Под сенью чайного листа - Си Лиза

– А вот и материнское дерево, – продолжает А-ма. Ее голос звучит тихо, но наполнен большим спектром чувств, чем когда-либо во время церемониальных жертвоприношений. Она кладет ладони на ствол так же нежно, как на живот Дэцзя. – Разве оно не прекрасно?

Вообще-то не очень. Дерево гораздо выше тех, которые А-ма называла «сестринскими», но возраст дает о себе знать, как это бывает с деревенскими старейшинами. Листья блеклые. Кора потрескалась. Сучья согнуты и изрезаны возрастом. А еще появились жуткие наросты, и это не просто пятна или трещины, а паразиты и грибки, которые красят кору и гноятся в изгибах ветвей и у основания ствола. Я уже видела нечто подобное, когда мы блуждали по лесу, но кое-что и для меня в новинку. Ярко-желтые нити проникли внутрь, наслаиваясь поверх других паразитов.

Дерево выглядит так, будто завтра может умереть. Бесполезное…

– Рис должен питать, – говорит А-ма. – Чай – лечить. Всегда помни, что еда – это тоже лекарство, а лекарство – еда. Если ты будешь заботиться о деревьях, деревья будут заботиться о тебе.

– Но А-ба ненавидит это место. Я слышала, как другие называют его несчастливым. Это…

– Ты ничего не понимаешь. – Она хватает меня за руку и рывком затаскивает под навес в форме полумесяца, образованный валуном. – Эта чайная роща принадлежала женщинам моего рода с тех пор, как акха впервые пришли на эту гору тридцать три поколения назад. Сестринские деревья тогда были еще молодыми, но материнское уже было старым. Моя бабушка говорила мне, что оно прожило более ста поколений. И его всегда использовали для приготовления чая…

Сто поколений? Впервые я применяю знания по математике, полученные от учителя Чжана, не на уроке. Значит, дереву уже более трех тысяч лет. Лес существует здесь с тех пор, как его создали боги, но пили ли они чай?

– Видишь, какое оно? – спрашивает А-ма. Она снова выскакивает под дождь и взбирается на дерево, с легкостью переставляя ноги с ветки на ветку, все выше и выше.

– Тут настоящие ступеньки, – говорит она, возвращаясь ко мне. – Давным-давно смотрители дерева подрезали его и подготовили так, чтобы удобно было лазить и собирать чай. Посмотри на любое чайное дерево на нашей горе, увидишь то же самое. Но это дерево самое древнее.

– И самое несчастливое…

– Девочка! – Взгляд А-ма говорит мне о том, что она снова готова нарушить табу и ударить ребенка, то есть меня. – Меня предупредили никогда не приводить мужчину в эту рощу, – продолжает она после долгих раздумий. – Но после моего замужества твой дед – мой свекор – настоял на своем. Он не отставал от меня ни на минуту, дескать, раз я стала его невесткой, земля принадлежит ему. Мне было всего шестнадцать, и я не знала, как твердо ответить «нет». В конце концов я сдалась. Привела его сюда, и он забрался на дерево. Когда он упал…

А-ма ведет меня обратно под дождь и сквозь деревья на противоположную сторону рощи, к самому краю обрыва. Я живу на Наньно всю свою жизнь, но никогда не видела столько пиков одновременно. Даже я понимаю, что это место идеально по фэншуй [7], учитывая сочетание гор, ветра и тумана, тумана и дождя. Все в этом месте – деревья, климат, насекомые и животные – пребывает в естественной гармонии на протяжении веков, а то и тысячелетий.

Ну, если не считать того, что случилось с дедом…

– Он был мертв, когда я добралась до него, – рассказывает А-ма таким тихим голосом, словно не хочет, чтобы деревья подслушали. – Он сломал шею. Мне пришлось тащить его тело обратно в деревню.

Обойдя валун и спустившись с горы? Но как?

– Из-за трагедии твой а-ба и братья воспылали ненавистью ко всем диким чаям. С того дня даже твой а-ба не осмеливается приходить со мной сюда. Мой долг – заботиться об этих деревьях, особенно о материнском дереве. Когда-нибудь это станет и твоим долгом. И ты должна пообещать, что никогда не позволишь мужчине войти в эту рощу.

– Я обещаю, но… А-ма, это дерево больное. Видишь желтые нити? Они душат дерево…

Она смеется.

