Ознакомительная версия. Доступно 49 страниц из 242
– Поклонение Табити или Дане? Слыхивал, что где-то в лесах все еще есть их тайные капища. Мир меняется медленно. Я умел слушать, Борис. Еще в детстве мне один старый волхв нарассказывал всякого…
Борис поднял голову, Владимир удивился выражению боли и понимания в обезображенном лице.
– А я недавно узнал о Тайных Волхвах… И сперва решил было, что вся правда только у них. Но, знаешь, у меня нет такого стада баб, как у тебя, значит, есть время подумать, помыслить… Что поклоняться Дане, чья сила уже ушла? Что поклоняться и Сварогу, чья сила когда-то уйдет? Боги бессмертны, но и они уходят в небытие, когда им перестают поклоняться. Народ пусть строит капища временным богам, как и строил, но умные люди должны знать о другом боге…
Владимир зябко повел плечами. Внезапно показалось, что стены исчезли, он словно завис в звездной ночи, когда под ногами нет опоры, а руки хватаются за пустоту.
– О ком ты?
– Некоторые из нас на самом деле тайно поклоняются Великому Незримому, имя которого неведомо. Это он дает нам временных богов: Сварога, Даждьбога и других, он же дает желтолицым Будду, арабам – Аллаха, иудеям – Яхве, христианам – Иисуса, ибо эти временные боги… да-да, временные! – все же способны превратить хробаков в лежунов…
– А лежунов в крылатых? – спросил Владимир жадно.
Борис невесело усмехнулся:
– Век богов долог. Один день бога – тыща наших лет! Смирись, что ни при твоей жизни, ни при жизни твоих внуков люди еще не станут вровень с богами… Но без нашей части работы и далекие потомки не обретут крылья.
Владимир вздохнул так тяжко, что в приоткрытую дверь заглянул Кремень. Оглядел волхва подозрительно – он подозревал всех, кто ходил к князю, – неслышно попятился, но дверь оставил чуть-чуть приоткрытой.
– Странные и печальные вещи говоришь, – сказал Владимир наконец. – Пей мед, на ста травах настаивали!
– Княже, ты бы сказал это еще раньше, если бы сам… Но ты строишь города, засечные линии, крепости. Ум твой занят делами насущными, а мой, благодаря тому, что ты взял на себя черную работу править Русью, теперь проникает в суть вещей и дел…
– Твоя жизнь интереснее, – сказал Владимир завистливо. Он засмеялся: – Хочешь, поменяю на твои знания всех своих баб и все винные подвалы?
О пирах великого князя уже пошла слава. К нему съезжались знатные бояре и просто именитые, а также прославившиеся подвигами простые люди, как-то: Мальфред Сильный, Рогдай Удалой, Ян Усмошвец, Андрей Добрянко, Илья Жидовин, Александр Попович…
Прославленных богатырей, каждый из которых коня со всадником поднимал на плечи и носил по двору, у Владимира насчитывалось тридцать семь человек, но за столом у князя редко собиралось больше полудюжины. Почти все несли службу на казачьих заставах, в народе уже любовно именуемых заставами богатырскими. Иные, вроде богатыря Добрыни, по-прежнему стояли на рубежах, но уже – посадниками земель, воеводами, в Киев наезжали вовсе редко.
Все чаще князь-витязь, как заметили богатыри, бывал на пирах сумрачен, отвечал невпопад. Взгляд его темных глаз блуждал поверх голов. Мальфред, как и надлежит простому, как камни его родины, человеку, спросил в лоб:
– Княже, никак заболел? Так два пальца в рот, только и делов! И снова можно жрать и пить в три горла!
– У него насчет баб трудности, – предположил Рогдай. Поймал на себе вопросительные взгляды, пояснил: – В Киеве уже не осталось девок, на которых можно было бы жениться! А за ворота ему выехать лень.
– Не лень, а некогда, – возразил Ян. – Ты что ж на князя такой поклеп возводишь? Будто он только о своих женах думает? Как тебе не совестно! У него ж еще около тыщи наложниц, он и про них не забывает! В поте лица своего, как сказано в одном учении, добывает свое удовольствие!
За столом хохотали, Владимир вымученно улыбался. Здоровое воинское братство, он здесь не князь, а витязь, которого чтут за отвагу и удаль. Если в силе и уступит почти всем, то в умении владеть оружием – вряд ли. Но на самом деле он уже не витязь, а то существо, что пытается выбраться из темной земли к свету и солнцу. Друзья-богатыри пока просто не поймут. Скажут, переработался. А то и вовсе начнут прикидывать, сколько жен не опасно завести одному человеку…
– Добрые вы друзья, – сказал он насмешливо, – один к одному, как братья, хоть один черный как головешка, другой рыжий, а третий щурится даже впотьмах… А вот в вере – пестрые, как скоморохи.
Мальфред сдвинул могучими плечами:
– Обижаешь, Владимир…
– Разве? Какому богу служите?
Мальфред подумал, пожал плечами:
– Вот ты о чем… Мы чтим русских богов, но на требы ходим к своим.
– Вот-вот! Но как ты, такой здоровый, как сарай у бабки, отказался от Одина и принял веру какого-то Христа?
Мальфред снова пожал плечами, потеснив одного гостя и едва не спихнув с лавки другого:
– Не знаю… Один, конечно, могучий бог… А Христос даже не из рода богов. Так, слабак. Но однажды что-то щемило во мне, душа неспокойна стала. Христос чем-то человечнее… Он умел страдать, чего не умели мои могучие боги.
– Так-так, – сказал Владимир едко. – Ну а ты, Рогдай? Какому богу молишься?
Рогдай поперхнулся, выронил полуобглоданную кость. Под взглядом князя внезапно покраснел, выпалил быстро:
– Истинному! Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его! Я исповедую истинную веру, княже! И зовут меня не Рогдай, а Абдулла.
– Ну, пусть тебя Аллах так и зовет, – рассудил Владимир. – Так чем тебе наша русская вера не по душе?
Рогдай побледнел, смотрел умоляюще:
– Княже… Мы здесь поклялись говорить друг другу только правду. Мне страшно это сказать, но то огромное требище, где стоят все боги, – плохо! Плохо для всей Руси.
– Почему?
– Вспомни хазар. Это была страна, где по пятницам ходили в мечеть, по субботам – в синагогу, по воскресеньям – в храм Христа. А по будням приносили жертвы своим родным богам. Удивленным гостям говорили: «Стоит ли гневить богов? Нас от этого не убудет». Убыло! Под ударом Святослава рассыпалось с такой легкостью, что и сам Святослав удивился. А все потому, что страну еще до его прихода уже разодрали разные боги!
