Время дракона - Лыжина Светлана

Женщина, которая только что тянула просителя за локоть, упёрла руки в бока и укоризненно покачала головой.

- Вот! - продолжал пьяный, ткнув пальцем в сторону жены. - Даже сейчас презренье мне показывает. Прилюдно! Видел, государь? Вот каждый день так. А я терплю!

Видя, что государь на неё смотрит, женщина опустила руки и молча поклонилась.

- И хозяйка плохая, - продолжал пьяница. - Стряпает плохо - есть нельзя. Я ей говорю: "Желаю суп из мяса, а не из требухи". А она говорит: "Нету мяса!" Вот как! "Нету мяса", - говорит. Мяса ей для мужа жалко! А рубашку мне сшила недавно. Плохая рубашка - короткая. Я её за пояс заправляю-заправляю, а рубашка выбивается. Надо мной из-за этого все смеются. Говорят: "Заправь рубашку". А я не могу! Они говорят: "Заправь рубашку". А я не могу заправить. Сил моих больше нет терпеть такую жену! Накажи её, государь! Вот чтоб знала, как надо меня беречь! Чтоб знала!

Староста и священник в один голос воскликнули:

- Государь, не слушай этого пьяницу. Мы сами с ним разберёмся. Сами!

Государь ободрительно улыбнулся им:

- Так значит, отлынивать от своих обязанностей вы больше не стремитесь?

- Государь, мы сами с ним разберёмся, - продолжали твердить недавние "нерадивцы".

- Я верю в ваше благое намерение, - успокоил их государь, - но с новым просителем я разберусь сам. Это дело явно требует моего вмешательства, поэтому можете не волноваться - на кол вы сегодня вы не попадёте.

- Накажешь её, государь? - меж тем начал спрашивать проситель, потеряв терпение. - Накажи! Чтоб знала!

Князь не смог ничего ответить, потому что, сидя в седле, затрясся от беззвучного смеха. Как было не смеяться, если рассерженный пьяница вёл себя так, что даже самый умелый шут не смог бы кривляться лучше! Ноги пьяницы не могли долго стоять на одном месте и будто порывались пуститься в пляс. Брови гневно сдвигались, но стоило их хозяину отвлечься на что-нибудь, они тут же ползли вверх, изображая удивление. Палец, грозно указывавший в сторону никудышной жены, порхал в воздухе, как мотылёк.

Вдобавок, этот смешной проситель не замечал выражения лиц и мелких движений. Вот сейчас князь беззвучно смеялся, а пьяница смотрел на него, искренне не понимая, почему тот молчит.

- Накажешь, государь? - снова повторил проситель.

- До сих пор мне таких дел разбирать не приходилось, - наконец, ответил Влад, всеми силами стараясь, чтобы в голосе звучала не насмешка, а замешательство. - Я наказал бы твою жену, но способа не знаю.

- Не знаешь? - пьяница сильно озадачился этим ответом и, наверное, ещё долго не придумал бы, что ещё сказать, поэтому пришлось Владу дать собеседнику подсказку:

- Да, не знаю, и поэтому вот что я предлагаю сделать. Давай придумаем наказание вдвоём. Вместе решим, что делать с твоей женой. Как решим, так и будет. Что скажешь? - на последнем слове князь не смог удержаться от смешка, но проситель истолковал это по-своему и тоже засмеялся, громко и радостно:

- Давай. Вот сейчас она у нас узнает! Вот узнает!

- Ты сказал, что твоя жена нерадивая, - начал государь. - Ты сказал, что она плохо готовит и плохо шьёт. Так?

- Да, - сказал проситель и показал жене кулак. - Сейчас тебе будет! Сейчас ты за всё ответишь!

- Вот что я думаю, - рассудительно произнёс князь. - Раз она плохо готовит и шьёт никудышные рубашки, надо отрубить ей руки. Своими нерадивыми руками она причиняла тебе вред. Отрубим их! И поделом!

Женщина, услышав это, громко вскрикнула и завыла, но Влад даже не повернулся в ту сторону. Он следил за выражением лица пьяницы.

- И ноги заодно отрубить! - продолжал государь.

Женщина снова вскрикнула, упала на колени и заголосила ещё громче:

- Да за что же, государь!? За что!? Муж мой мелет языком, а меня по его слову казнить!?

