Время дракона - Лыжина Светлана

Зрение, слух и чутьё опять навострились, улавливая каждую мелочь. До княжича доносился гул разговоров, незлобная ругань, ржание лошадей. Лагерь не имел вала и ограждения. Их заменяли многочисленные крытые повозки, поставленные в ряд, а в бортах некоторых повозок были сделаны окошечки, откуда выглядывали жерла маленьких пушек.

Увидев, куда смотрит гость, Ласло сказал:

- Это называется "город из возов".

Воротами для необычного города служили высокие плетни. Они стояли в два ряда на небольшом расстоянии друг от друга и растаскивались вправо и влево, когда требовалось кого-то пропустить.

Караул, выставленный возле ворот, вопросительно посмотрел на нежданных гостей, а маленький Гуньяди сказал старшему караульному лишь две фразы:

- Ты знаешь, кто я?

- Нет.

- Тогда иди и спроси у командира вашей сотни.

Караульный не стал спорить и ушёл, а через несколько минут вернулся уже бегом и махнул рукой товарищам, чтоб растаскивали плетни.

- Я же говорю, что я тут кое-кого знаю, - усмехнулся Ласло.

Миновав ворота, он повернул в ту же сторону, куда ходил старший караульный, и направил коня прямо вдоль повозок. Теперь хозяйский сын и его гость ехали не рысью, а шагом, потому что вокруг было полно людей, и к тому же путь стал скользким - развезло.

На первый взгляд в воинском лагере совсем не осталось снега - лишь серая грязь, которую месили тысячи ног, и почти одного цвета с грязью были многочисленные палатки из серого небелёного холста. Возле каждой горел костерок, поэтому запах земли перебивался запахом дыма. А ещё в лагере витал тот же запах, который, как помнилось Владу, разносится с паперти митрополичьего собора в Тырговиште, когда на паперти сидели нищие. В лагере, конечно, их не было, и всё же прелый запах давно не стиранных кафтанов, пропитанных человеческим потом, накатывал на Влада то справа, то слева.

Посещая митрополичий собор и проходя мимо нищих, княжич обычно зажимал нос рукой и плотнее закрывал рот, хоть отец и говорил, что не следует так нарочито показывать свою брезгливость, и что к нищим надо проявлять сострадание. Влад кивал, но отношение к нищим было одним из немногих случаев, когда он не мог подражать отцу. Княжич презирал людей, которые воняют, как нищие, и потому сейчас удивился сам себе, ведь он не чувствовал презрения и втягивал густой запах обеими ноздрями.

А впрочем, удивляться было нечему, ведь в лагере витал совсем иной запах! Запах настоящего войска! Запах походных трудностей и лишений, которые переносятся не с нищенскими стенаниями, а с доблестной стойкостью, с песнями и шутками! Запах той жизни, которой Влад никогда не знал, но мечтал узнать с того дня, когда наставники по воинскому делу начали рассказывать ему и Мирче о походах, в которых участвовали. Вот почему Влад завидовал старшему брату, отправившемуся вместе с отцом на войну. А теперь Владу тоже повезло. Правда, он сомневался, одобрил бы родитель посещение лагеря или нет. "Ведь я ради этого ушёл с обедни, - думал княжич. - Конечно, отец тоже так делал, но он делал так потому, что у него были важные дела. А у меня?"

Тем временем количество воинов вокруг росло. Они шли откуда-то из глубины лагеря, держа в руках пустые миски, и направлялись как раз к повозкам, мимо которых пробирались Ласло и Влад. Тут княжич заметил, что у нескольких повозок пологи откинуты. В каждой высилась гора наполненных мешков, и стояли два раздатчика. Раздатчики стаскивали с кучи очередной мешок, быстро развязывали его и, вооружившись деревянными черпаками, насыпали что-то в подаваемую посуду.

Несмотря на расторопность раздатчиков, возле повозок уже собралась толпа из нескольких десятков вихрастых затылков. Слышалось чавканье ног по грязи, непрекращающийся гомон, из которого вырывались отдельные возгласы:

- Эй!

- Не толкайся!

- Скоро там?

- Сыпни побольше.

- Мне в две.

- Братцы, дайте пройти!

- Отходи, не задерживай.

- Куда? Куда ты? Ишь шустрый!

