Время дракона - Лыжина Светлана

- Это не баба! Это ты!

Влад и сам был доволен своей шуткой, однако не смеялся вместе с братом, поскольку сознавал, что уже никогда не сможет наслаждаться игрой, как ребёнок. Ещё недавно, глядя на турецких детей, беспечно игравших на улице в догонялки, Влад чувствовал в себе нечто ребяческое, что тянуло его присоединиться к весёлой ватаге. Теперь же он охладел к подобным развлечениям. "Теперь мне можно с полным правом назвать себя взрослым, - подумал Влад. - Новая жизнь началась. Сегодня".

Ему казалось, что он оставил в прошлой жизни всё, в том числе свои странные сны и выдумки про змея-дракона, однако стоило только вспомнить про эту тварь, и она вдруг приползла - на следующую же ночь.

В этом сне всё было так же, как всегда - очень правдоподобно. Серебристый змей-дракон, шипя, прокрался в комнату, однако его когти не цокали по полу, потому что весь пол устилали ковры. Возможно, поэтому тварь и шипела. Она желала разбудить и привлечь к себе внимание.

Влад спал по турецкому обычаю, на тюфяке, лежавшем прямо на полу, поэтому тварь могла подобраться совсем близко и оказалась с княжичем почти нос к носу. Повернувшись в сторону двери, Влад увидел прямо перед собой два глаза, в которых отражался свет луны - отражался так же, как это бывает у кошек и собак. А ещё до княжича донеслось дыхание змея, причём зловонный запах, присущий дыханию хищных зверей, почти не чувствовался, как это и бывает, когда хищный зверь вынужден долго голодать.

- Я есть хочу, - прошипела тварь, но Влад, в предыдущую встречу так радовавшийся появлению отцовского дракона, сейчас ответил неприязненно:

- С какой стати я должен тебя кормить!? Разве я твой хозяин?

- Теперь ты, - прошипела тварь и улеглась совсем по-собачьи, положив голову на лапы.

Наверное, дракон хотел выглядеть жалобно, но в темноте Влад не различал выражения морды - лишь видел по положению светящихся глаз, что дракон немного наклонил голову вбок, как обычно делают собаки, когда хотят понравиться.

- Я твой хозяин? - всё так же неприязненно спросил княжич. - Это почему?

- Потому что я - твоё наследство, - поспешно ответила тварь, как будто только и ждала этого вопроса.

- Какое наследство! Не смеши меня! Дьявола в наследство? - проговорил княжич, отворачиваясь к стене.

В прежние времена Влад побоялся бы так сделать - побоялся бы, что змей его цапнет, но сейчас княжичу было всё равно. Он даже хотел, чтоб змей его укусил. Вот тогда бы Влад разозлился достаточно, чтобы выместить на этой твари всю свою злость и обиду.

Наверное, тварь знала это, ведь, как нарочно, вела себя очень мирно. Она не хотела даже прикоснуться к княжичу и лишь шипела в ухо:

- Наследовать можно всё, что хочешь.

- А если я не хочу принимать это наследство? Зачем ты мне? Ты не смог помочь моему отцу и моему брату, - возразил Влад, продолжая лежать спиной к змею.

Дракон вздохнул:

- Я помогал твоему отцу и брату так, как они хотели. Они говорили, чего желают, а я советовал им, как достичь желаемого. Мои советы всегда оказывались верными. Я не виноват, что люди вечно обманываются в своих ожиданиях. Люди никогда не видят, что для них лучше на самом деле. Люди не верят, что исполнение заветного желания может привести их к гибели.

Влад обернулся и в крайнем возмущении посмотрел на змея:

- По-твоему выходит, отец и брат сами виноваты!? По-твоему, они сами себя погубили? Они сами, а не предатели-слуги и не подлец Янош?

Дракон молчал.

- Так что же? Предатели-слуги и подлец Янош не так уж и виноваты? - продолжал возмущаться Влад.

Дракон молчал.

- Ползи отсюда, шавка с раздвоенным языком! - крикнул княжич. - Ползи отсюда, пока я тебе этот язык не вырвал!

Некоторое время назад Влад просил Бога объяснить простыми словами, почему погибли отец и старший брат, и теперь получил это объяснение - получил от дьявола, говорившего неожиданно честно. Дьявол вёл себя странно, будто повинуясь чужой воле, потому что своей откровенностью сам себе вредил, однако Влад не обратил на это внимание. Он сознавал лишь то, что полученное объяснение ему не понравилось.

