Дорогая Клара! - Эмих Кристина

Витька играл то медленнее, то быстрее. То громче, то тише. И вдруг музыка прекратилась. Витька убрал руки с клавиш, опустил на колени.

Я первая зааплодировала. Сильно-сильно била ладонями друг о друга. Витька повернулся, посмотрел прямо на меня и улыбнулся. Он так редко улыбается. Но улыбка у него такая хорошая.

Клара – Виктору

2 июня 1937

Ну, бывай, Виктор Палыч!

Сегодня мы отчаливаем в деревню, до сентября ты меня не увидишь.

Если произойдет что-то интересное, пиши.

Клара

Проснулся поздно, умылся, сделал зарядку и лег с книгой.

Уже несколько раз порывался писать Кларе, да не о чем. Дни мои скучны и однообразны.

Вчера от безделья я не менее получаса рассматривал стрекозу. Она обняла камушек восемью лапками и замерла. Застыла в раздумьях. Ее крохотное тельце – зеленое с черными полосками, как у ящерки, – оставалось неподвижно, серые полупрозрачные крылья трепетали на ветру. “О чем ты думаешь, стрекоза? – хотелось спросить мне. – Какие мысли приходят в твою крохотную голову? Где ты была, что видела?”

Тетя Женя приезжала, привезла тетрадь с записанными от руки стихами. Бабушка спрятала тетрадь под подушку. В московской квартире, где жили дед с бабушкой и где мне никогда не доведется побывать, было много книг. Из всей огромной библиотеки бабушка забрала всего пару десятков.

Тетя Женя приезжала не одна, с мужем. Уже третьим по счету. Отец говорит, что с тети-Жениным везением лучше замуж не выходить. Ее первый муж погиб в Гражданскую войну, второго обвинили в троцкизме. Третий сидел вчера за нашим столом. Целый и невредимый. Имени его я не запомнил.

Третий-тети-Женин-муж преподает в университете. Я поделился с ним, что люблю литературу, и рассказал стихотворение Пастернака. Третий-тети-Женин-муж одобрительно кивнул.

Мама рассмеялась нервным скрипучим смехом. Стране нужны инженеры, физики, математики. Литература – пустая забава. “Инженер может стать поэтом, а поэт инженером…” Подумаешь, стихотворение написать. Мама повторяет за отцом слово в слово. То же самое он сказал мне неделю назад за ужином. Иногда мне кажется, что у мамы нет никакого другого мнения, кроме отцовского. То ли дело бабушка, у нее на все свой взгляд.

Я ушел в нашу с бабушкой комнату и достал из-под подушки привезенную тетей Женей тетрадь.

На первой странице:

Возьми на радость из моих ладоней

Немного солнца и немного меда,

Как нам велели пчелы Персефоны…

Переписал стихотворение к себе в дневник. Мандельштам очень хороший поэт, но много всего непонятного. Завтра спрошу у бабушки, что он имел в виду.

Год, как умер Горький. Его смерть я переживал как личное горе, как потерю близкого и дорогого человека.

Бабушка пояснила, что Персефона – владычица царства мертвых.

Неприкрепленная лодка, должно быть, управляется Хароном и доставляет путников в царство Аида. Отчего же пчелы? Древние называли души пчелами. Пчелы живут в царстве теней и питаются временем.

Я слушал бабушку, и мурашки бегали по телу. Сколько таинственного в одном маленьком стихотворении.

Теперь Мандельштам мой любимый поэт. Вместе с Пастернаком.

Виктор – Кларе

2 июля 1937

Дорогая Клара!

Целый месяц я ничего не писал. Столько раз порывался сесть, черкнуть тебе пару строк, но всякий раз обнаруживалось, что писать не о чем. Все разъехались кто куда, мне остается только читать книги и играть бабушке на пианино.

И вот наконец подвернулся повод. Помнишь, мы застукали Ваню с Ладой?

Вчера идем с Ваней, навстречу Лада. Ваня остановился, раскраснелся, начал какую-то околесицу нести. На Ваню совсем не похоже. Он обычно сто раз подумает, прежде чем что-то сказать. Старшие братья – это вообще катастрофа. То один влюбится, то другой. У Семена так каждую неделю новая любовь.

