Время дракона - Лыжина Светлана

- Я понимаю, отчего вы караулили меня здесь, - сказал правитель. - Если б вы поджидали возле деревни, вас бы прогнали взашей, - неторопливо произнёс он, а затем спросил. - Так что это за дело, которое привело вас ко мне, и которое вы называете важным?

Оборванцы сразу встрепенулись:

- Дело в том, - сказал цыган с ушибленным боком, - что приснился мне однажды сон...

Не дослушав, правитель засмеялся:

- Привиделся цыгану сон? Вот уж поистине событие, достойное внимания государя! Ты для того прицепился к моему стремени, чтобы рассказать мне сон?

- Сон был очень важный, - возразил цыган с ушибленным боком. - Приснилось мне, будто ночую я в доме у своего свата, - рассказчик посмотрел на товарища, - вот у него в доме...

- И что? - насмешливо спросил князь.

- И слышался мне во сне старческий голос, - серьёзно продолжал цыган. - Голос повторял: "Выйди из дому. Выйди из дому".

- И ты вышел?

- Вроде как вышел, но только не наяву, а во сне. Думал, ждёт меня во дворе кто-то, но там никого не было, только темень была, и звёзды мигали. И тут снова голос: "Пойди посмотри, что на поле светится". Я подумал: "Надо пойти", - и вот, глядь, очутился на поле моего свата, а посреди поля пробивался из земли свет.

- Клад что ли светился? - спросил правитель.

Некоторое время он слушал внимательно и даже видел перед собой воображаемый дом и окрестности, и звёзды на небе, но затем вдруг встрепенулся, как будто сам очнулся от дрёмы. "Опять мне рассказывают сказки! - подумал государь, уже наученный разбирательством о корове и трёх телятах. - Опять мелют языком, а сами в это время пытаются провернуть какое-то дело".

- Я слышал от сведущих людей, что клады снятся именно так, как свет из земли, - всё так же серьёзно продолжал цыган, - поэтому я обрадовался. Хотел подойти ближе, сделал шаг, другой, третий, пятый, но тут чувствую - моргнул. Моргнул и снова оказался на том месте, откуда ушёл, возле ограды. Хотел я снова попробовать подойти, и снова кто-то вернул меня на прежнее место. А голос говорит: "Одному тебе не справиться. Копай вместе со сватом, да поспеши, а то срок выйдет, и не найдёте ничего".

- Вещий, стало быть, сон? - с недоверием произнёс Влад, но рассказчик будто не замечал этого недоверия.

- А я в ту пору на самом деле гостил у свата, - говорил он, - помогал ему пахать то самое поле. Просыпаюсь, и давай свата будить, пока ночь не кончилась. "Пойдём", - твержу, а тот спрашивает: "Куда?" Я отвечаю: "На пашню, там в самой серёдке клад". А сват говорит: "Мы ведь только вчера прошлись плугом в том месте и ни на что не наткнулись". А я говорю: "Пока ты будешь препираться, срок выйдет".

- И успели? - опять недоверчиво спросил князь.

Цыган с ушибленным боком ответил не сразу, потому что рассказывал всё по порядку:

- Взяли мы по лопате, помолились Христу и Пречистой Деве, а затем поспешили на поле, где я во сне увидал свет. Копнули там в серёдке пару раз и нашли горшок с золотыми монетами! Мы со сватом их сосчитали. Там восемь раз по десять и ещё...

- А вот теперь погоди, - резко перебил правитель.

Цыган, уже привыкший, что перебивают, хотел было продолжить, но Влад повторил.

- Погоди-погоди. Где, говоришь, нашлось золото? На поле твоего свата?

Коленопреклонённые оборванцы кивнули.

- Но ведь ты и твой сват - оба цыгане, так? - продолжал спрашивать Влад.

Оборванцы опять кивнули.

- Тогда вы сейчас сказали глупость. Вы - цыгане, и по закону моей страны не можете иметь никакой собственности и тем более владеть землёй. Вы сами - собственность того, на чьей земле живёте. Вы об этом забыли? Блеск золота лишил вас разума?

Оба цыгана виновато потупились и молчали.

- Так кому принадлежит поле, где вы нашли золото? Случайно, не мне?

- Нет, жупану Утмешу, - хором ответили оборванцы.

- А что это за жупан Утмеш? - спросил правитель.

