Кола - Поляков Борис
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
— Выходит, по-твоему, – никто обуздать их не может. Молодым бороться рано – опыту мало. Старым поздно уже – сила истрачена.
Отец долго смотрел на Кира, как бы изучал его.
— Не говорил я так. Но если всерьез за твои замыслы браться, так, может, и жизни не хватит, чтоб до конца-то. А ты враз норовишь. Получается: дугу из оглобли гнешь.
– Что же ты посоветуешь?
— Для начала – свое судно новое строить.
— А потом?
– Путь-дорогу в столицу ладом познать. Показать людям: выгодное, мол, дело-то!
– И все?
– Нет. Вот когда не один раз и другие с тобой удачно сходят да капиталец кое-какой заимеют, тогда с ними можно и об артели, и о той земле думать, не раньше. Да не как вернуть ее, а о концессии, может.
Кир сидел поникший. Все соображения его об артели, земле, предстоящих делах, видевшиеся раньше отчетливо, до осязаемости, теперь теряли свои очертания.
Как-то, Кир был еще мальцом, шли они по заливу на шняке. Туман такой навалился – всплеска весел не слышно. Пошли к берегу переждать. Отец внушал гребцам: «Осторожно греби, берег крутой и каменистый тут. Как бы, часом, не напороться на что-нибудь». А сам все в туман всматривался.
Кир первым тогда увидел: прямо по ходу торчал, угрожая шняке, поросший травою камень. Хотел крикнуть, чтобы отец положил руля на борт, – и не успел: камень вдруг покачнулся, теряя размеры, пошел навстречу – и у самого носа шняки оказался пучком травы. От неожиданности Кир вздрогнул, протер глаза. Отец с кормы рассмеялся: «Что, дьявол глаза водит?» А потом дома долго рассказывал: бывают такие случаи в море. Сам как-то за землю осколок от черпака принял.
Да, отец за жизнь повидал всякого. Сейчас смотрит в окно. О чем он думает? Об иностранцах и торговых домах? О прожитой жизни? Обо мне? Чисто выбритое лицо, стриженные в скобку редкие волосы. Аккуратный и старый. Что-то былое, из детства, вдруг протянулось к Киру. Захотелось сказать такое, чтоб забылась тяжелая их размолвка, будто ее и не было. И, помедля чуть, положил отцу на запястье руку, стараясь глянуть в глаза, спросил тихо:
– Может, печь затопить? К обеду время.
Рука у отца тоже старая. Кожа на ней иссохшая.
– Затопи.
Голос в забытьи тихий. Ни движением, ни взглядом от мыслей не оторвался, но Кир понял: отец примирения не оттолкнул.
Кир достал из-за печки сухое полено, нащепал от него лучины. Эх ты, видение, видение. Таким близким казалось все. А теперь? Куда же все переносится? Может, Кир станет таким, как отец, или еще старее? А может, и правда жизни не хватит, чтоб до конца-то. А надо жить. Вправду ведь, надо жить.
Он разжег в печи огонь, наложил поленьев посуше и потоньше, смотрел, как они разгораются. Значит, надолго. Надолго.
– Уснул?
– Что? – очнулся Кир.
Отец у стола резал хлеб, прижимал его к груди.
– Уснул, говорю? Ставь чугунок, хорошо горит.
Это был уже мир. И, словно ища подтверждения этому, не ошибся ли, Кир сказал:
– Ты никогда не рассказывал мне про ту землю.
Хлебные ломти из-под ножа шли ровные, долгие. Кир ждал.
– Расскажу, – промолвил отец.
Да, это был мир, за которым далеко где-то чуть угадывались Кировы чаяния. Захотелось говорить и говорить с отцом, все равно про что, лишь бы не терялось это возникшее вдруг ощущение: все еще может устроиться.
– Пусть тогда на шхуне Митрич будет за старшего, – попросил он и услышал, как изменился собственный голос: будто заглаживал перед отцом прежнюю резкость и супереченье.
– Пусть, – отозвался отец.
В чугунке скоро поспели щи. Наливая их в миску, Кир спросил:
– Мне в Кемь-то когда идти?
Отец достал из шкафа стакан для себя, налил в оба водки до половины. Сели за стол.
– А нынче и собирайся, – сказал отец. – Если браться всерьез надумал, то начинать пораньше надо. Загодя все готовить к постройке нового судна.
Над столом чуть звякнули протянутые стаканы.
– Спасибо тебе, – сказал Кир.
– Ладно. Пусть будет успех.
