сапога по его локтю и выбил кинжал. Фонарь бандит выронил сам и взвыл, согнувшись, от дикой боли.
Кутергин подхватил кинжал и кинулся к коляске, одним взмахом перерезал постромки и вскочил на лошадь. Из мертвецкой вываливались бандиты с фонарями, стукнул пистолетный выстрел, и Кутергин не стал ждать второго: он огрел лошадь по крупу рукоятью кинжала, и та рванула по аллее. Русский вцепился в поводья: куда несет проклятую животину, там же море! Надо сворачивать, ну же, ну!
С большим трудом ему удалось заставить норовистую лошадку замедлить бег, но сворачивать она не желала: приученная ходить в упряжи, кобыла брыкалась, вставала на дыбы и вертелась на месте, пытаясь скинуть наездника. Этого еще только не хватало! По кипарисовой аллее во весь дух бежали бандиты, и впереди, как разъяренный вепрь, летел бугай со сломанными ушами: даже в ночном сумраке, смягченном светом луны. Кутергин сразу узнал похожего на борца гиганта. Встреча с ним не сулила ничего доброго: если он повиснет на узде лошади — пиши пропало!
Федор Андреевич несколько раз сильно стукнул кобылку между ушей, используя вместо стека клинок кинжала. Жаль ни в чем не повинное животное, помимо собственной воли оказавшееся среди кровавой схватки людей, но если не удастся подчинить его, прощайся с жизнью! И капитан безжалостно лупил лошаденку, повернув клинок плашмя. Эх, сейчас бы хлыст, да шпоры, а еще бы седло со стременами…
Неожиданно кобылка покорилась, почти перед самым носом бандитов послушно свернула и помчалась по широкой лужайке. Ломая кусты и затаптывая клумбы с пышными цветами, преследователи бросились наперерез.
— Стой, скотина! — орал похожий на борца гигант.
— Отрезайте его от дороги, — распоряжался кто-то невидимый в темноте. — Заходите справа!
Сам того не желая, он подсказал Кутергину, куда скакать. Капитан и так уже увидел, что там, куда он мчится, подобно зубам сказочного дракона, торчат высокие скалы. Наверное, больница располагалась на берегу небольшого залива, и выбраться из парка можно лишь по единственной дороге. Федор Андреевич ударил каблуками по бокам лошади, заставил ее вновь пересечь аллею и направился в объезд главного здания. К несчастью, кобылка никак не желала идти галопом, предпочитая привычную тряскую рысцу, а то и вообще норовила перейти на шаг, поэтому постоянно приходилось погонять ее.