- Он служит в твоём войске. Помогает стеречь дальнюю заставу, - сказал цыган с ушибленным боком.

- Не припомню такого, - сказал Влад.

- Так он же не великий жупан, - торопливо начал объяснять другой цыган, сохранивший бока в целости. - Он простой жупан. У него всего одна деревня во владении. И сверх того девять цыганских семей.

- И все девять живут осёдло? - спросил государь. - Никто из вас не кочует?

- Живём осёдло, - подтвердил цыган, сохранивший бока в целости, и опять принялся объяснять. - Мне жупан дал в пользование дом и поле. А моему свату - дом и право ходить на заработки, промышлять кузнечным ремеслом. Мой сват - не бродяга. У него и бумага есть от жупана Утмеша. Всё по закону. Бумагу можешь хоть сейчас посмотреть, великий государь.

- А сам Утмеш сейчас где? - спросил Влад.

- Заставу стережёт, - сказал цыган с ушибленным боком. - В усадьбе редко появляется. Наведывается всё больше осенью...

- Вот когда осенью приедет ваш хозяин, отнесёте ему этот клад, - сказал правитель.

Цыгане замялись. Наконец, тот, у кого был ушиблен бок, произнёс:

- Мы принесли этот клад тебе, великий государь.

- А зачем мне? - пожал плечами Влад. - Не надо его мне.

Цыгане опять замялись.

- Мы принесли его тебе, потому что наш вожак сказал нам, - проговорил тот, который с ушибленным боком, а второй цыган добавил. - Он, конечно, не хозяин, как жупан Утмеш, но мы не можем его ослушаться. Мы отнесли клад вожаку, а вожак сказал нести тебе.

- А ваш вожак ещё что-нибудь сказал? - усмехнулся государь.

- Да, - ответил цыган, сохранивший бока в целости. - Вожак напомнил нам твои слова, которые ты часто повторяешь. Ты говоришь, что государь - полновластный хозяин над всем и над всеми. Ты говоришь, что всякий жупан будет владеть своим имуществом, если ты позволишь это, а если не позволишь, то не будет владеть. И нет различия, получено ли это имущество в наследство или куплено, ведь всё равно решаешь ты, кто и на что имеет права.

- Да, я говорил так. А к чему ваш вожак об этом вспомнил?

- Если ты всё это говорил, - закончил цыган, сохранивший бока в целости, - значит, ты можешь решить, кому и сколько дать из найденного клада.

- Интересно... - Влад засмеялся. - А ваш вожак сказал что-нибудь ещё?

- Да, - цыган с небитыми боками совсем осмелел. - Вожак сказал, что жупан Утмеш заберёт всё до последней монетки, как только узнает про клад. А если мы отнесём золото тебе, то нам может что-то перепасть.

- До чего же вы честные! - насмешливо воскликнул Влад. - Неужто, у вас не возникло мысли утаить это золото?

Оборванцы виновато потупились, а затем цыган с ушибленным боком снова посмотрел на государя и произнёс:

- Наш вожак сказал, что утаить мы не сможем. Как только потратим хоть малую часть, о богатстве сразу станет известно, и нам будет плохо. Наш вожак сказал, что мы должны или отнести золото тебе, или вернуть обратно в землю, из которой взяли. Мы решили отнести тебе. Ты рассудишь справедливо, сколько монет положено нам, а сколько - жупану Утмешу.

- Рассужу? А вот это вы зря решили, - возразил государь. - Я не могу вас судить, потому что вы - цыгане. И жупан Утмеш, окажись он здесь, не мог бы с вами судиться. Вот было бы смеху, если б жупан стал судиться с собственной шапкой или собственными сапогами. А вы - как шапка или сапоги, потому что вы - собственность вашего хозяина. Несите монеты ему и надейтесь на его милость.

Цыгане приуныли, но тут боярин Войко, до сих пор молчавший, подал голос:

- Прости, что снова вмешиваюсь, господин, но я думаю, ты не совсем справедливо сравниваешь цыган с неживой вещью.

Оборванцы просительно посмотрели на боярина, а Влад тоже обернулся и внимательно слушал.

- Они всё-таки наделены разумом и имеют дар речи, - продолжал Войко, - и они правы, когда просят тебя разделить клад. Если на охоте собака принесёт хозяину дичь, то имеет право получить что-нибудь в поощрение. Хороший хозяин всегда наградит. Так неужели цыгане, нашедшие клад, не заслужили награду?