Ваня стоит, распинается, а Лада с ним даже не поздоровалась. И как прикажете это понимать? Ваня такой грустный шел, что мне стало его жалко.

Бабушке привезли июньскую “Работницу”. Переворачиваю страницу, а там “Все выше и выше”. Слова и аккорды.

Сыграл не меньше десяти раз. Так самого меня воодушевили строки: “Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…”

Понимаю, почему Ваня выбрал авиацию. Правда, последнее время он про летное училище говорить перестал. Зачем оно ему? И так целыми днями в облаках витает. Что любовь с людьми делает!

Дальше в журнале рассказ про Полину Осипенко. Смог бы я стать летчиком? Сдается мне, небо не для таких, как я.

Больше рассказывать не о чем. Я бы мог пересказать тебе газетные новости, да к чему это? У тебя и без них в деревне жизнь, что говорится, кипит. Пересказывать сюжеты книг еще бестолковее.

С уважением, Виктор

Выдался чудесный вечер. Родители ушли на концерт. Семен в гостях, где пропадал Ваня, мне неизвестно. Мы с бабушкой сидели вдвоем, я играл на пианино, а бабушка размышляла о том, как я буду играть на сцене Саратовской консерватории, а она сидеть в первом ряду и аплодировать… Она верит в то, что я стану известным музыкантом, буду приглашать ее на сцену и говорить, что без моей любимой бабушки Зои не было бы великого пианиста Виктора Славинского.

Я не чувствую в себе стремления выступать на сцене. Не думаю, что мне это подходит. Я стесняюсь публики и быстро устаю. Мне бы читать книги в одиночестве и никому не показываться на глаза. Но бабушка так мной гордится… Разве я могу ее разочаровать?

Клара – Виктору

14 июля 1937

Как здорово, что ты написал, Витька! Сегодня почтальон принес письмо, вручил мне на глазах у бабушки. Она сразу поняла, от какого Витьки. Я много про тебя рассказывала.

Что творится в деревне, Витька… 33-й год. А впрочем. Не поймешь ты, Витька. Ты в своем мирке живешь. Расскажу тебе лучше про Черныша.

Ему здесь нравится. Целыми днями пропадает где-то. Поиграет со мной и убегает по своим делам. Я его домой не повезу. Скучно ему будет в Энгельсе после деревни.

Черныша особенно полюбил дедушка. Они с ним сошлись характерами. Оба вспыльчивые, но быстро отходят. Недавно наш старый кот поцарапал Чернышу нос. Так он загнал его на дерево и давай гавкать, рычать, кусать ствол. А стоило деду выйти во двор, положил морду на лапы и начал скулить, жаловаться. При дедушке Черныш притворяется воспитанным псом.

Дед кота отругал, а Чернышу хоть бы хны. Тот еще бандит и прохвост.

Новостей мало.

Из Саратова приехал Леня Спицын. Противный мальчишка! Пять лет, а уже такой вредный. Сует нос не в свое дело, а потом жалуется.

А на днях, вот умора! В карманы козьих шариков набрал. Собрался из них поделку маме сделать.

Он к нам с бабушкой пришел похвастаться. Мы чуть со смеху не померли. Из козьих какашек поделку! Он как услышал, что это за шарики такие, карманы вывернул, расплакался и побежал домой. Папе жаловаться. Леня как с луны свалился! Разве можно такое не знать?

Он потом два дня к нам не приходил. Вчера зашел, я не смогла промолчать. Предложила еще коровьих лепешек набрать для красоты.

В деревне у меня есть летний друг – Артур. Его тоже привозят на лето к бабушке. Он, как и Леня Спицын, живет с родителями в Саратове. Хорошо, что Артур приехал. Я поругалась с двумя девчонками – Ирмой и Амалией. Они обиделись, что я всегда побеждаю. Артур на меня никогда не обижается. С ним хорошо дружить.

А что Ваня в Ладу влюбился безответно, так это немудрено. Лада красавица, на нее все парни заглядываются. Помню, как Вальдемар к моей сестре приезжал. Важный, деловой. Сидим за столом, он вдруг раскраснелся. Смотрит на сестру, шевелит губами. Слова застряли в горле и никак не могут выпрыгнуть. Я решила, что он ее имя от волнения забыл. Гертруда? Подсказываю. Он выдохнул, закивал. Умора.