Печать Соломона (книга вторая) (СИ) - "О. Бендер"

— Кто знает, как оно будет? — Локи усмехнулся, стараясь не выдать охватившей его тело слабости. — Так что, хозяйка, принимаешь плату?

— Принимаю, ас! — на том месте темного силуэта, где должно было находиться лицо, на миг вспыхнули, будто вспышки сверхновых, два ослепительно белых, лишенных радужки глаза. — Вот только жертва твоя будет напрасной, отец… — Богиня вновь рассмеялась, растворяясь в ночи. — Гримтурсена Фарбаути¹³ нет в мире мертвых…

Затухающим сознанием Локи успел подумать, что, похоже, на этот раз его все же перехитрили. Да кто! Собственная дочурка. Впору было гордиться подрастающим поколением, но отчего-то не хотелось.

***

Он двигался через пустоту, такую густую и плотную, что её приходилось раздвигать руками. Уже много дней подряд он не видел ни неба над головой, ни земли под ногами. Пробираясь наугад неведомо куда, он не спал, не чувствовал голода и усталости и, кажется, не дышал. На этот раз ему явно удалось угодить куда-то, где ни разу до сего дня не доводилось бывать не только ему, но и, быть может, никому из живущих в девяти мирах.

Единственным его спутником был холод, столь пронзительный и всепоглощающий, что перед ним отступал даже страх перед неизвестным и опасения, что он застрял в этом странном «здесь» навсегда.

Спустя ещё какое-то время, ничем не отличимое от вечности, он увидел прямо перед собой тусклый огонёк — первое, что смог различить в этой чернильной пустоте. Боясь обмануться, Локи протер заиндевевшими ладонями глаза, перед которыми от постоянной темноты вокруг плавали разноцветные круги и возникали странные видения, исчезающие, стоило только попристальнее в них вглядеться. Но неяркий огонёк не исчез. Наоборот, к нему добавилось ещё несколько, и чем ближе он к ним становился, тем больше загоралось все новых огней вокруг: ярких и тусклых, далёких и таких, к которым, казалось, можно прикоснуться. Не веря своему счастью, ас устремился вперёд, переходя на бег. А когда сил не осталось, остановился, переводя дыхание и озираясь по сторонам. Огни теперь были всюду вокруг него: впереди и сзади, вверху и внизу. Локи с замиранием сердца разглядывал дивную красоту, напоминавшую звёздное небо, как если бы оно упало на землю, дав смертным возможность разглядеть вблизи свои красоты.

Его внимание привлёк один из огоньков — он был крупнее остальных и переливался синим и зелёным, показавшись смутно знакомым. Локи, повинуясь внезапному порыву, подался вперёд, пытаясь рассмотреть странный источник света, и едва не вскрикнул, различив на поверхности сияющего шарика светлые пятна, по форме неотличимо похожие на знакомые ему континенты. Где же он, цверги побери, оказался? Ему не раз приходилось бывать в загробном мире — не все его шалости заканчивались так хорошо, как бы ему хотелось, но такое… Такое он видел впервые.

— Красиво, не правда ли? — Раздавшийся из ниоткуда бесстрастный голос походил на рокот самой вселенной. Локи обернулся, силясь различить говорившего, но не увидел ничего, кроме все тех же висящих в пространстве огней, которых стало так много, что, казалось, скоро они сольются в единый источник света.

— Ты? — Озарение пришло внезапно.

— Я, — прошелестело мироздание.

Вот одна из звезд-огоньков погасла и снова зажглась — будто бы подмигнула асу. А вот небольшая туманность слегка сдвинулась, преодолев за миг, быть может, несчетное количество парсек — не иначе чья-то рука силилась дотянуться до Локи в приветственном жесте. Осознание того, перед чем или, вернее, перед кем он оказался, приходило к Локи постепенно. Ледяной великан, гримтурсен, не был тем, кто ходит среди звёзд и планет, он сам был звездами, туманностями, метеоритными потоками и целыми галактиками, являясь их частью так же, как и они составляли часть его. А ледяным был потому, что нет на свете ничего более холодного, чем пустота, простирающаяся между мирами. Величие существа, представшего перед ним, не поддавалось осознанию, и ас, возможно, впервые за свою долгую жизнь не нашёлся, что сказать.