- Не боись, всем хватит.

Влад, невольно оказавшись в этой толпе, то и дело смотрел на миски в руках тех, кто уже получил порцию. "Что же раздают? - думал он. - Золотисто-желтоватое. Крупа - не крупа, а что-то..."

- Эй, что вам дают? - начал спрашивать Влад. - Что у вас такое?

Воины не торопились отвечать, озабоченные лишь тем, как бы просочиться среди товарищей, которые ещё ждали своей очереди.

- Эй, брат, что это в миске? - обратился княжич к очередному воину.

Тот поднял голову:

- Это тархоня.

- Что? - не понял Влад.

- Тархоня, - повторил воин.

Как видно, его палатка находилась рядом, потому что он вытянул шею, словно увидев кого-то, и крикнул:

- Ну что? Вода закипела?

А между тем почти над каждым костерком близ палаток уже появились котлы. Воины сыпали жёлтое нечто из мисок прямо в котёл, а кто-нибудь самый рукастый крошил в общее кушанье разные добавления. Потянуло свежим луком, затем чем-то копчёным.

Пока Влад расспрашивал и принюхивался, Ласло уже выбрался из толпы, и пришлось его догонять. Благо, провожатый уехал недалеко.

Маленький Гуньяди остановился напротив входа в просторный серый шатёр. Край полога, прикрывавшего вход, был откинут, поэтому мальчик, не вылезая из седла, наклонился, заглянул внутрь и громко произнёс:

- Эй, Тамаш. Ты чего меня не встречаешь?

- А! Наш молодой командир! - раздался хриплый приветливый голос.

Наверное, о десятилетнем ребёнке следовало бы сказать не "молодой командир", а "маленький", но прозвучало то, что прозвучало, и Влад задумался над этим.

- А я вот собирался тебя встретить, да опоздал на полминутки, - продолжал голос. - Я думал, пока этот дурень ворота откроет...

Ласло отъехал чуть в сторону, и из темноты полотняного укрытия на свет вышел человек. Было этому человеку лет сорок, и, судя по виду, двадцать из них точно прошли в походах.

Макушка у вояки начала лысеть, поэтому, когда он наклонился, вылезая из шатра, стало видно, что ему пару раз по этой макушке хорошо доставалось. Очень внушительно выглядели огромные усы, закрученные вверх. Уважение вызывала и потёртая кожаная куртка. Такие куртки обычно поддевают под доспехи, но сейчас её просто набросили на плечи поверх белой, но несвежей рубахи. Штаны не представляли собой ничего особенного. Княжич даже затруднился бы определить их цвет. Вылинявший коричневый или светло-серый. В тени они казались одного цвета, а на свету - другого. Сапоги выглядели дорого, но засохшая грязь, покрывавшая мысы, говорила, что хозяин этих сапог небогат. Богач посчитал бы для себя недостойным марать обувь. "Скорее всего, трофей. Может, даже снятый с убитого", - подумал княжич.

Маленький Гуньяди внимательно наблюдал за Владом, проверяя, впечатлён тот или нет, однако старался себя не выдать, поэтому, когда княжич заметил на себе изучающий взгляд, Ласло тут же переменил выражение лица, улыбнулся и сказал, указывая на усатого вояку:

- Это Тамаш. У него под началом сто семь человек. И они сами выбрали его командиром. Отец говорит, что на таких командирах держится армия, - предупреждая возможные расспросы, мальчишка пояснил. - Это в валашском войске все командиры назначенные, а тут не так. Наёмные воины могут сами выбирать, под чьим началом случить. Если им не нравится командир, они могут взять и уйти. А Тамаш всем нравится, потому что он если ругает, то за дело.

Вояка умилённо посмотрел на мальчика, а затем сделал лицо построже и повернулся в сторону Влада:

- Это кто ж такой будет?

- Это Влад. Он наш гость. Из Валахии, - ответил Ласло. - У его отца армия в восемь тысяч. Но там нет наёмных воинов.

Последнее замечание на счёт румынской армии прозвучало для Влада немного обидно, поэтому он гордо вскинул голову и сказал Тамашу:

- Я приехал, чтобы посмотреть на наёмных воинов. Я расскажу про вас своему отцу.

- Ну, что же... дело хорошее, - усмехнулся наемник. - Посмотри.