Короткий день за работою прошел быстро. Когда поустали изрядно, Сулль сказал, что это последнее дерево. Потом одному варить ужин, остальным – пилить и колоть плавник. На том и решили.
Андрей первым пошел к бревну.
— Берем дружня, враз, а то не осилим, – предупредил Афанасий.
Смольков с последней надеждой спросил:
– Может, распилим все же? Чего зря пупок надсаживать?
– Берем, – наклонился над бревном Афанасий и построжал голосом. – Взяли!
Бревно, просоленное, мокрое, пригнанное ветрами из неведомых далей, давило плечи, жало к земле. На подъем несли тяжело, в сыпучем песке вязли ноги.
На круче Смольков взмолился:
– Не могу больше, брошу.
– Я те брошу, – пыхтел Афанасий сзади. – Хребет без бревна, сам сломаю.
Андрей, напрягшись, шел первым. Сил и вправду мало осталось. Целый день носили плавник. Натаскали его к избушке, год топи – хватит. А теперь Суллю понадобилось еще и это, он говорит – последнее дерево.
У избушки Андрей сбавил шаг, прохрипел:
– Бросили.
– Ра-зом! – подхватил Афанасий.
Бревно глухо бухнулось оземь.
– Уфф! – Афанасий снял шапку. – Кури, Сулль Иваныч! Роздых нужен.
Смольков повалился тут же, к бревну, застонал, скорчившись.
– Все, надсадился я. Боли сильные в животе.
– Не к добру это, – сказал рассудительно Афанасий. – Теперича и рожать не сможешь.
Сулль уселся подле Смолькова, потрепал его по плечу:
– Ни-че-го...
Андрей примостился на камне. Дышать тяжело. Погода к вечеру потеплела, и от работы тело распарилось. Вытирал рукой мокрую шею, переглянулся с Афанасием.
– Жарища.
– Кваску бы сейчас испить, – Смольков, как рыба на берегу, дышал ртом.
– Да, – вздохнул Сулль, – квас хорошо...
– Водица не подойдет? – хохотнул Афанасий.
– Вода тоже хорошо. Один бы раз пить.
Вода была рядом, в избушке, но идти всем не хотелось.
– Али мне сходить? – размышлял Афанасий вслух.
Сулль бил кресалом по кремню, раздувал трут. Смольков лежал распластавшись, запрокинув голову на плавник, простонал:
– Афонюшка, век за тебя бога стану молить.
– Помрет ведь не пивши, взаправду, – вздохнул Афанасий, поднялся, пошел в избушку. Андрей скосил ему вслед глаза: ой, неспроста Афанасий такой согласный.
В сенцах избушки прошуршал ковш, будто им песок зачерпнули. Потом в кадушке тихо плеснула вода раз, другой. «Соль! – догадался Андрей. – Растаивает!»
...Афанасий все проказы творил: то трут Суллю намочит, то трубку спрячет, а потом сокрушается вместе с ним, ищет. Ночью, крадучись, затащил в избушку низкий обрез от бочонка, а в кем вода. Поставил возле полатей – кому достанется – и спать лег. Смольков, встав по нужде, спрыгнул в холодную воду и заорал в темноте по-звериному, напугал до икоты всех. Сулль утром ругал Афанасия, приказал строго: шутки ночью не делать! Афанасий, слушая, виновато моргал, соглашался, а глаза таили улыбку. И никто не видел, как днем принес он в избушку жердь и в дверь приставил. Андрей, открыв ее первым, еле успел отскочить в сторону от падающей на него лесины. Смеялись над ним весело, но дверь потом стали отворять бережливо, с опаскою.
Афанасий пришел, протянул Андрею ковш, до краев полный.
– Будешь?
Андрей помотал головой:
– Квасу бы.
– Сулль Иваныч? – не успокоился Афанасий.
– Один раз, – Сулль взял ковш и отхлебнул громко, вкусно.
У Андрея аж во рту стало солоно. Будто сам отпил. А Сулль равнодушно протянул ковш Смолькову, ткнул молча в колено. «Или ошибся?» – усомнился Андрей, но, глянув на блудливое выжидание Афанасия, подивился крепости Сулля: характер!
Смольков сел шустро, держа ковш в обеих руках, глотнул жадно раз, другой – и вдруг, словно его шилом пырнули, вскочил, разлив воду, стоял, раскрыв мокрый рот, вытаращив глаза.
Сулль наклонился и выплюнул воду. Покатился со смеху Афанасий, смеялся Андрей.
Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 138
Похожие книги на "Кола", Поляков Борис
Поляков Борис читать все книги автора по порядку
Поляков Борис - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.