– Сейчас же ночь, зачем мы здесь? – растерялась она.
– Раздевайся! – произнес я, глядя ей прямо в глаза.
Она знала, что если не послушает меня, то я могу вколоть ей хлорпромазин, и тогда ей уже ничего не будет нужно. Все больные боялись потерять остатки рассудка, и она не была исключением. Ростом девушка была ниже меня на голову, с томными зелеными глазами, русыми волосами, неплохими формами и небольшим избыточным весом. Сняв пижаму, она посмотрела на меня.
– Повернись, – произнес я, лаская ее тело взглядом. Она повиновалась.
– Подними руки, – сказал я. Она послушалась. Опустив цепь, я закрепил на ней резиновые кандалы. Она начала дрожать, то ли от страха, то ли от холода.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она. Я ничего не ответил, а только подошел со спины, взял ее за волосы и начал целовать в шею. Одной рукой ласкал ее грудь, другой медленно сползал по телу ниже пояса. Она тихонько застонала. Затем я скинул с себя штаны и рубашку и начал тереться об нее всем телом, получая удовольствие от тактильного контакта.
– Еще! Ах! Еще! – произнесла она.
Это меня взбесило. Со злости я с силой сжал ей грудь, она вскрикнула, затем я повернулся к ней и ударил ее внешней стороной ладони по лицу. У нее потекли слезы, но она не издавала ни звука, а только молча дрожала. Я ударил второй раз, она взвизгнула. Я увидел страх в ее глазах, и мне стало приятно, я испытал возбуждение. Опустившись перед ней на колени, я закинул ее ноги себе на плечи, она подтянулась на цепи, и я начал искупительно ублажать ее, сжимая ее ягодицы с предельной силой. Она неистово застонала и громко завздыхала. После я опустил цепь, схватил ее за волосы и начал бить пенисом ей по лицу вперемешку с заталкиванием его в рот. Она всхлипывала, изо рта текли слюни, капая ей на грудь. Так прошел час – в стонах, боли, нехватке воздуха, лязге цепей и хлопках пощечин.
Половой акт достиг своего апогея. Мы оделись, я подошел к ней, крепко обнял ее и шепотом спросил:
– Как ты?
– Мне понравилось, – ответила она, затем улыбнулась, посмотрела мне в глаза и, радостная, ушла в палату, а я, озадаченный, вернулся в кабинет.
Когда я первый раз проживал свою жизнь, я лежал в этой же самой психиатрической больнице на обследовании от военкомата. Она была ближе и удобнее с точки зрения инфраструктуры. Мне был двадцать один год. В старом деревянном окне мы нашли записки от пациенток к парням, которые тоже лежали на обследовании. В записках барышни описывали разные виды секса и то, как им нравится им заниматься, а также выражали надежду на совокупление с адресатом. Описано было подробно и довольно откровенно. Тогда, лет восемьдесят назад, мне казалось это странным, я думал, что это шутка, и не придавал этому никакого значения. После того, что произошло, я изменил свое мнение и стал ясно понимать, что без определенной культуры женщины и мужчины были бы вроде обычных зверей, которые при первом позыве занимались бы сексом. В психиатрии это не было секретом, однако я этого не знал, потому что не уделял теме секса должного внимания.
«Душевнобольные занимаются сексом по тому же принципу, что и блудницы: со всеми, кто им понравился, без разбора. Так плох ли человек, воспользовавшийся такой женщиной?» – задавал я себе вопрос. – «Если да, то не лучше и тот мужчина, который ложится с проституткой». Однако разница была в том, что изначально я не знал, что душевнобольные женщины приравниваются к блудницам. Я понимал свою этиологию перверсии. То видео, что я просмотрел не одну сотню раз, повлияло на мою психику, и я стал другим человеком: секс без грубой силы с примесью собственного унижения больше не приносил удовольствия. А отсутствие секса окрашивало мир в серые, скучные тона. Получалось, что я был болен и не собирался лечиться. Знание своей болезненности удручало меня и вгоняло в апатию. Было странно осознавать, что пока человек здоров, он нередко стремится приписать себе болезнь, а стоит только заболеть и столкнуться с неприятными проявлениями – начинает делать вид, что он здоровый. Особенно падки на это подростки, стремящиеся таким образом привлечь внимание к своей персоне.
Настало утро, на работу вышел персонал, и я отправился домой. Неторопливо идя к дому, я думал над случившимся и решил больше не заниматься насильственным сексом. Ночью я понял, что опустился на уровень своих же пациентов и не должен был больше так делать. Хотя бы потому, что это ведет к деградации, и, поддаваясь инстинктам, я залезал обратно на дерево. К тому же не было у меня права на обладание женщиной без ее желания. Можно было заиграться и попасться. Арина бы осталась одна. Этих фактов мне вполне хватало для того, чтобы дать обет воздержания.
Глава XX
Прошло не меньше месяца. Лето заканчивалось, люди начинали убираться возле своих домов, и от этого в воздухе витал дурманящий запах жженой травы. Это напоминало детство, и, глядя в зеркало, мне хотелось вернуть немного молодости лицу. Я, конечно, и так заботился о себе, но с началом этого уборочного периода стал больше внимания уделять внешнему виду. Идя домой с работы, я нередко виделся с женщиной немного моложе себя. Иногда мы с ней встречались глазами, как бы здороваясь и желая то удачного дня, то вечера. Диалога между нами не было, лишь обычные переглядки.
Периодически ко мне на психотерапию приходили клиенты по совету знакомых, которые уже бывали у меня и остались довольны. Не обходилось и без тех, кто фыркал и что-то бурчал себе под нос, уходя от меня. Обычно больше я их не видел. И вот, в один из дней ко мне зашла та самая женщина. Янтарные глаза, прямые тонкие брови с небольшим подъемом со стороны висков, ярко-красные губы, волосы темно-каштановые, почти черные. Она была восточного типа с примесью славянской крови. Это было видно по форме лица и аккуратно посаженному носу.
– Здравствуйте, – произнесла она, входя в кабинет. – Можно?
– День добрый, присаживайтесь, – привстав с кресла, ответил я, показывая жестом на стул. Она неуверенно подошла и села напротив меня, и я почувствовал аромат жасмина. – Что вас беспокоит?
– Я не знаю, с чего начать, – растерянно ответила она.
– Сформулируйте причину вашего беспокойства максимально коротко, буквально в двух словах, затем будет проще продолжать рассказывать.
– У меня с мужем проблемы в постели, – начала она. – Я хотела к вам еще на улице подойти, но то люди мимо шли, и я постеснялась, то просто духу не хватило, и я вновь уходила ни с чем.
– Угу, – отозвался я, понимая, что неправильно интерпретировал ее взгляды. Как это похоже на обычного человека!
– Что можно сделать, чтобы в постели все было, как раньше?
– Расскажите, как было раньше.
– Раньше все было замечательно. А потом секс стал редким, а муж стал холодно относиться ко мне. Я понимаю, что проще завести любовника, но я люблю своего мужа, по-настоящему.
– Я не сомневаюсь, что любите. Когда у вас был последний раз?
– Больше месяца назад, – смущенно произнесла она.
– Какие-нибудь изменения были во внешнем виде?
– Нет, никаких, – подумав, ответила она.
– Быть может, у него проблемы с потенцией, и он стесняется вам об этом сказать? Вы об этом не думали?
– С этим у него все нормально. Он просто не хочет меня, и мне кажется, он меня разлюбил, – ответила она. Я взглянул на ее руки, она нервно теребила пальцы и что-то недоговаривала.
– Если вы мне что-то недоговариваете, скажите сразу. В противном случае я не смогу вам помочь. Ваша искренность – гарантия правильной интерпретации, а от этого зависит решение вашей проблемы.
– Ему нравилось, когда я ему… ну, это…. его…, – попыталась сказать она. Со слов ничего не было ясно, но по жестам я понял, о чем речь.
– Оральный секс ему нравился? – спокойно спросил я.
– Да, – снова смутилась она.
– Почему вы так зажаты в плане секса?
– Мне не сложно им заниматься, но говорить о нем я не могу. В детстве меня сильно избил отец за то, что увидел в личном дневнике. Затем, стоило ему услышать слово «секс» по телевизору, он давал мне пощечину. Не знаю, почему, но его это жутко раздражало.