- Во-от! - победно протянул пьяница. - Испугалась? Погоди! Дальше больше будет! Вот мы с государем тебя накажем...

- Так что на счёт казни? - громко спросил правитель. - Надо твою жену четвертовать или не надо?

- Четверто... четвертов...? - промямлил пьяница, еле слышный по сравнению с воплями жены.

- Да, - кивнул Влад, и улыбка снова выплыла на его лицо, как выплывает щепка в воде, сколько эту щепку ни топи. - Четвертовать это значит отрубить руки и ноги. Что скажешь? Пойдёт такая казнь?

Проситель крепко задумался, и стоял так полминуты, покачиваясь легонько то в одну сторону, то в другую, то в третью.

Жена меж тем тянула своё:

- Окаянный! Что удумал!? Жену лютой смерти предать! Вот так запросто!?

Наконец, пьяница медленно произнёс:

- Не... не пойдёт.

- А почему не пойдёт? - спросил князь.

- А... не знаю. Не пойдёт. Давай другое наказанье.

- Хорошо, - охотно согласился правитель. - Можно и другое. Давай посадим твою жену в темницу. Ты же говорил, что жена у тебя строптивая, мужа не уважает, клянёт его понапрасну. Вот и пускай сидит в темнице. Я велю прислать людей. Заберут они твою жену, и ты её больше не увидишь. Будет сидеть в темнице, пока не умрёт. И пусть поминает тебя там бранными словами, сколько хочет. Ты этих слов не услышишь. И никто не услышит. Что скажешь? Пойдёт такая казнь?

Услышав про темницу, жена пьяницы на мгновение замолчала, но затем снова начала голосить. Она протянула одну руку к государю, а другую к собравшейся толпе:

- Да за что же так? Да что ж это делается!? Люди! Да помогите же! Заступитесь!

Женщина явно испугалась, хоть и не верила во всё происходящее до конца. Неверие слышалось в её голосе, ведь она причитала так, как делают плакальщицы - вроде бы искренне, но с оглядкой на окружающих. Судя по всему, наибольший страх вызывало у женщины то, что происходящее оставалось до конца не ясным. Пусть правитель, расспрашивая её мужа, улыбался и посмеивался, но Влад правил не первый год, и за это время его подданные успели уяснить - если государь Дракул шутит, это может кончиться чем угодно. Селяне тоже не знали, что он задумал на этот раз, и потому толпа молчала, сомневаясь, надо ли вмешиваться. Кто-то из толпы пытался угадать намерения государя по поведению государевых слуг, и их поведение вселяло в людей надежду на хороший исход, поскольку слуги улыбались и посмеивались по примеру господина. Даже боярин Войко улыбался, и если бы селяне знали его получше, то поняли бы, что женщине ничего не грозит.

Лишь проситель-пьяница, казалось, ни на мгновение не усомнился, что разговор о казнях серьёзен. Государевы улыбки и смешки он не замечал, а каждый вопль жены встречал с неподдельной радостью.

И всё же пьяница не желал жене смерти, потому что, услышав вопрос на счёт темницы, опять задумался, почесал затылок, но на этот раз ответил быстрее:

- Не, не пойдёт, государь.

- Почему? - спросил Влад.

- Так... ведь... как же... Это ж я без жены останусь! - вдруг воскликнул проситель. - А мне надо, чтоб она была тут, - он указал пальцем на землю рядом с собой. - Тут должна быть, а не там, - пьяница указал на жену, стоявшую на коленях в достаточном отдалении от мужа. - И чтоб слушалась меня!

- Значит, ты не хочешь остаться без жены? - спросил государь.

Проситель помотал головой так сильно, что из-за этого опять мог потерять равновесие, но в последнее мгновение выправился.

- Так значит, не хочешь остаться без жены? - допытывался государь.

- Не хочу, - проговорил пьяница.

- Выходит, совесть в тебе ещё осталась, - усмехнулся Влад, явно довольный своим открытием, однако пьяный собеседник совсем не понял, к чему относились эти слова:

- Так что ж будем делать, государь? - спросил он.

- Вот что я тебе скажу, - очень серьёзно произнёс Влад, - а ты постарайся понять... Слушаешь?

Проситель кивнул.

- Я думаю, - сказал младший Дракул, - что твоя жена уже достаточно наказана, потому что она замужем за деревенским пьяницей.

- Я не пья... - начал проситель, но государь строго произнёс: