Ольвия (ЛП) - Чемерис Валентин Лукич

Тихим старческим голосом, усталым и выцветшим, Иданфирс вел речь со своими вождями.

А слушала его вся Скифия.

— За шестьдесят дней похода персы потеряли многих храбрых воинов из своего войска. Живую силу их мы подрубили под самый корень. Дарию понадобится немало времени, чтобы зализать раны и восстановить свою былую мощь. Да и бесславие он снискал, не скоро от него отделается. Дарий прежде не знал неудач, а от нас потерпел поражение, так что слава достанется нам великая и молва по земле пойдет о нас великая. Персов было больше, а мы не испугались и вступили с ними в поединок, измотали их и выгнали прочь. Мы навязали им свой замысел ведения войны в невыгодных для них условиях — и — выиграли. Мы не только сильнее, но и находчивее. Скажу больше: головы у нас на плечах оказались что надо. Хотя мы и допустили промахи. Первый наш просчет: не сумели захватить и уничтожить мост на Истре. (Скопасис заерзал, засопел и в конце концов опустил голову, буркнув: «Моя вина. Поверил ионийцам, будь они…»). Второй просчет, — тихо говорил дальше владыка и щурился на солнце, — когда персы, оставив в лагере ослабевших воинов и обозы, бросились бежать, мы «потеряли» их. До сих пор не пойму, как это могло случиться. Пока мы их искали в степях, время было упущено, и персы успели первыми добраться до спасительного моста. Выходит, что персов мы хоть и победили, но полностью не уничтожили, как то было нужно, а лишь с позором изгнали из своей земли. — Он помолчал, задумчиво глядя вдаль. — Но и это немало. Ибо это — великая и славная победа. И ею мы укрепили свое положение, ощутили себя силой, способной ломать хребет другой, еще большей силе. Теперь мы будем наводить порядок у себя дома, в своем краю. Будем сплачивать, собирать и укреплять Скифию, чтобы ни один враг не посмел больше посягать на наши края. А что до персов, то вот что я скажу вам, вожди мои: будем ли мы сидеть и радоваться, что персы бегут за Истром, что мы их побили малой своей кровью, или, может, сидеть нам еще рано?

— Позволь слово молвить, владыка, — пробасил дюжий и коренастый скифский богатырь, вождь Таксакис, черный от степного загара. — Кто как, а только я радоваться не собираюсь. Я бы еще погонялся за войском Дария. А чего? Руки мои еще держат оружие, так чего сидеть и радоваться? Гнать персов надо, гнать и за Истром, — и он погладил свою дубину, окованную железом. — А покрошил я персидских голов немало, ой покрошил! Так и лущил их, так и лущил, как скорлупу!

— Владыка, позволь слово молвить, — отозвался Тапур, ставя на белый войлок золотую чашу. Иданфирс кивнул, приглашая его говорить. — Я думаю, что нужно немедля послать за Истр наше войско и погонять Дария еще и в тамошних краях. Заодно мы проучим и фракийцев в лисьих шапках — большинство из них выступило на стороне персов, врагов наших.

— Если не проучим лисьи шапки, — вмешался Скопасис, — то не будет нам покоя на западе скифских земель. Ты знаешь, владыка, что фракийцы давно зарились на наше добро, не раз их шайки переплывали Истр и шастали в наших краях — женщин наших ловили, коней. Пришло время дать лисьим шапкам по… шапкам! — весело воскликнул Скопасис. — И позволь, владыка, это сделать мне!

Прищурившись, Иданфирс потеплевшими глазами смотрел на Скопасиса — одного из самых знаменитых своих вождей. Хитрый, находчивый, удачливый Скопасис! Хоть и доверчив немного — ионийцы этим и воспользовались. Но раз наученный, во второй раз Скопасис не скоро поверит лисьим словам врагов.

— Что ж, быть по-твоему. — Иданфирс хлопнул ладонью по колену. — Дай по шапке лисьим шапкам! В помощь тебе даю Таксакиса. Вдвоем потреплете за Истром персов и будете их гнать до тех пор, пока они не забудут дорогу в наши края!