— Ну здравствуй, сын. — Голос, принадлежащий целой вселенной, пришёл на помощь, вновь первым нарушив безмолвие. — У тебя было много вопросов. Я решил, что будет несправедливым не дать тебе возможности их задать.

— Я… — миллионы слов, которые хотел произнести в этот момент Локи, поразительным образом испарились, заставляя его теряться, словно юнца, краснеющего перед отцом невесты. — Как я здесь оказался? — Заданный им вопрос не был самым лучшим или важным, но следовало начать хоть с чего-то.

— По моей воле, разумеется, — усмехнулся собеседник, обдав лицо Локи ласковым, как почудилось асу, дуновением звёздного ветра. — Мне было несложно перенести тебя туда, где мы смогли бы поговорить. Это показалось мне… — в словах исполина прозвучала задумчивость, будто он вспоминал давно забытые им слова и понятия, — справедливым.

— Благодарю, — выдавил из себя Локи, все ещё оглушенный увиденной им картиной. Поверить в то, что его предок представлял собой половину небосвода, оказалось непросто. — Рагнарек. В наших мирах есть пророчица, предсказавшая скорое начало войны и гибель всему живому. Мне… — ас замешкался, сам до конца не понимая, чего хочет, — мне нужно понять, возможно ли это остановить.

Тишина, повисшая вслед за этим вопросом, не предвещала ничего хорошего, а когда Фарбаути заговорил, его голос был полон печали:

— Дети… Вы так мало знаете, так недолго живёте и столь сильно дорожите отпущенным вам мигом. Возможно, тебе будет интересна история твоего рождения, сын. Когда-то, когда мы создали ваши миры, они были для нас игрушками, небольшой остановкой на пути к созданию чего-то более грандиозного. Ваше появление не было запланированным. Асы, ваны и прочие существа, населившие наши творения, являлись отголосками нашей силы, обретшей собственную жизнь. Но вы были потешны. Настолько, что некоторые из нас, включая меня, спустились к вам, чтобы прожить среди вас несколько земных жизней. Это было… забавно.

— Развлекались? — Услышать такое Локи было почему-то не очень приятно.

— Разумеется, — рассмеялся гримтурсен. — Мы создавали целые миры исключительно для развлечения. Да и вы, наши дети и творения, если уж на то пошло, переняли у нас эти черты. Не создавал ли ты сам чудовищ для собственной потехи?

Ас на секунду задумался, воскресив в памяти историю с Ермунгандом¹⁴ и то, как зол был Всеотец, пытаясь унять своенравную и практически неубиваемую тварь, созданную его побратимом. Тогда им, как казалось, двигало исключительно научное любопытство, но, все же, до сих пор было немного стыдно.

— Вижу, ты вспомнил, — удовлетворенно отметил колосс. — Но и вы смогли научить нас кое-чему. Умению ценить даже малые мгновения, пожалуй. И мы оставили все как есть, дав вам возможность жить самостоятельно. Дав вам свободу выбора. Дар, которым сами воспользоваться не смогли.

— Поясни. — Локи с удивлением вгляделся в звездные глаза гиганта.

— Мы потеряли свое единство, сын. Многие миллионы лет я и мои братья действовали сообща, как единое целое, имея перед собой одну задачу. Мы создавали все новые миры, не оглядываясь назад и не зная ничего другого. Но противоречия между нами накапливались, и если когда-то каждый из нас старался создать что-то свое, добиваясь идеала, то со временем мы принялись разрушать чужие творения, в которых видели недостатки.

— И что же выходит, Рагнарек — ваших рук дело? Решили уничтожить и нас тоже? — Асом все больше овладевало понимание и отчаяние. — Не слишком-то это вяжется с вашими намерениями дать нам свободу выбора!

— Нет. Мы допускали ошибки, но ваше уничтожение — не наш выбор, — спокойно возразил гримтурсен, не выказывая ни единой эмоции. — Та сила, что когда-то породила и нас, а после миллионы лет служила нашей цели, решила, что нам и нашим творениям пора уйти, дав жизнь чему-то новому.

— Сила? — безжизненным голосом переспросил ас. — Что за сила?

— Ты не поймёшь, сын, — мягко, но непререкаемо заявил звёздный великан. — Впрочем… Созданные вами люди верят, что у всего в мире есть свои боги. Можешь считать, что наши способности — олицетворение самого Созидания, неотвратимо следующего своему замыслу.