По дороге в монастырь государь Влад всегда проезжал селение, называвшееся Тынкэбешть, но не имел привычки останавливаться там. Даже просители это знали и не пытались караулить князя, хотя место казалось удобное, ведь тем, кто подобно Владу подъезжал к Тынкэбешть со стороны большого леса, дорогу преграждала ещё одна река и задерживала путешественников.

Через реку был перекинут мост, как в Петрешть, и возле моста тоже дежурила таможенная охрана, которая тоже навесила поперёк проезда тяжёлую цепь. Из-за этого правителю приходилось снова останавливаться и ждать, когда же откроют проезд, после чего князь, наконец, пересекал реку и въезжал в село Тынкэбешть.

Казалось бы, в этом-то селе просителям и следовало ловить Влада, ведь, увидев его ещё на той стороне реки, они без особой спешки успели бы собраться в толпу на улице. И всё же здесь никто Влада не ловил. Оставив позади тёмный лес, венценосный путешественник пересекал реку, затем проезжал мимо таможенного поста, затем несколько минут ехал по деревенской улице, никем не задерживаемый, и, наконец, возле постоялого двора сворачивал с большой дороги направо.

Государевы слуги тоже знали, что в Тынкэбешть судейства не случится, поэтому один из охранников заранее поспешил вперёд - предупредить таможенников, чтоб государю пришлось ждать как можно меньше.

Таможенники молча кланялись, когда правитель проезжал мимо, и деревенские жители тоже кланялись и молчали, однако Влад знал, что, как только он отъедет на достаточное расстояние, начнутся разговоры:

- Опять государь хмурый, - скажет один селянин другому. - Вот так всегда, как в монастырь едет. Хоть бы раз ехал туда со светлым лицом.

- Видать, досадует, что опять опоздал к обедне, - скажет другой селянин.

- Да, задерживают его разные бездельники и дураки, - согласится третий. - Я бы на его месте тоже хмурился.

Простые люди твёрдо верили - князь хмурится потому, что благочестив, ведь благочестивые люди стремятся не опаздывать к церковной службе. Селяне не могли думать иначе, потому что мало знали про жизнь своего правителя. А вот боярин Войко знал о своём князе гораздо больше и потому понимал суть происходящего гораздо лучше.

- Довольно печалиться, господин, - сказал боярин. - Твой отец покоится с миром. Кончина его была мученической, и это зачлось ему на том свете.

- Зачлось? - резко переспросил Влад. - А ты знаешь это наверняка? У тебя есть знакомцы на небе, которые рассказывают тебе, что там делается? А может, мне не ехать в монастырь? Чего ради одаривать монахов, если их молитвы за спасение души моего отца уже не нужны!

Войко промолчал.

- Так что же? У тебя есть знакомцы на небе? - всё так же резко продолжал спрашивать младший Дракул. - Есть?

Войко продолжал молчать, чтобы не распалять господина ещё больше, а господин всё язвил:

- Если ты имеешь там знакомства, тогда скажи, не передавал ли мой отец мне весточку через тебя. Не передавал? Странно. Я бы на его месте не упустил такую возможность.

Говоря по правде, Влад хотел бы думать, что его слуга находится с небожителями в особых отношениях. Однако боярин никогда не давал прямых доказательств, что такие отношения есть. Он отказывался признавать себя посланником небес и терпеливо сносил все шутки господина на этот счёт - и добрые, и злые.

Войко скромно улыбался, когда Влад начинал расхваливать своего слугу и говорить, что тот праведен, как ангел. Войко всячески уклонялся, когда правитель прямо просил ответить на вопрос: "Ты случаем не ангел в человечьей шкуре?" Войко стремился избежать разговоров об этом, даже тогда, когда его расспрашивали доброжелательно, поэтому теперь он так же уходил от разговора, когда князь начал шутить по-злому.

В то же время Влад, даже отпуская язвительные шутки, продолжал помнить, что судьба у Войки сложилась именно так, как должна сложиться у святого, и что Войко по окончании своих земных дней непременно окажется в раю, если не изменит своим жизненным правилам. Младший Дракул, вспоминая то, что знал о своём боярине, всегда ощущал себя так, будто пишет житие - именно пишет, потому что Влад знал Войку очень давно, с того времени, когда боярин был ещё совсем юн.