– Если бы я привела сюда твоих А-ба и братьев, они бы опрыскали дерево ядом, чтобы убить всех паразитов, которые нашли убежище в складках его коры. Они бы соскребали грибки и плесень, а жуков давили бы ногтями, но ведь с древнейших времен крестьяне позволяли чайным деревьям расти естественным путем. Подними голову, Девочка. Видишь, как камфара защищает и прячет материнское дерево от духов? Аромат камфары успокаивает, а еще отпугивает насекомых и вредителей. В других частях леса у основания древних и заброшенных диких чайных деревьев могут расти ядовитые растения, а значит, их листья способны вызвать расстройство желудка и даже смерть. Но видишь ли ты здесь что-нибудь ядовитое? Нет. Я хочу сказать, что мужчины в нашей семье не знают, что это за желтые нити, и не любят и не доверяют им. – В уголках ее глаз собираются морщины. – Я же смотрю на наши деревья по-другому.

Наши деревья. Я до сих пор не знаю, как к этому относиться.

– Эти деревья священны, – просто говорит А-ма. – А желтые нити – самый ценный дар материнского дерева. Я помогла многим людям с помощью листьев и нитей материнского дерева, когда все остальное не сработало. Помнишь, у Лоцзэ был такой нарост в подмышке? От моего чая он исчез, как и не бывало. А Дату? Он багровел, а на висках пульсировали вены. Закон акха гласит, что мужчина не должен бить жену, но мы знаем, всякое случается. После того как церемонии, которые предотвращают подобное, не помогли, нима и рума обратились ко мне за советом. Я дала Дату особый чай. Лицо его стало нормального цвета, а эмоции улеглись.

Всего два примера, а я, в свою очередь, могу вспомнить множество тех, кого А-ма не исцелила, некоторые ужасно страдали, некоторые умерли. Мне всего десять лет, и я с трудом справляюсь с нахлынувшими воспоминаниями. Женщина, которая так исхудала, что от нее ничего не осталось… Парень, который случайно распорол себе ногу и в конце концов скончался от зеленого гноя, разъедавшего рану… Некоторые из моих собственных племянников и племянниц, умерших в младенчестве от лихорадки… Им не помогли ни листья, ни желтые нити, ни что-либо из арсенала А-ма, ничего не помогло…

– А как же Дэцзя? – спрашиваю я. – А как же…

– Тебе нужно перестать думать о человеческих отбросах!

– Не получается.

– Девочка, младенцев было не вылечить. У нас есть традиция. Это наш путь.

– Но Дэцзя и Цытэ тоже понесли наказание…

– Замолчи! – Только через несколько секунд она справляется с разочарованием. Наконец она спрашивает: – Ты помнишь, как Цытэ ела медовые соты?

Конечно, помню. Нам было лет пять. А-ба Цытэ принес в деревню соты из улья, который нашел в лесу. Он дал немного Цытэ и мне в качестве угощения. Буквально минуту назад моя подруга весело тараторила, а тут вдруг начала задыхаться и в панике размахивать руками. Тут же появился рума и начал над ней петь. Потом прибежала А-ма…

– Ты засунула ей что-то в рот…

– Если бы я дожидалась, пока придет нима и войдет в транс…

– Ты спасла Цытэ…

– Спасла? – Она снова звонко рассмеялась. – Духовный жрец произнес соответствующие заклинания, а шаман приносит с собой свою силу, куда бы ни пошел. – Она опускается передо мной на корточки, и теперь ее глаза вровень с моими. – Всегда лучше, чтобы они считали хороший результат делом своих рук…

Я люблю маму и благодарна, что она спасла мою лучшую подругу, но мне все еще тяжело. Я оглядываю рощу и вижу не чудесные снадобья, которые даруют здоровье, а пережитки и суеверия, наносящие вред.

– Итак… – А-ма поднимается… – теперь будешь ходить сюда со мной. Я научу тебя ухаживать за деревьями и изготавливать лекарства.

Я должна чувствовать себя особенной, поскольку вижу, что это материнское дерево и вся эта чайная роща значат для А-ма больше, чем муж, сыновья, дочь или внуки, вместе взятые, но все мои знания словно вырезаны тупым ножом прямо по моей плоти.

– Нам пора, – говорит А-ма. – Запомни, Девочка, мужчинам сюда нельзя. Да и вообще не надо никого приводить.