— Я готов! — воскликнул Таксакис, одной рукой поднимая свою тяжеленную дубину. — Ох и погуляет эта штука по персидским головам еще и за Истром!.. Отведу душеньку свою, отведу…

— Тапур останется со мной, — подытожил Иdanфирс. — Дома сейчас тоже хлопот немало, да и племена некоторые надо проучить. Те, которые нам не хотят повиноваться. А чего — мы теперь сила и любую силу скрутим в бараний рог!

Как было решено, так и сделали: отборные конные войска под предводительством вождей Скопасиса и Таксакиса вскоре перешли Истр (скифы знали броды на Истре) и ринулись в погоню за персами, «благодаря» заодно и их союзников — фракийцев.

***

За шестьдесят дней и ночей персидского похода в Скифию, когда он ни на одно мгновение не выпускал из своего ясного ума ход войны, Иданфирс состарился, ссутулился, иссох, став еще меньше, еще хрупче на вид и будто бы весь светился изнутри. В течение тех шестидесяти дней и ночей войны он отдавал всего себя победе, отдавал до последней капли сил и жизненной энергии. И теперь тихо, на глазах у своего народа, догорал, как сухой стебель. Молодые и сильные его вожди гонялись где-то за Истром за персами, скифский люд с песнями возвращался с севера в свои кочевья, а владыка их будто уже ничего не видел и не слышал, и ничему не радовался. Отдав всего себя победе, он больше себе уже не принадлежал, и казалось, что все остальное его уже не интересует, не волнует. Он с трудом уже садился на коня, а потом и вовсе перестал подходить к нему, сделался тихим, молчаливым и все думал, что время ему, что пора ему уже собираться в мир предков. В этом мире он свое сделал — спас край свой от чужеземного нашествия, отдал всего себя победе, так что больше ему в этом мире делать нечего. Чувствовал, что жизнь его завершала свой последний круг.

И хорошо — слава богам! — завершала.

Для чего человек живет на белом свете, думал Иданфирс и беззвучно шептал сухими, синеватыми губами: а ради дела, которому человек служит. Дело же его, как владыки Скифии, — защита земли родной. Он защитил ее, исполнил свой священный долг, теперь можно передать Золотую Уздечку молодым. Пусть они властвуют и защищают край свой. А он свое сделал, и дело его, которому служил, — победило. Теперь новая жизнь начнется в этих краях, а новая жизнь всегда принадлежит молодым.

Для чего человек живет на свете белом?

Чтобы след свой оставить на черной земле под ясным солнцем.

Он оставил свой след, и добрый след оставил на земле своей. Так что — пора. К прадедам, к пращурам.

…Пройдут века, не один десяток их пронесется над скифской землей, а люд скифский из уст в уста будет передавать легенды о старом, и мудром, и хитром владыке Иданфирсе, о том, как он победил гигантскую орду чужеземного царя. Победил не большим войском, а великим талантом полководца, не пролив при этом скифской крови… Грядущие поколения будут петь героические песни о подвиге Иданфирса, передавать предания, где правда и вымысел уже переплетутся навечно, воины и вожди в почтении будут замирать при одном лишь упоминании этого славного имени, и каждый скиф, опоясанный акинаком, будет клясться именем Иданфирса, как именем самого бога. И вырастет легендарная фигура Иданфирса, и станет он величайшим скифским исполином для всех будущих поколений, и все будут свято верить, что при жизни Иданфирс и впрямь был богатырем, какого доселе мир не знал и не скоро узнает.

И слава о скифах, как о непобедимом народе воинов, неудержимых Всадниках с Луками, облетит все тамошние народы и племена, прогремит в веках и надолго переживет самих скифов.

Глава восемнадцатая

Где ты делся, бог вечной молодости и жизни?

Перед ней было озеро с родниковой водой.

Она удивленно моргала, не веря увиденному.

Невесть откуда взялась среди однообразных равнин жаркой степи эта необычная балка с живой водой бога вечности. Словно из-под земли она вынырнула, дохнула свежестью. Будто и не было наверху испепеляющего солнца, пустынной степи вокруг.

— Что это?.. — пораженно спросила Ольвия. — Словно иной мир.

— Это мир бога живой воды и вечности, — сказал Тапур. — Пока бьют здесь родники, до тех пор и родят в наших степях травы.

— А персы здесь не были?

— Один их отряд в поисках воды наткнулся было на эту балку, но мы его уничтожили!